В подсобном помещении Куртуа посмотрел в зеркало. Костюм был чист. Теперь следовало действовать с методичностью. Прежде всего перчатки. Он придержал их кончиком канцелярских ножниц и поджег зажигалкой. Затем выбросил пепел на улицу. Теперь не оставалось ничего.
Закрыв окно, он вернулся к столу. Тихий стук в дверь пригвоздил его к месту. Сердце бешено забилось, мысли беспорядочно проносились в голове. Это мог быть лишь Боргри, который пришел свести с ним счеты! Стук повторился.
- Войдите!
Это оказался Альбер, привратник.
- Прошу прощения, месье Куртуа. Я хотел проверить, здесь вы или нет. Все ушли, вот поэтому я и заглянул посмотреть...
- Я тоже ухожу, Альбер.
Стоя у вешалки, он положил ему руку на плечо.
- Я закончил, Альбер. Ухожу.
Привратник помог ему надеть пальто.
- Вы понимаете, что это значит, Альбер? - повторял Куртуа. - Вы тоже испытываете эту радость, закончив работу, почувствовав, что вы свободны?
- Ну, знаете, моя работенка - это другое дело, ведь так. О, я доволен. Ничего не могу сказать. Но вот ноги болят потом до следующего утра. Мы-то все время на ногах...
Подойдя к двери, Жюльен вспомнил о векселях.
- Идите, Альбер, я вас догоню...
Он вернулся к столу. Его взгляд привлек револьвер, который блестел в приоткрытом ящике. Он положил его в карман.
- Вы берете с собой револьвер, месье Куртуа? - удивился привратник.
- А?
Он резко обернулся, как будто его застали на месте преступления, когда он убивал Боргри.
- Да... Да, мы едем за город, и вот... Разве можно знать в наше время, не пригодится ли эта игрушка?
С трудом найдя в себе силы улыбнуться, он схватил бумаги, сунул их в карман и вышел.
Альбер с серьезным видом кивал головой. Успокоившись, Жюльен весело насвистывал.
- Вы в прекрасном настроении! - заметил привратник. - Это воскресенье так на вас действует?
- Может быть. Видите ли, я проведу уик-энд с прелестнейшей из женщин.
Привратник состроил гримасу, открывая дверь лифта, но промолчал. Всем было известно, что Куртуа - бабник. Догадываясь, о чем думает Альбер, Жюльен забавлялся. "Никогда, - думал он, - никогда ему и в голову не придет, что я говорю о собственной жене!"
Дверь лифта закрылась сама. Альбер нажал кнопку первого этажа, и кабина начала бесшумно опускаться.
- Терпеть не могу эти лифты, замурованные в стене, - пожаловался Жюльен. - Чувствуешь себя как в колодце. Мне больше нравилась старая система. Можно было видеть лестничные площадки, ступени... А здесь задыхаешься.
- Современная техника, месье Куртуа. Впрочем, путешествие не такое уж длинное.
Лифт остановился. Они вышли в холл.
- До свидания, месье Куртуа. Желаю приятно провести воскресенье!
- Вы сейчас закроете?
- Да, месье. Вы последним уходите. Запру до понедельника.
- Ну что ж, и вам приятного отдыха, Альбер.
- Спасибо, месье.
Он прикоснулся пальцами к каскетке. Жюльен, выйдя на порог, вдохнул свежий воздух. Жизнь прекрасна! Он не испытывал ни малейших угрызений совести.
Его машина, красный "фрегат", стояла у тротуара. Садясь в автомобиль, он увидел Альбера, машущего ему каскеткой: привратник не забыл еще новогодних подарков. Жюльен махнул в ответ рукой. Он слегка повернул ключ, и мотор заработал: машина заводилась с пол-оборота. Куртуа прогрел мотор.
Ах! Теперь он сделает Женевьеву счастливой! Он больше не заставит ее страдать. Никогда. Он слишком боялся потерять ее. Новая жизнь. Новая любовь, вот что он предложит ей, как только она очутится в его объятиях. Он нежно шепнет ей на ухо: "Видишь ли, сегодня я многое понял. Раз провидение помогло мне, значит, я достоин сделать тебя счастливой".
Носком ботинка он нащупал педаль. Мотор еще не прогрелся. Он представил себе, как разговаривает с инспектором полиции, наводящим справки среди арендаторов двенадцатого этажа: "Боргри? Боргри?.. Не помню... Ах да! Погодите. Это не тот низенький, круглый, лысый, не слишком симпатичный человек? Неприятная физиономия, между нами говоря. Я иногда встречал его на лестничной площадке. "Привет, как дела?" И все. Кто-то мне сказал, что он ростовщик. Не помню кто. Нет, я не поддерживал с ним никаких отношений. Впрочем, он, наверное, и не знал, как меня зовут... Бухгалтерия? Не смешите меня, инспектор. У таких людей нет бухгалтерии. Кстати, если хотите, можете просмотреть все мои книги, счета, прошу вас. Вы нигде не встретите упоминания о Боргри..."
Как бы желая успокоиться на этот счет, он достал из кармана компрометирующие документы и побледнел. Он перепутал: по невнимательности унес свою почту!
Черт побери! Векселя! Чек! Записки!
Не сжег ли он их? Нет. Он помнил, как превратил в пепел и развеял по ветру перчатки. Затем вошел Альбер. Он вспоминал, как вернулся с полпути, чтобы взять бумаги и... потом этот кретин Альбер задал ему идиотский вопрос насчет револьвера. Испугавшись, Жюльен обернулся и... Он выругался.
Векселя, чек и записи, должно быть, остались на виду, на его письменном столе.
Ну, не будем паниковать. Еще ничего не потеряно. Мотор тихо урчал, создавая ощущение уюта и лени. Ему совершенно не хотелось подниматься. Кстати... Его револьвер, да... Он вытащил его из кармана и положил в отделение для перчаток.
Он машинально включил скорость. Он уладит все в понедельник утром. Придет раньше Денизы и уничтожит компрометирующие бумаги. Но он не нажал на педаль. А уборщицы? Уборщицы не читают. А если вдруг именно на этот раз они станут читать? Не из-за таких ли ничтожных деталей, мелких небрежностей, как вот эти, срываются так называемые совершенные преступления?
Он спокойно выключил скорость, вышел из машины. Привратника в холле не было. Никогда его нет на месте. Придется обойтись без него. К счастью, лифт скоростной!
Он вошел в кабину, нажал кнопку, обозначенную цифрой 12. Лифт начал плавно подниматься.
В этот момент привратник Альбер подошел к щитовой во втором подвале. Он сдвинул каскетку на затылок, почесал голову и зевнул. Затем, зная, что в здании никого не осталось, рабочий день и неделя закончены, он одним движением опустил рукоятку, отключив электроэнергию.
Кабина лифта резко остановилась между десятым и одиннадцатым этажами.
Глава IV
Кабина остановилась так резко, что Жюльен очутился на полу. В полной темноте. Он стукнулся коленом о стальную стенку, и от боли у него перехватило дыхание.
Он выпрямился, морщась от боли, прислонился спиной к стенке кабины и помассировал ногу.
- Альбер! - крикнул он.
Никто не появлялся, и Жюльен на ощупь нажал на первую попавшуюся кнопку. Потом на вторую, третью... Ничего.
При свете зажигалки он нашел кнопку с надписью "привратник", нажал на нее. Прислушался, стараясь уловить далекий звонок. Ничего.
Внезапно разозлившись, он ударил ногой в стальную стенку. Колено снова обожгла боль. Он выругался, в бешенстве завопил:
- Альбер! Отзовитесь же, черт подери! Альбер!
Зажигалка погасла, и Жюльен почувствовал себя пленником в этой непроглядной темноте. Здание погрузилось в тишину, нарушаемую время от времени далекими шумами улицы.
Жизнь продолжалась. Совсем близко. Достаточно было выбраться из этой идиотской клетки. Стиснув зубы, сжав кулаки, Жюльен боролся с охватившей его паникой...
Вот уже добрых десять минут Женевьева шла быстрым шагом, почти бежала. Почувствовав, как закололо в боку, она вынуждена была замедлить шаг. Она так радовалась тому, что в своих будущих воспоминаниях уже окрестила как "возвращение" Жюльена. Она радовалась тому, как сейчас появится неожиданно для него... Но не разминутся ли они? От мысли, что сюрприз может не получиться, слезы выступили у нее на глазах. Она зашагала быстрее: "Если он меня любит, интуиция подскажет ему и он подождет. Если он уехал, моя жизнь кончена!"
Сердце на секунду замерло: "Не бросай меня, Жюльен!"
Ее сердце... Это сердце болело каждый раз, как она думала о Жюльене или делала физическое усилие. Она остановилась у витрины спортивного магазина и даже не заметила юную пару, одетую по последней моде Сен-Жермен-де-Пре, лениво разглядывавшую витрину. Парень смерил Женевьеву критическим взглядом: "Смешная бабенка... И одета безвкусно... Явно с приветом!"
Женевьева продолжила путь. Парень повернулся к своей спутнице:
- Ну, ты идешь, Тереза?
Отдавая дань моде, он старался выговорить ее имя на английский лад и манерно произнес "Сириза". Его волосы, нарочито разлохмаченные, закрывали затылок. Чересчур широкий свитер с высоким воротником скрывал худые плечи. Вместо пальто на нем был доверху застегнутый серый пиджак с падающими плечами и расходящимися полами. Он не вынимал рук из карманов черных брюк с клетчатыми отворотами, обтягивающих щиколотку и лодыжку.
- Иду, иду, Фред, - ответила девушка, продолжая разглядывать анораки.
У Терезы были прямые волосы до плеч. Толстый шерстяной свитер, надетый поверх юбки, не скрывал маленькие груди. Во всем ее облике было что-то хрупкое и вместе с тем вызывающее. Фреду это нравилось. Но особенно ему нравились ее модные туфли без каблука; вроде стоптанных башмаков, они создавали впечатление какой-то домашней простоты, будто к женщине, носящей эти туфли, мог подступиться каждый.
