Тут было все: серый фланелевый костюм, галстук старого Итона, неопределимая аура властности. Смешно, но на краткий миг он будто снова стал маленьким мальчиком, которого треплют по голове и щедро одаривают шестипенсовиками.
Но он быстро взял себя в руки:
- Все не так плохо, как выглядит со стороны. Полторы сотни заключенных каждый год уходят из открытых тюрем - их ничто не останавливает. Полагаю, тут прежде всего виновата избранная судом мера пресечения. Еще пятьдесят человек - те, кого освобождают под честное слово: на похороны близких или на свадьбу и тому подобное. Такие просто скрываются, вместо того чтобы вернуться.
- Таким образом, настоящих побегов остается около пятидесяти в год.
- Так и есть. Или, вернее, так было. В последние несколько лет наблюдается значительное увеличение особенно эффектных, даже театральных побегов. По-моему, все началось со знаменитого Уилсона, ограбившего поезд, который удрал из Бирмингема. Это был первый раз, когда банда вломилась в тюрьму, чтобы кого-то освободить.
- Они действовали как хорошо обученные десантники.
- И блестяще провели операцию.
- Думаете, в ней участвовал этот тип, Барон?
Блэк кивнул:
- По нашим данным, он отвечает, по меньшей мере, за полдюжины серьезных побегов в прошлом году. Вдобавок он создал подпольную линию, благодаря которой любой преступник, которому угрожает арест, может покинуть страну. В двух случаях нам удалось арестовать кое-какую мелочь - людей, которые помогали ускользнуть тем беглецам, за которыми следили.
- Ну и удалось вам из них что-нибудь выжать?
- Ничего - главным образом потому, что им действительно нечего было сказать. Все было организовано, как у коммунистов: система отдельных ячеек. Во время войны так же было организовано Сопротивление во Франции. Каждый человек занят своим делом. Он знает только на один шаг вперед и назад, не больше. И это значит, что даже если кто-то попадется, организация в целом остается в безопасности.
- А кто-нибудь знает, кто такой Барон?
- Тайная служба пытается выяснить это уже больше года. И ничего. Одно лишь можно сказать определенно - он не обычный проходимец, здесь что-то другое. Может быть, он - с континента?
На столе перед Мэллори лежала открытая папка. Он изучал ее содержимое несколько минут, потом покачал головой:
- Мне кажется, единственная надежда узнать о нем что-нибудь заключается в том, чтобы связаться с кем-то из его будущих клиентов. Теоретически это кажется невозможным. Сейчас в тюрьмах сидит примерно шестьдесят тысяч человек. Как узнать, который из них?
- Простым способом исключения. Существует принцип, в соответствии с которым он отбирает клиентов. Все они имеют большой срок и значительные денежные ресурсы. - Блэк открыл папку светлой кожи, вынул оттуда лист бумаги и фотографию. - Последний. Взгляните.
Мэллори посмотрел на фотографию и кивнул:
- Бен Хоффа - этого я помню. Случай в Дартмуре в прошлом месяце. Банда, замаскированная под морских десантников, устроила засаду во время маневров и похитила его из тюремной машины. О нем что-нибудь слышно?
- Ни словечка. Хоффа и два его сообщника, Джордж Сэкстон и Гарри Янгблад, получили по двадцать лет за ограбление в аэропорту в Петерфилде. Помните?
- Честно говоря, нет.
- Это было пять лет назад. Они напали на самолет воздушных линий Северной Дакоты, который перевозил около миллиона фунтов в старых банкнотах. Это был специальный груз, отправленный из Центрального банка Шотландии в Английский банк в Лондоне. Должен признать, проделали они это здорово. Действовали втроем и сумели улизнуть.
- А как они попались?
- У Хоффы оказалась не та подружка. Она решила, что ей лучше получить десять тысяч вознаграждения, обещанные Центральным банком, чем иметь дело с Хоффой, его добычей и смутными видами на будущее.
- Деньги были возвращены?
- Ни единого фартинга! - Блэк передал Мэллори еще фотографию. - Это Джордж Сэкстон. Сбежал из Грейндж-Энд в прошлом году. Точное повторение с Уилсоном. Полдюжины бандитов под покровом ночи вломились в тюрьму и увели его с собой. С тех пор о нем - ни словечка. Словно он вообще перестал существовать.
- Значит, остается Янгблад?
- И только он, или я заблуждаюсь, - угрюмо сказал Блэк и протянул через стол еще одну папку.
Лицо, смотревшее с фотографии, было умным, полным беспокойного жизнелюбия. Угол рта изогнут в легкой насмешливой улыбке. Мэллори сразу заинтересовался. Он быстро прочел данные, записанные на листе.
Гарри Янгбладу было сорок два года от роду. В семнадцать лет, в 1941-м, он пошел на флот и закончил войну в звании старшины торпедного катера. После войны продолжал ту же работу, только неофициально, и в 1949-м был осужден на восемнадцать месяцев за контрабанду. Обвинение в сговоре насчет ограбления почты было снято за отсутствием доказательств - в 1952 году. С тех пор, вплоть до его последней судимости в 1961 году, он больше не попадал в тюрьму, но полиция допрашивала его в связи с уголовными делами не меньше чем тридцать раз.
- Ну и тип! - сказал Мэллори. - Похоже, он приложил руку не к одному преступлению.
- Честно говоря, в душе я ему сочувствую. Обычно у меня нет желания сентиментальничать, когда речь идет о негодяях. Но если бы после войны все пошло иначе и он не связался бы с контрабандой, то мог бы стать неплохим человеком.
- А теперь он отбывает двадцатилетний срок?
- Теоретически. Но мы не вполне спокойны относительно будущего, учитывая, как ушли два его сообщника. Он сейчас в тюрьме Фрайдиторп, под усиленной охраной. Правда, пришлось перевести его на менее суровый режим три месяца назад у него был инсульт.
Мэллори снова взглянул на фотографию:
- Должен заметить, мне он кажется вполне здоровым. Вы уверены, что инсульт - настоящий?
- Электроэнцефалограмма не может лгать, - ответил Блэк. - А она определенно показывает серьезное нарушение волновых импульсов мозга. И вот еще что - при помощи лекарств можно симулировать сердечный приступ, но не инсульт. Его обследовали весьма тщательно. Забирали в главный изолятор в Мэннингеме на три дня.
- А это не опасно? Я бы счел ситуацию вполне подходящей для похищения.
Блэк отрицательно покачал головой:
- Он почти все время был без сознания. Его держали в закрытой палате, и два охранника дежурили рядом днем и ночью.
- А в тюрьме нельзя было его лечить?
- У них нет нужного оборудования. Как и в большинстве тюрем - только небольшой лазарет и приходящий доктор. Серьезные случаи лечат в местной больнице. Если заключенный болеет долго, его переводят в тюремный госпиталь в Ворвуд. Но к Янгбладу это не относится. В любом случае управление не согласится на его перевод. В госпитале невозможно обеспечить усиленную охрану. Они будут до смерти напуганы при мысли о том, что какая-нибудь лондонская банда попытается воспользоваться случаем и отбить пациента.
Мэллори зажег очередную сигарету, поднялся и подошел к окну.
- Все это очень интересно. Конечно, мне уже доставили полный отчет, но ваш рассказ еще кое-что прояснил. - Он обернулся, нахмурившись. - Насколько я понимаю, все сводится к одному. Вы хотите, чтобы мы дали вам своего агента, которого можно поместить в тюрьму и который, по крайней мере предположительно, мог бы завоевать доверие Янгблада. А почему вы не хотите использовать своих людей?
- Большинство мошенников чуют полицейского за милю. Вот почему начальство и подумало о вашей организации, сэр. Понимаете, человек, который нужен для этой работы, не продержится и пяти минут, если в его поведении есть хоть намек на то, что он не жулик. Поэтому здесь очень важны его темперамент и личное отношение к делу.
- Значит, вы утверждаете, что мои агенты обладают преступным складом ума?
Блэк выглядел ошарашенным, и Мэллори кивнул:
- Вы совершенно правы. Они бы и дня не продержались, будь это не так.
- Вы думаете, что сможете найти кого-нибудь?
Мэллори кивнул, уселся за стол и снова взглянул в папку:
- Думаю, мы сможем это устроить. У меня есть кое-кто на примете. Он щелкнул тумблером внутренней связи и спросил:
- Шавасс появился?
Тон его был строгим.
- Боюсь, что нет, мистер Мэллори, - ответила Джин.
- Шавасс? Фамилия иностранная.
- Его отец был французским офицером. Погиб на войне. А мать англичанка. Мальчик воспитан здесь. Можно сказать, что с тех пор он изрядно поездил по свету.
Блэк заколебался и осторожно заметил:
- Для этого дела ему понадобятся хорошие мозги, мистер Мэллори.
- У него степень доктора философии, и он специалист по современным языкам, - холодновато ответил Мэллори. - Был момент, когда он читал лекции в одном из старейших университетов. Надеюсь, этого вам достаточно?
У Блэка отвисла челюсть.
- Так какого черта он влез в эти игры?
- Старая история! Самое важное, почему он не уходит? - Мэллори пожал плечами. - Можно сказать, что в нем есть склонность к нашей работе. И если обстоятельства того требуют, он без колебаний нажмет на спусковой крючок. Он слегка улыбнулся. - Вы ведь знаете, для большинства людей это достаточно трудно. Если подумать, вы бы его не одобрили.
