- Неужели ты действительно готов это сделать? Неужели ты и впрямь готов убить сотни людей из-за трехсот пятидесяти тысяч долларов?
- Я перебил бы их и по доллару за голову, - ответил Том, - если бы это помогло мне уехать отсюда и обосноваться в милой моему сердцу Мексике.
- Том, ты, похоже, слишком долго просидел за решеткой. Для тебя убить сотню людей - что ногти подстричь.
- Ничего подобного, Эл, - ответил Том. - В этом и состоит главное затруднение. Будь это чем-то вроде стрижки ногтей, я бы подстриг их сам и забрал все семьсот кусков. Если я чему-то и научился в тюрьме, так это тому, что мне больше нельзя действовать в одиночку. Ты знаешь, я всю жизнь был одиноким волком - за исключением тех времен, когда рядом были Бэби, Дилли и вся их команда. Вот почему я так много болтал, когда тебя подсадили ко мне в камеру. Помнишь, как я болтал без умолку?
- Чего тут помнить, - ответил Дортмундер. - Я и сейчас слушаю твою непрерывную болтовню.
Впрочем, он отлично помнил, как изумляла его в те старые добрые тюремные времена неуемная словоохотливость человека, который, во-первых, был знаменитым одиночкой и, во-вторых, умудрялся издавать огромное количество звуков, не шевеля при этом губами.
- Причина моей болтливости, - продолжал Джимсон, - как раз в том и заключается, что я всю жизнь был одинок. Поэтому всякий раз, когда рядом оказывался слушатель, меня словно прорывало. Видишь ли, Эл, - продолжал он, махнув рукой в сторону живописной долины, - все эти люди - не настоящие. Не такие, как я или даже ты.
- Неужели?
- Да. Если я голодаю три-четыре дня, ни один из них даже не почешется. Но в одну прекрасную ночь придет вода - и они захлебнутся, а я - нет. Я буду выкапывать свои денежки.
- Нет, Том, - сказал Дортмундер. - Мне плевать, болтай что хочешь, но плотину ты не взорвешь. Я и сам не очень законопослушный гражданин, но ты заходишь слишком далеко.
- Я лишь следую логике, Эл.
- А я - нет. Я не стану заниматься этим делом. Я не могу сам, своими руками, утопить сотни спящих людей. Не могу.
Том выслушал тираду Дортмундера, смерил его взглядом, помолчал и, пожав плечами, сказал:
- Что ж, тогда забудем об этом.
Дортмундер моргнул:
- Забудем?
- Ну конечно, - ответил Том. - Ты ведь у нас парень сердобольный, все эти годы ты читал какой-нибудь "Ридерз дайджест", а может быть, даже вступил в благочестивое братство. Беда в том, что я не слишком хорошо разбираюсь в людях...
- Тут ты прав, - согласился Дортмундер.
- Беда в том, что вы все какие-то ненастоящие, - продолжал Том. Какие-то скользкие, вас не ухватишь и не рассмотришь как следует. Короче, я ошибся в тебе и зря потратил два дня. Извини, Эл, я ведь и твое время зря потратил.
- Ничего страшного, - отмахнулся Дортмундер, хотя в душе у него оставался неприятный осадок: Том явно чего-то недоговаривал.
- Тогда поехали домой, - сказал Том. - Ты готов?
- Конечно, - ответил Дортмундер. - Ты уж извини, Том, но я не могу.
- Не беда, - сказал Том, переходя дорогу. Дортмундер шел следом.
Они сели в машину, и Дортмундер спросил:
- Так я разворачиваюсь?
- Нет, - ответил Том, - езжай по плотине, потом сверни налево. Мы спустимся в долину и выскочим на Сквозное.
- Отлично.
Они ехали по плотине, и Дотмундер никак не мог отделаться от неприятного ощущения, которое вызывал у него сидящий рядом серолицый молчаливый хладнокровный маньяк. У дальнего конца плотины виднелось маленькое кирпичное здание - вероятно, вход во внутренние помещения. Дортмундер притормозил, окинул здание взглядом и увидел латунную табличку с надписью:
"НЬЮ-ЙОРК. УПРАВЛЕНИЕ ВОДОПРОВОДОВ.
ГОРОДСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ,
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН".
- Городская собственность? - спросил Дортмундер. - Так значит, это часть города?
- Конечно, - ответил Том. - Все городские водоемы принадлежат городу.
Рядом с домиком стояли три машины, на одной из них были опознавательные знаки патрульной службы городского управления полиции.
- Значит, их охраняет городская полиция?
- Сдается мне, - отозвался Том, - что самых умных и шустрых сюда не посылают. Впрочем, пусть тебя это не беспокоит, Эл. Ты захотел уволиться - и я тебя уволил. Оставь городских полицейских другому парню.
У Дортмундера засосало под ложечкой.
- Другому парню?
- Естественно. - Том пожал плечами. - Ты не единственный кандидат в моем списке, - равнодушно пояснил он. - Первый, но не единственный. Теперь мне остается лишь найти парня, в жилах которого побольше крови и поменьше молока.
Дортмундер убрал ногу с педали газа.
- Значит, ты так и не отказался от своей затеи?
Том удивленно развел руками:
- А разве я уже получил свои триста пятьдесят тысяч? Или, быть может, что-то изменилось, а мне и невдомек?
- Том, ты не можешь утопить всех этих людей.
- Я-то могу, - ответил Том. - А вот ты - не можешь. Правильно?
Миновав здание, Дортмундер затормозил и остановил машину на обочине. Где-то позади едва виднелось водохранилище, а дорогу вновь обступили деревья.
- Том, ты не можешь так поступить.
Том нахмурился и сказал, не шевеля губами:
- Надеюсь, ты не станешь указывать мне, что я могу и чего не могу.
- Я не это имел в виду, Том, - сказал Дортмундер, сознавая, что он имел в виду именно это, и понимая, что уговоры бесполезны. - Я только... добавил он, с отвращением прислушиваясь к собственным словам, - ...я лишь хочу сказать, что ты не можешь так поступить.
- Могу, - ответил Том еще более холодным тоном. - И я это сделаю. - Его костлявый палец нацелился Дортмундеру прямо в нос. - И не вздумай сорвать мне операцию, Эл. Не вздумай никому звонить и предупреждать, чтобы люди не спали ночью, если они хотят выйти сухими из воды. Поверь мне, Эл... если только я увижу хоть малейший признак того, что ты пытаешься мне помешать...
- Нет, нет, Том, - ответил Дортмундер. - Я не собираюсь тебя закладывать, ты же меня знаешь.
- А ты знаешь меня. - Том выглянул в окошко, рассматривая окружающий дорогу лес, и добавил: - Чего мы стоим? Давай-ка вернемся в город, да побыстрее. Мне нужно позвонить следующему парню из списка.
- Стоим мы потому, - ответил Дортмундер, облизывая губы и оглядываясь назад, где в лучах солнца мирно поблескивала спокойная вода, вода-убийца. Потому, что мы сделаем все это иначе.
Том посмотрел на Дортмундера:
- Ты сказал - "мы"?
- Я твой друг, Том, - ответил Дортмундер. - Я был твоим другом раньше и остаюсь им теперь. Мы достанем твои деньги. Но не будем никого топить, хорошо? Мы придумаем другой способ.
- Какой другой способ?
- Пока не знаю, - признался Дортмундер. - Но я ведь только начинаю понимать, о чем идет речь. Дай мне время оценить положение. Скажем, пару недель. Согласен?
Том окинул его недоверчивым взглядом.
- И как ты себе это представляешь? - спросил он. - Нырять с лопатой и копать, пока хватает воздуха?
- Еще не знаю, Том. Дай мне помозговать на досуге.
Том задумался.
- Чем тише мы все сделаем, тем лучше, - согласился он. - Конечно, если это вообще возможно. Потом будет меньше беготни и меньше вероятности угодить в облаву.
- Точно, - сказал Дортмундер.
Том посмотрел в сторону водохранилища:
- Там пятьдесят футов воды, не забывай.
- Помню, помню, - сказал Дортмундер. - Ты только дай мне немного времени, чтобы пораскинуть мозгами.
Серые глаза Тома забегали.
- Уж не знаю, захочется ли мне две недели валяться на вашем диване, сказал он.
"О черт!" - подумал Дортмундер, но мысль о сотнях человеческих жизней пересилила все прочие соображения.
- Чем тебе не нравится наш диван? - спросил он, с трудом проталкивая слова сквозь не желавшую подчиняться ему гортань.
Том глубоко вздохнул; его губы заметно шевельнулись, но тут же вновь вытянулись в жесткую линию.
- Хорошо, Эл. Я знаю, что ты неплохо разбираешься в таких делах, именно потому я и пришел к тебе в первую очередь. Хочешь найти другой способ извлечь тайник - ищи, я не возражаю.
- Спасибо, Том, - сказал Дортмундер, и его руки, лежавшие на руле, задрожали от нахлынувшего облегчения.
- Не за что.
- А пока - никакого динамита, договорились?
- До поры до времени, - согласился Том.
4
Почтальон Джо, насвистывая, шагал по залитой ярким солнцем Миртл-стрит, и его беззаботная трель перекликалась с птичьими руладами, плеском дождевальных фонтанчиков и далеким стрекотом газонокосилки.
- Миртл! - крикнула Эдна Стрит, отрываясь от своего излюбленного окна в спальне во втором этаже. - Почтальон пришел.
- Иду, мама! - отозвалась Миртл, вприпрыжку спускаясь к парадной двери по надраенным до блеска ступеням красного дерева. Двадцатипятилетняя красавица - уже не девочка, но еще и не совсем женщина, - Миртл большую часть своей жизни провела в милом старом домике в Дадсон-Сентр, едва ли задумываясь над странным совпадением своего имени и названия улицы, на которой стоял ее дом. В сумке почтальона Джо лежало по крайней мере несколько писем, на которых значилось:
