– Наверное, девочка скоро проснется, – заметила я. – Было бы неплохо, если бы ты успела все мне рассказать до того, как это случится.
– Я дала ей столько снотворных капель, что она должна проспать чуть ли не целые сутки. Удивляюсь, что она не слишком крепко спит.
Я подумала, что скоро засну без всякого снотворного. Уже настало утро, а мне этой ночью так и не пришлось сомкнуть глаз.
– Так что же случилось? – спросила я, позевывая.
– В тот день я ждала Андрюшу к ужину, а его все не было и не было. Уже поздно вечером пришли ребята, с которыми он работал, и сказали, что он в больнице. Я засобиралась к нему, но мама никуда не пустила меня на ночь глядя. Наутро я побежала в больницу, надеясь, что с моим мужем ничего страшного не случилось. Ну сломал руку или ногу, так это не смертельно. Но то, что мне сказали врачи, повергло меня в шок. У Андрюши был перелом позвоночника, и он был обречен провести остаток жизни в инвалидном кресле. Я вернулась домой сама не своя, рассказала о случившемся маме и сестре. Таня очень близко к сердцу приняла это известие. Она плакала вместе со мной...
– Правда? – удивилась я.
– Да, я тогда подумала, что прав был тот, кто сказал, что горе сближает. Таня сказала, что чувствует себя виноватой, ведь это она подбросила Андрюше ту злосчастную работу.
– Каким образом?
– Тот коттедж строил ее начальник, рабочие, которых он нанял прежде, схалтурили, он их рассчитал и стал искать новых. Вот Таня и подсуетилась. Нам эта работа была очень кстати... В общем, сестра попросила у всех прощения. Мама сказала, что не стоит винить себя, потому что никто не мог предвидеть несчастный случай. Мы с Таней обнялись, как настоящие сестры. Впервые за всю жизнь. Несчастье, которое случилось с моим мужем, нас сплотило. Таня стала помогать материально, а в свободное время даже гуляла с Сонечкой. Я была ей очень благодарна за это, потому что мне приходилось метаться между институтом и больницей. По правде говоря, на дочь меня совсем не хватало. Через полтора месяца Андрюшу выписали домой. Мы все надеялись, что болезнь можно преодолеть, и не зря. Полазив по Интернету, я нашла одну клинику в Германии, где делали операции людям с таким же диагнозом, как у Андрюши, и они после этого вставали на ноги. Это вселило в нас надежду, правда, была одна, но очень серьезная проблема...
– Деньги? – догадалась я, и Аня на это утвердительно кивнула.
– Операция стоила очень больших денег. Взять нам их было просто неоткуда. Впрочем, мы рассматривали один вариант – продать нашу квартиру и переехать в деревню к родителям мужа, вместе с моей мамой. Свекор со свекровью были не против. Только вот куда Татьяне деваться? Мы понимали, что ей эти люди совсем чужие, да и обрекать ее на жизнь в деревне мы не имели морального права. Я обратилась за помощью к нашему отцу, но он сказал, что не сможет обеспечить Таню жильем, но готов дать немного денег на операцию. Мы думали-думали, как поступить, и сестре в голову пришла простая, но очень дельная мысль. Она предложила открыть благотворительный счет и обратиться к людям за помощью через средства массовой информации.
– И что же из этого вышло?
– Мир не без добрых людей. Точнее, я даже не предполагала, что в Горовске, да и за его пределами, столько чутких и отзывчивых людей. Мы дали информацию на местное телевидение, радио, в несколько газет, и на благотворительный счет стали поступать самые разные суммы. Кто-то жертвовал сто рублей, а кто-то и сто тысяч. Мы собрали нужную сумму за три неполных месяца.
Я вдруг вспомнила, что несколько лет назад видела по телевизору небольшой репортаж о студенческой семье, которую постигла большая трагедия. Мне почему-то очень хорошо запомнилась фотография, на переднем плане которой был снят парень в инвалидном кресле, а за его спиной стояла симпатичная молодая женщина и держала на руках ребенка нескольких месяцев от роду. Какая-то девушка неброской внешности говорила о том, как тяжело приходится этой семье, но все ее слова показались мне наигранно жалостливыми, и я предположила, что это очередная разводка ушлых мошенников, сумевших проникнуть на телевидение. Вероятно, это была Татьяна, а я, оказывается, заблуждалась насчет ее искренности.
– Неужели операция не помогла? – спросила я, с трудом сдерживая зевоту.
– Не было никакой операции.
– Почему? Немецкие врачи не взялись оперировать твоего мужа?
– Мы послали в клинику снимки и заключение наших врачей, от немецких специалистов пришел очень оптимистичный ответ. Для Андрея забронировали место, осталось только открыть визы и перечислить аванс... Полина, ты спишь?
– Что? Нет, я тебя очень внимательно слушаю, – сказала я, с трудом открывая глаза и самоотверженно сдерживая зевоту. – Вы перечислили аванс и...
– Нет, мы не перечислили аванс.
– Почему?
– Потому что со счета исчезли все деньги.
– Как такое возможно?
– Я сама в этом виновата. Я была очень недальновидной и оформила доверенность...
– Неужели на Татьяну?
– Полина, а как ты догадалась? Мне казалось, что ты слушаешь меня вполуха.
– Если честно, то я уже с трудом борюсь со сном, но тем не менее суть я уловила. Твоя сводная сестра не могла измениться в одночасье. Несчастье застило тебе глаза, и ты не рассмотрела ее лицемерия. Но дружелюбная маска была сорвана, и обнажилось истинное лицо Татьяны. Точнее, чудовищная гримаса лицемерки.
– Это так, – подтвердила Аня. – Танька не только ушла из дома, она исчезла из Горовска вместе со всеми деньгами. Сначала я думала, что она просто играет с нами. Поиздевается несколько дней, а потом вернется...
– И принесет чек на блюдечке с голубой каемочкой. Так?
– Да, я именно на это надеялась, но время шло, а от Таньки по-прежнему не было ни слуху ни духу. Визы были готовы, но без денег лететь в Германию не имело смысла. Мне было очень сложно скрывать от Андрюши правду. Он, конечно, чувствовал, что-то идет не так, но до поры до времени не знал, что именно. Я все время придумывала какие-то отговорки, а сама разыскивала Таньку через родственников и знакомых, но без толку. Примерно через неделю она сама позвонила и цинично заявила в трубку: «Я слышала, ты меня ищешь. Интересно зачем? А, наверное, тебе деньги нужны... Только ты, Анечка, к ним никакого отношения не имеешь. Это ведь исключительно благодаря моим усилиям на счете набралась эта симпатичная сумма. Это я все придумала и провернула, а ты сама палец о палец не ударила, чтобы найти деньги на операцию своему ущербному муженьку. Он из деревни улетучился, а она из него нет. Мой тебе совет: отправь Андрея обратно в Шарковку, а сама ищи себе нового мужа». Я проглотила это и потребовала вернуть деньги, на что она сказала: «Знаешь, дорогая сестренка, а ведь мне эти деньги самой очень даже нужны. Мне надоело жить в вашем гнусном муравейнике. Теперь у меня есть возможность изменить свою жизнь»... Прошло около двух лет, а я помню все слово в слово, так, будто это вчера было.
– Представляю, каково тебе было выслушивать порочные откровения сводной сестры.
– Я не о себе думала, а о муже. Он ничего этого не должен был слышать, поэтому мне пришлось сразу закрыться с трубкой в ванной. Если бы мама была дома, я попросила бы ее образумить Таньку, а сама отвлекла бы Андрея. Но мама гуляла с Соней. Я пыталась сама втолковать ей, что все это нечестно и жестоко по отношению к Андрюше, и даже пообещала, что после операции мы с ним уедем в деревню и наша комната останется ей...
– Надо полагать, что твои увещевания не слишком тронули Татьяну.
– Да, она расхохоталась, а затем выдала: «Аня, ну какая же ты наивная! Впрочем, ты всегда такой была, как и твой деревенский муженек. Кто-то должен был открыть вам глаза на то, что в этом мире выживают только сильнейшие – расчетливые и жестокие. Вот я это и сделала, так сказать, по-родственному».
– Цинично, – заметила я. – Аня, а ты припугнуть ее не пробовала?
– Пробовала. Я спросила Таньку, как она заговорит, если я обращусь в милицию. Полина, думаешь, ее это испугало? Нет, она совершенно спокойно сказала: «Обращайся, если тебе совесть позволит. Ты всю жизнь со своей родной матерью жила, а я – сирота и была для вас абсолютно чужой. Думаешь, я не понимала, что вы меня ненавидите и хотите от меня поскорее избавиться?» Это была наглая ложь. Если кто-то кого-то и ненавидел, то это Танька нас, а не мы ее. Это она постоянно устраивала мне подлянки, это она не ценила все, что моя мама для нее сделала... Она могла бы второй раз и не принять Таньку, и та тогда отправилась бы в детский дом. Что же вышло? Оказалось, что мы должны ей компенсировать моральный ущерб за пребывание в нашем доме, причем ценой Андрюшиного здоровья. Полина, ты можешь себе такое представить?
– Могу, – спокойно сказала я. – Я знала одного деятеля, по вине которого погибли два человека, а он еще умудрился извлечь из этого материальную выгоду.
– Правда? А я думала, что таких наглых и бессердечных, как Танька, больше нет, что она уникум в этом роде.
