– Правда? А я думала, что таких наглых и бессердечных, как Танька, больше нет, что она уникум в этом роде.
– Как это ни прискорбно, но плохих людей не так уж и мало, – я вспомнила о прокуроре и о других негодяях, которых смогла призвать к ответу. – Извини, я отвлеклась. Итак, что было дальше?
– Дальше? Я услышала в трубке гудки и поняла, что это конец. Шанс вернуть Андрюше здоровье был потерян навсегда. Танька, оказывается, изначально затеяла сбор денег вовсе не для того, чтобы помочь моему мужу. Она ловко использовала его инвалидность, чтобы самой разбогатеть. Я сидела в ванной и не знала, как оттуда выйти, как посмотреть Андрею в глаза. Когда я все-таки вышла, то не решилась сказать ему правду. Я соврала, что позвонили из клиники и сообщили, что операция снова переносится... Андрюша сник, но я не имела права опускать руки, поэтому стала искать выход. Под самыми благовидными предлогами я съездила в областной центр, а потом в Москву, но ни в одной клинике не брались прооперировать моего мужа, тем более бесплатно. Тогда я стала консультироваться со специалистами нетрадиционной медицины.
– Вот как? – спросила я, встрепенувшись. Мое тело стало расслабляться вопреки собственной воле, бороться со сном было почти невозможно, но я как-то пыталась.
– Полина, тебе правда все это интересно?
– Да, очень. Продолжай, пожалуйста.
– Андрею сделали курс иглорефлексотерапии, но это ему не помогло. Потом мне посоветовали обратиться к одной бабке, потомственной колдунье. Она только взглянула на Андрюшину фотографию и сразу же стала рассказывать о его проблемах. Баба Люба расценила несчастный случай и его инвалидность как результат порчи и уверила меня, что сможет ее снять. Не бесплатно, конечно, но за вполне приемлемую для нас сумму. Только Андрей заартачился, он не верил в магию и все еще надеялся на операцию в Германии. Я должна была сказать Андрюше всю правду, но никак не могла на это отважиться. А когда все-таки решилась, то было уже поздно... Андрюша... Он покончил с собой. Когда не было никого дома, он перерезал себе вены...
– Наверное, Андрей сам догадался, что операция в немецкой клинике сорвалась окончательно и бесповоротно, – предположила я.
– Да, он догадался. Андрюша оставил предсмертную записку, в которой написал, что знает – ему никогда не встать на ноги, поэтому он не хочет быть мне обузой, ведь я «еще молода и смогу найти человека, который будет любить и меня, и нашу дочь», – процитировала Аня со слезами на глазах.
– Я понимаю, тебе тяжело об этом вспоминать...
– А я ни на минуту об этом и не забывала, – парировала моя собеседница. – Я очень люблю Андрюшу, и мне никто, кроме него, не нужен. Для меня другие мужчины просто не существуют.
– Аня, скажи, а что, Таня больше не объявлялась?
– Она как ни в чем не бывало вернулась в Горовск вскоре после Андрюшиных похорон и поселилась в доме напротив. Как же мы с мамой были слепы и не замечали, что Танька организовывала свою жизнь так, чтобы в нужный момент взять свои чемоданы и исчезнуть из дома! Как только на расчетный счет перестали поступать деньги, она так и сделала. А возвратилась после Андрюшиной смерти...
– Купила квартиру или сняла ее?
– Нет, там жил Петька Кудряшов, с ним она и сошлась. Разумеется, мы не могли не встречаться, ведь наши дома находились в одном дворе, но Танька не обращала на нас никакого внимания. Проходила мимо с гордо поднятой головой, будто никогда не была с нами знакома. Мама однажды пыталась с ней поговорить, по-доброму, без всяких обвинений и упреков, но Танька нахамила ей и пошла своей дорогой. Я весь вечер маму валерьянкой отпаивала.
– А ваш отец знает, что натворила его старшая дочь?
– В общих чертах. Его это мало интересовало. Он сказал, что мы уже взрослые и должны сами во всем разбираться, а он свой отцовский долг по отношению к нам выполнил и даже перевыполнил. Алименты он действительно платил исправно, да и после нашего совершеннолетия иногда подбрасывал деньги.
«Перевыполнил отцовский долг!» Очень смелая заявка. Я подумала, что Танька не только лицом, но и характером в отца пошла. Она, наверное, даже гордилась тем, что дала младшей сестре уроки выживания в нашем безумном мире.
– Наверное, жить по соседству с Татьяной – это большое испытание для вас?
– Да, это действительно было большим испытанием, во всяком случае, для меня. Уж не знаю, к счастью это или нет, но мы ни разу не встречались с ней один на один. Либо я была с Сонечкой, либо она со своим уголовником...
– С кем?
– С Кудряшовым. Соседи сказали нам, что он сидел за разбой. Так что выяснять при нем отношения с Танькой было чревато последствиями, он наверняка стал бы защищать ее. Мог и кулаки в ход пустить. У Кудряшова такая внешность угрожающая, от одного его вида мурашки по коже бегать начинают. Честно говоря, я даже обрадовалась, что они съехали...
– Похоже, соседство с вами им все-таки действовало на нервы.
– Не в нас дело, – возразила Аня. – Думаю, они получше квартиру себе купили. А еще они вложились в бизнес.
– В какой?
– Полина, ты что-нибудь слышала про транспортную компанию «Экватор»?
– Слышала.
– Так вот, Танька с Петькой владеют контрольным пакетом акций этой фирмы. Кстати, там же моя сестренка и работала.
– То есть тот, кто нанял твоего мужа на строительство коттеджа, был директором «Экватора»?
– Почему директором? Нет, Панин был начальником отдела логистики, непосредственным Танькиным боссом.
– А где коттедж строился? Случайно, не в Северном поселке? – Именно там мы и жили с Аришей.
– Нет, в дачном поселке, что на южной развилке.
– Поняла, – кивнула я. – Слушай, Аня, а как ты узнала про акции?
– Так, ненароком. После института я устроилась на работу в «Тетта-банк»...
К «Мини-Куперу» подошел высокий мужчина, наклонился к наполовину открытому окну и спросил:
– До рынка подбросишь? Это ты? Вот так встреча! Я же говорил тебе, Мила, что ты никуда от меня не денешься.
Мужик открыл дверцу, бесцеремонно вытащил меня из машины, обвел вокруг нее, усадил на пассажирское сиденье и хлопнул дверцей. Затем он сел на мое место и повернул ключ зажигания. Я должна была как-то сопротивляться или звать на помощь, но меня сковало оцепенение. «Мини-Купер» лихо набирал скорость, водитель откровенно игнорировал светофоры и дорожные знаки. На одном из перекрестков мы едва не врезались в грузовик, я вскрикнула и услышала насмешливое:
– Не боись, Мила, я спец по части гонок без правил. Ого! Да твоя тачка на многое способна. Двести километров в час, это круто!
– В городе больше шестидесяти нельзя, – заметила я, чем вызвала взрыв истерического хохота.
– Для меня, Мила, не существует никаких ограничений. Я вообще обожаю ездить против шерсти. – После этих слов маньяк резко дал вправо, пересек двойную сплошную и поехал по встречке. Машины, отчаянно сигналя, уворачивались от нас. Сквозь хор клаксонов я расслышала вой милицейской сирены.
– Гляди-ка, легавые всполошились, – усмехнулся угонщик, поглядывая в зеркало заднего вида. – Вот придурки! Разве с их движком «Мини-Купер» догонишь!
– Они объявят план «Перехват», – с трудом выдавила я из себя. – Расстелют на дороге «кошки», и плакала моя новенькая резина...
– А я объявляю им свой план. Знаешь, мне... – водитель не успел закончить фразу.
А может быть, и закончил, но я не расслышала ее сквозь собственный крик. Мы въехали на мост, протаранили парапет и...
Я открыла глаза, пошевелила руками, ногами и стала постепенно осознавать, что жива и невредима. Оказывается, это был всего лишь сон. Я по-прежнему сидела в своем «Мини-Купере», припаркованном около круглосуточного продуктового супермаркета. Стряхнув неприятное ощущение, которое оставил сон в моей душе, я озаботилась вопросом – где же Анна и Сонечка? В машине никого, кроме меня, не было. Как только я заснула, несчастная женщина взяла свою дочку и ушла. Ну конечно, я ведь не сказала Ане, что интересуюсь ее жизнью вовсе не из праздного любопытства, а потому что хочу помочь восстановить справедливость. Да, это было оплошностью с моей стороны, но я нашла себе оправдание. Слишком уж горячей выдалась эта ночка. Сначала бегство от маньяков, затем предотвращение самоубийства, отягощенного попыткой убийства собственного ребенка. Мое внимание постепенно рассеивалось, и в конце концов я заснула, так и не узнав, что же конкретно послужило поводом для того, чтобы отправиться этой ночью на мост топиться. Неужели все дело в новолунии? Я где-то читала, что суицидальные наклонности проявляются именно в эту фазу лунного цикла.
Потерев кончиками пальцев виски, я разогнала остатки сна. Кроме того, точечный массаж помог мне вспомнить, на чем же Анна остановила свой рассказ. Последнее, что успел зафиксировать мой мозг, перед тем как отключиться, это то, что Татьяна на пару с уголовником приобрела контрольный пакет акций транспортной компании «Экватор». Что касается Ани, то она устроилась на работу в какой-то банк. А еще раньше она сказала, что ее оттуда уволили. Интересно, почему? Неужели руководство заметило за ней какие-то странности? Я вспомнила, что речь шла о «Тетта-банке», и улыбнулась. У меня были неплохие шансы узнать, почему Анна лишилась престижной работы.
