Когда звонок звякнул в третий раз, так же просительно и протяжно, я окончательно и бесповоротно уверилась в том, что за дверью не Сомов. Тогда кто? На душе у меня стало как-то тревожно, я даже подумала: может, не открывать, сделать вид, будто меня нет, я ведь совсем не обязана сидеть дома и дожидаться, когда кому-нибудь вздумается позвонить в мою дверь. Потом я осторожно, на цыпочках, подошла к двери, глянула в "глазок" и невольно отпрянула: оттуда на меня подобострастно смотрела пухлая, розовая физиономия, смотрела и смешно дергала носом, похожим на поросячий пятачок.
- Кто там? - спросила я с опаской. Вдруг он хрюкнет?
Однако за дверью вежливо откашлялись:
- Галина Антоновна Генералова здесь живет?
- Допустим, - брякнула я, - а что вы хотели?
- Прошу вас, впустите меня, - взмолился незнакомец и издал-таки звук, напоминающий хрюканье, - уверяю вас, я совершенно неопасен.
Немного подумав, я все-таки открыла дверь и увидела невысокого полного типчика в модном синем плаще и клетчатом кепи в тон. Ни копыт, ни веселого поросячьего хвостика крендельком я не разглядела.
- Что вам нужно? - сухо поинтересовалась я.
Типчик в кепи поежился и пожаловался мне:
- Холодный у вас подъезд. Такой то-онкий намек на толстое обстоятельство, мол, не пригласите ли войти? Ни за что!
- Эти претензии не ко мне, а в домоуправление. Соседний дом, третий подъезд...
- Это я так, к слову, насчет подъезда, - поспешно оправдался незваный гость, - а вообще я к вам, к вам...
- Ко мне? По какому вопросу? - приняла я непроницаемый вид.
- Вы прямо как большой начальник.
Незнакомец снова смешно дернул носом, впечатление было такое, будто он пытается что-то рассмотреть на его кончике, например, прыщ или бородавку.
- У меня к вам очень важный разговор... Об одном близком вам человеке.
Боюсь, я сразу догадалась, о ком идет речь, - о Парамонове, только кем ему приходится этот престарелый модник в кепи? Деверем? Двоюродным кузеном? Ладно, сейчас узнаем.
- А вы кто? - спросила я в упор.
- Простите, не представился, - толстячок поправил кашне, - меня зовут Самуил Аркадьевич Палтус.
- И что из этого? - Я не собиралась с ним церемониться. Если он считает, что его рыбья фамилия достаточное основание для того, чтобы вваливаться ко мне без приглашения, то здорово ошибается. Хватит мне уже одного Сомова, прямо аквариум какой-то.
Тип в клетчатом кепи нисколько не растерялся, и вообще, забегая вперед, сообщу вам, что смутить Самуила Аркадьевича Палтуса потруднее, чем штаны через голову надеть, но тогда я этого еще не знала.
- Галина Антоновна, если вам небезразлична судьба Александра Леонидовича Парамонова - а она вам, конечно же, небезразлична, вы меня выслушаете, потому что только я, только я могу его найти.
Комсомольский напор обладателя рыбьей фамилии привел меня в некоторое замешательство, чем он и воспользовался, в мгновение ока переместившись с лестничной площадки в мою прихожую.
- Я сниму плащ, а то он у меня сыроватый, на улице дождь... - заявил он преспокойно.
Я не то что ответить, глазом моргнуть не успела, а он уже стоял перед зеркалом и скреб расческой обширную розовую лысину, обрамленную мелкими рыжими кудряшками. Потом, сунув расческу в верхний кармашек добротного пиджака расцветки "куриная лапка", Самуил Аркадьевич осмотрелся и уверенно взял курс на мою все еще неубранную "гостиную". Я поковыляла за ним, совершенно ошеломленная его вежливой беспардонностью.
- Можно присесть? - спросил он разрешения, уже зависнув над креслом.
- А ноги у вас не промокли? - желчно поинтересовалась я, ругая себя за то, что опрометчиво впустила в квартиру этого шустрого типчика. - Может, вам тапочки принести?
Видно, он слишком серьезно относился к собственной персоне, если не уловил иронии в моих словах, покосился на носы своих ботинок и бросил рассеянно:
- Да нет, не стоит, у меня подошвы толстые.
Я почувствовала себя полной идиоткой.
- Послушайте, э-э-э, Самуил Аркадьевич, не кажется ли вам... То есть по какому праву вы вмешиваетесь в мою личную жизнь? Ах да, вам нужен Парамонов! Все его ищут, прямо с ног сбились, просто жить без него не могут, а мне на него плевать, плевать, ясно вам?! Найдется он или нет, меня это не касается.
Самое странное, что Самуил Аркадьевич посмотрел на меня с сочувствием:
- Я вас понимаю, Галина Антоновна, очень даже понимаю. Уж простите, я ведь посвящен в вашу историю, но как бы вы ни относились к Парамонову, без вашей помощи мне его не разыскать.
Как вам это понравится, а? Да есть ли на белом свете хоть один человек, который ничего не знает о нашем с Парамоновым романе десятилетней давности? Если есть, то покажите его мне, я просто жажду его лицезреть.
- Ну все, - взорвалась, - одно из двух: либо вы показываете мне свое удостоверение, либо катитесь ко всем чертям! - Я врубила пылесос и принялась с остервенением елозить щеткой по ковру. В конце концов, я у себя дома и имею право делать все, что мне заблагорассудится.
Этот самозванец что-то мне отвечал, но гудение пылесоса заглушало его сладкие речи. Что, впрочем, неудивительно, ведь мой агрегат произвели на Тульском патронном заводе по конверсии, вследствие чего по количеству децибел он может смело конкурировать со станковым пулеметом.
Пройдясь щеткой по ковру раз двадцать, я умерила свой хозяйственный пыл и выключила пылесос. К этому моменту порядком охрипший Самуил уже потрясал какой-то бумагой, приговаривая:
- Пожалуйста, вот мой документ... Можете ознакомиться...
Запаянный в пластик лист бумаги формата А-4 мало напоминал удостоверение, и я уставилась в него в ожидании какого-то подвоха. Так оно и оказалось.
- Это моя лицензия, - самодовольно объявил этот пухлый господин.
- Какая еще лицензия? - переспросила я недоверчиво.
- На частную сыскную деятельность, - гордо отозвался самозванец.
- Что-что? - у меня глаза на лоб полезли.
Про частных сыщиков я только в детективах читала, и один из них - Ниро Вульф - был мне даже симпатичен. Невозмутимый такой толстяк, страстный любитель орхидей. Еще у него был помощник - Арчи Гудвин, очень остроумный молодой человек. Против этой парочки я ничего не имела, в отличие от Самуила Аркадьевича, который не вызывал у меня никаких эмоций, кроме раздражения.
- Ну так, - подвела я итог своим размышлениям, - насколько я понимаю в этих делах, я не обязана отвечать на ваши вопросы.
- Да разве я вас заставляю! - увертливый Самуил Аркадьевич навел на меня преданный взгляд. - Просто я думаю, вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы Парамонов нашелся.
- Заинтересована? - хмыкнула я. - Может, подскажете почему?
- Да хотя бы потому, что, пока он не найдется, покоя вам не будет, беззаботно сообщил он.
- Это что, шантаж? - разъярилась я. Самуил Аркадьевич опечалился:
- Да что вы, какой шантаж... Просто Парамонов не такой человек, чтобы его исчезновение зафиксировали в милицейской сводке, а потом благополучно забыли.
- Ну да, - подхватила я со злостью, - Парамонов ведь не какой-нибудь среднестатистический россиянин, он америкен мен, за его спиной звездно-полосатый флаг, эти, как их, "томагавки" и ядерный зонтик...
- Все-таки я простудился, - пожаловался Самуил Аркадьевич, извлек из брючного кармана носовой платок и шумно высморкался, затем аккуратно расправил его и вернул на место. У меня сложилось впечатление, что он специально тянет время. - "Томагавки", ядерный зонтик... - изрек он наконец задумчиво. - Конечно, Америка за своих горой, но дело не только в этом. Ваш, ну простите, наш Парамонов слишком лакомый кусок для многих. Поэтому-то я уверен, что он жив-здоров. Его мозги слишком дорого стоят. А кроме того, я имею серьезные основания полагать, что он все еще в России. Похитители ждут удобного момента, чтобы вывезти его, и мы обязаны воспользоваться этим моментом.
- Вот и воспользуйтесь, - разрешила я широким жестом, - а мне нет никакого дела до того, что произошло с Парамоновым: похитили его, не похитили... То есть зла я ему, конечно, не желаю, но и палец о палец ради него не ударю. И потом, даже если бы я захотела помочь вам в его поисках, здесь я пас. Я ничего не знала о Парамонове больше десяти лет, о том, что он теперь, оказывается, американец, я услышала полчаса назад, а насчет его замечательных мозгов только от вас. Судите сами, сколько от меня пользы. Да первый встречный-поперечный поможет вам больше, чем я.
И пока я выдавала на-гора эту тираду, мозги мои, разумеется, не такие дорогостоящие, как у Парамонова, были заняты осмыслением новых, совершенно неожиданных для меня реалий. Это и в самом деле непросто: ничего не знать о человеке десять лет, а потом наслушаться о нем такого! До сих пор связанные с Парамоновым воспоминания не отличались особенной красочностью и в них присутствовали согбенная его спина в небезызвестной безрукавке, застывшая над пишущей машинкой, подворотня возле физического факультета, в которой мы выясняли отношения, да еще длинный и темный коридор университетского общежития. А тут вдруг сразу столько новостей: Парамонов - состоятельный американец, Парамонов - видный ученый, он же обладатель светлой головы, а также предмет всеобщего вожделения. Одни его похищают, другие готовы землю носом рыть, чтобы разыскать. Не знаю, как вы, а я еще долго буду все это переваривать, иначе изжоги мне не миновать.
