Наконец запыхавшаяся Розалия появилась снова, таща за собой побежденного юношу.
— Познакомься, — сказала она, — это мой братец. Зовут его Денисом, и он делает вид, что учится в Калифорнийском университете.
Вот это да… Я смотрела на этот типичный образец американца — и мне хотелось расхохотаться. «Типичный американец» оказался нашим парнишкой… Из города Сергиев Посад, что недалеко от Москвы.
Денис широко улыбнулся и протянул мне руку. Не знаю отчего, но в моей голове мелькнула мыслишка, что Лика с Денисом были бы неплохой парой. К чему бы это? Очень странно… Впрочем, что странного в том, что два таких юных существа…
Стоп, Танечка, притормозила я, оставь свои домыслы, ты еще не видела мистера Эванса, а уже склонна посчитать его недостойным Лики. Давай все-таки сначала познакомимся с главными героями этой истории поближе, а не только по рассказам окружающих.
* * *
Городок оказался славным. Такой, знаете ли, причесанный. И сработанный чисто по-американски. Иногда мне кажется, что бедняги американцы вообще слишком уж стараются быть похожими на героев своих фильмов. Даже города у них кажутся немного декоративными. Впрочем, у каждого свой менталитет. А сейчас я иду по чистенькому и умытому Нортон-Бею мимо небольших магазинчиков с колокольчиками на дверях. Солнце здесь для непривычного человека чересчур жаркое, так и хочется его выключить. Хорошо, что все прошлое лето я тренировалась выживать в тяжелых условиях тарасовской жары, поэтому сейчас солнышко кажется мне просто нашим весенним. На каждом углу — аптека. Рядом с аптекой — бар. Вот уж не могу понять, зачем им столько баров и аптек. И почему в Нортон-Бее они непременно должны соседствовать друг с другом.
К дому Эвансов я подошла через полчаса. Честно говоря, мне все еще хотелось оттянуть встречу с неведомым Родни, о котором я наслушалась столько негативного, что он начал казаться мне «библиотечным полицейским». Этакий мрачный увалень, не выпускающий изо рта жевательную резинку. С тупым взглядом, в котором подозрение прижилось настолько, что не оставило места другим чувствам. В общем, типичный коп. Раз уж город у нас такой голливудский, то и коп пускай тоже будет голливудский. И имя его мне не нравится. Так что к бедному мистеру Эвансу с визитом шла явно предвзято настроенная девица, которой я бы ему советовала опасаться.
Возле невысокого белого заборчика, отделяющего владения Эвансов от остальной части городка, я притормозила. На то, чтобы надеть на себя маску, нужно минимум три минуты. Моя маска была довольно симпатичной и легкомысленной — этакая девица из Тарасова, знакомая Короткова, а следовательно, с небольшим налетом богемности. Очень много апломба и совсем никаких познаний в английском. Это, господа, маленькая хитрость — когда возможный противник не подозревает о том, что ты куда умнее, чем хочешь казаться, он с вероятностью в девяносто процентов допустит при тебе промах, который станет в твоих умелых ручках неплохим козырем. Поэтому мистеру Эвансу совершенно не обязательно знать, что Таня Иванова английский знает в совершенстве.
Толкнув калитку, я оказалась во дворе и присвистнула. Теперь я поняла, почему свое шикарное палаццо Розалия считала скромным.
По сравнению с владениями Эвансов ее дом действительно был просто хижиной дяди Тома.
* * *
Итак, натянув на лицо маску невинности, граничащей с идиотизмом, я шагнула в частные владения помощника шерифа, рискуя навлечь на себя его праведный гнев. И оказалась в райском саду…
Честное слово, таких диковинных растений мне в жизни не приходилось видеть! Самыми обычными из них были самшитовые заросли, проходя мимо которых, невольно вспоминался Версаль и наш родной Петродворец, пока он еще принадлежал своим законным владельцам. Аллея вела к скромному трехэтажному домику, который казался совершенно несуразным и странным среди таких великолепных растений. Летящая белая дымка особенно меня заинтересовала, и я остановилась возле кустарника, похожего на присевшее передохнуть облако. Я восхищенно взирала на это чудо, как вдруг за моей спиной раздалось скромное и ненавязчивое покашливание. Я обернулась.
Высокий мужчина с густыми, начинающими седеть волосами доброжелательно разглядывал меня. Глаза у него были потрясающие — небесно-голубые, в мелких сеточках улыбчивых морщинок, которые так шли ему. Он был одет в довольно затрепанные джинсы и вытирал руки о них, смотря на меня с молчаливым любопытством. Потом он сказал, что я любуюсь японской осокой. Я сделала на всякий случай непонимающее лицо, хотя предположила, что общаюсь с садовником, и произнесла на отвратительном английском, что я плохо знаю этот язык. Он удивленно вскинул брови и спросил, кто я.
— Ай эм фром Раша, — призналась я, делая все возможное, чтобы он понял, какое у меня дурное произношение.
— Вы — к Лике? — спросил он уже по-русски.
Причем надо отдать ему должное, для садовника он неплохо владел иностранными языками. Это заставило меня усомниться в том, что он садовник.
Он протянул мне ладонь и представился:
— Родни Эванс. Муж Лики. Извините, но ее сейчас нет в Нортон-Бее. Она уехала погостить к моей матери.
— Какая жалость! — воскликнула я, пытаясь обнаружить в его симпатичном лице хоть какие-то намеки на злодейство. Увы, он вел себя вполне спокойно и, кажется, совершенно безмятежно. Более того, он мне доверял и даже вызвал в моей душе нечто подобное раскаянию за то, что я его так подло обманываю.
— Надеюсь, что вы не очень огорчены, — развел он руками.
— Меня просили передать ей небольшую посылку. А Лику я знаю совсем немного, — призналась я. — Хотя, если честно, мне бы очень хотелось с ней увидеться.
— Может быть, она скоро приедет, — предположил он.
Он стоял, явно ожидая, что я покину его сад, выяснив, что интересующей меня особы здесь нет. Я в нем никаких чувств не вызвала, что меня даже немного обидело. Поэтому я решила действовать сама. Раз меня не хотят обольщать, придется заняться этим самой. Рискуя показаться навязчивой, я изобразила детскую, наивную, чистую улыбку и произнесла:
— Знаете, я так устала с дороги, и мне очень хочется кофе.
Он кивнул и пригласил меня в дом. Я непринужденно проследовала за ним, обдумывая, как же все-таки мне вызвать его на откровенность. К моей красоте он был равнодушен. Или умело скрывал, что я его интересую.
Мы оказались в скромно обставленной гостиной, и он, пробормотав неизменное «sorry», исчез. Глядя вслед его удаляющейся высокой фигуре, я была вынуждена признать, что он скорее похож на симпатягу Нэша Бриджеса, чем на замусоленный образ американского копа с квадратной челюстью и таким же квадратным лбом. Он мне понравился. То есть вернее было бы заметить, что детектив Иванова попала под обаяние данного индивидуума. И начала думать, что все в полном порядке.
Ну как мог этот очаровательный человек быть тем самым садистом, про которого мне рассказывали Сережа и Розалия?
К моменту, когда он появился с кофе и небольшими бутербродами с тунцом, я уже почти на сто процентов уверила себя, что Лика действительно отдыхает у его матери. Потому что, как он заметил, любое лечение изнурительно и человеческий организм после этого нуждается в перемене обстановки и покое.
Мы болтали о самых незначительных вещах, начиная от экономики в России и кончая его садом. Старательно избегали говорить о Лике. Незачем афишировать свой повышенный интерес к ее персоне. В мой тщательно созданный образ не вписывался серьезный интерес к малознакомой девушке.
Через полчаса, когда я поняла, что дорожку к нему я уже протоптала — теперь, встретив меня на улице, он будет вынужден по крайней мере поздороваться, я приготовилась уходить. И в этот момент зазвонил телефон, быстро нарушивший всю мою безмятежность.
* * *
Род поднял трубку и сначала посмотрел на меня вопросительно. Я сделала вид, что не понимаю ни слова, и уставилась в окно, где в глубине самшитовой аллеи виднелась белая ажурная беседка.
— Я слушаю, — вполголоса проговорил он. Потом нахмурился. Еще раз посмотрел на меня с опаской, из чего я заключила, что разговор, который он ведет, не для посторонних.
Я встала и подошла к окну, продолжая рассматривать аллею.
Он успокоился, поняв, что его беседа не представляет для меня никакого интереса. К тому же я ведь ничего не понимаю по-английски. Улыбнувшись мне, он поймал мою ответную, немного равнодушную улыбку и продолжал разговор вполголоса. Иногда вежливость способна изрядно навредить человеку. В данный момент именно его вежливое нежелание оставить меня в одиночестве сыграло с ним злую шутку.
Я прекрасно слышала весь разговор, который оказался для меня небезынтересным.
Когда он положил трубку, я уже стояла у выхода, нервно поглядывая на часы. Надо сказать, делала я это на протяжении всего разговора. Чтобы не вызвать неуместных подозрений.
