Квартира под номером девять находилась на третьем этаже. Я не стала дожидаться лифта, поднялась пешком. В дверях нужной мне квартиры стояла пожилая, лет шестидесяти пяти, может, чуть больше, женщина в домашнем платье с длинными рукавами и фартуке. Мы поздоровались.
– Проходите. Маргарита звонила мне, предупредила о вашем визите… Вам не трудно будет надеть тапочки? Я сегодня вымыла полы…
Вскоре мы с Серафимой Аркадьевной сидели за обеденным столом просторной кухни и пили кофе. Я успела заметить, что квартира семьи Удовиченко была шикарной: евроремонт, добротная мебель, постеры на стенах, натуральные ковры, шторы из муара и жаккарда. Да, квартирка-то ничего, уютное гнездышко! А домработницу, как я поняла, решили больше не нанимать, справляются своими силами. Оно и правильно: и в материальном плане выгодно, и воровать некому. Да и на мужчин никто не посягает.
Пока Серафима Аркадьевна заваривала кофе, я рассмотрела и ее. Это была довольно высокая статная дама, несмотря на почтенный возраст, тщательно следящая за собой: ее длинные, крашенные хной волосы были аккуратно уложены в прическу, на руках красовался маникюр, на лице – легкий макияж. Золотые украшения – сережки, цепочка, кольца – и строгого покроя платье делали эту женщину похожей на графиню. Аристократические манеры дополняли этот образ. Про себя я так и стала ее называть – графиня.
Между тем я приступила к тому, зачем, собственно, и приехала сюда, – к расспросам:
– Серафима Аркадьевна, скажите, пожалуйста, вы ведь хорошо знали домработницу вашей дочери Карину?
Женщина поставила передо мной чашку с блюдцем, в которую предварительно налила хорошо сваренный ароматный кофе.
– Лучше бы нам не знать ее вообще! – отрезала она, усаживаясь напротив меня за стол.
– Я понимаю, – кивнула я, помешивая ложечкой сахар в чашке, – девушка доставила вам столько неприятностей…
– Неприятностей? – подчеркнуто удивленно переспросила графиня. – Это вы называете неприятностями, то, что она сделала с семьей моей дочери?! Мерзавка!.. Я понимаю, что вы скажете: о мертвых либо хорошо, либо… правду, как говорили древние. Так вот, я скажу вам правду: эта девка была настоящей дрянью! Я тогда сразу сказала дочери: не вздумай брать ее в дом! У нее же на лице написано, что она – непорядочная. И потом, пускать в дом молодую красивую девушку… да, да, покойница была очень недурна собой!.. Так вот, я была против. Я советовала дочери взять кого-нибудь постарше и, главное, пострашнее на вид. Но она меня не послушала! Маргарита вообще упрямая. Она стала что-то говорить об экономии… Доэкономилась, одним словом!..
Серафима Аркадьевна сидела за столом прямо, как будто проглотила кол. Неторопливыми красивыми движениями она брала то конфетку из вазочки, то ложечку, чтобы помешать кофе. Она производила впечатление гордой, уверенной в себе женщины. Время от времени она предлагала мне то печенье, то конфеты. Я кивала, благодарила, исподтишка наблюдая за ней и не забывая задавать вопросы.
– Значит, она вам не нравилась, – подытожила я.
– А как она могла мне нравиться?! – удивленно переспросила женщина. Вообще, мне казалось, что она была возмущена до предела, но усилием воли сдерживала себя. – Убиралась она из рук вон плохо, это раз. Я, когда бывала в доме моей дочери, всегда указывала ей на грязь, которую оставляла эта так называемая горничная. Повсюду пыль, в углах – паутина, ковры все в крошках… Безобразие! Только моя легкомысленная дочь могла смотреть на все это сквозь пальцы да еще платить деньги за такую, с позволения сказать, работу!
– А что во-вторых? – спросила я.
– Во-вторых, она приворовывала деньги. Моя дочь должна была рассказать вам об этом. Как можно держать в доме прислугу-воровку? В-третьих, готовила… ну, не ахти как. К тому же у нее все вечно подгорало, стаканы были в потеках… Вот прежняя домработница Зина – вот это была чистюля! И готовила весьма, весьма неплохо…
Серафима Аркадьевна принялась нахваливать Зину, которая работала здесь сто лет назад, но я повернула разговор в нужное мне русло, иначе эта словоохотливая графиня до вечера будет морить меня своей болтовней.
– Скажите, когда ваша дочь узнала, что ее супруг имеет связь с вашей горничной, она сильно расстроилась?
– Ой, Татьяна, ну как вы можете такое спрашивать?! Как бы вы себя чувствовали на ее месте?
– Я бы, при моем взрывном характере, просто грохнула обоих на месте! – выдала я пылко.
– Нет, Маргарита у меня не такая, – вздохнула Серафима Аркадьевна, как будто сожалела, что ее дочь не пристрелила мужа-изменника вместе с любовницей прямо там, в спальне. – Она у меня выдержанная. Она, конечно, накричала на эту девку и тут же выгнала ее с треском, но – и только! Виталию досталось, как я считаю, вообще слабо: она не разговаривала с ним неделю, а потом как-то потихоньку они помирились, хотя, что там говорить, отношения все равно уже не были такими, как раньше. Ведь моя дочь вышла замуж по большой любви, считай, наперекор нам с отцом. Да, мы были не слишком-то рады их браку: он тогда был захудалым инженеришкой в одном забытом богом НИИ. Мизерный оклад, скромная однокомнатная квартирка, доставшаяся ему от покойной прабабушки, машина-развалюха… Между прочим, в банк Виталия устроил работать мой муж, но это уже много позже. У него там были связи – старый знакомый по Афгану… Но наш зять молодец: в банке он сумел проявить себя. Довольно быстро пошел на повышение. Потом перевелся в другой банк, коммерческий…
– Мне кажется, вы все-таки хорошо относитесь к вашему зятю, – предположила я.
– К Виталию? Да, со временем мы поняли, что он – порядочный человек, он любит нашу дочь и все старается сделать для ее благополучия. А уж когда родился Женечка!.. Нет, нет, я довольна своим зятем. Ничего плохого сказать о нем не могу. Представляете, он меня даже мамой называет, – с улыбкой добавила графиня, разворачивая очередную конфетку.
– Скажите пожалуйста! – восхитилась я. – Это такая редкость. Немногие тещи могут похвастаться этим.
– Да, да, это когда десять лет назад умерла его родная мама, он стал меня так называть… Нет, он очень положительный человек, правда. То, что его обвиняют в смерти этой… В общем, это полный бред! Виталий не мог, я в этом уверена. Он в первую очередь всегда думает о семье… как бы там ни было. Он мог иметь любовницу, я это всегда допускала… Чем он, в конце концов, лучше других мужчин?.. Но убить!.. Насколько я поняла Маргариту, вас, Татьяна, она наняла именно затем, чтобы вы его освободили?
– Ну, лично я не могу его освободить, я вашего зятя не задерживала, а вот помочь в его освобождении – это да. Если, конечно, найду доказательства его невиновности.
– А вы их найдете? – с надеждой в голосе спросила Серафима Аркадьевна.
– Надеюсь, что да. Но для этого я должна собрать как можно больше сведений обо всех членах вашей семьи. Поэтому я и задаю вам вопросы и надеюсь на искренние ответы.
– Да, да, я понимаю… Я где-то слышала: вам, как доктору, надо говорить всю правду.
Я кивнула:
– Скажите, Серафима Аркадьевна, а то, что ваш зять продолжал встречаться с вашей бывшей домработницей после ее ухода?..
– Ну и что?! – возмущенно вскрикнула Серафима Аркадьевна, перебив меня. – Подумаешь, событие – имел любовницу! Милая моя, да они все имеют любовниц, поверьте мне. Я – женщина в возрасте, я жизнь, можно сказать, прожила. Мне уже шестьдесят семь, и я прекрасно вижу, когда мужчина просто увлечен, а когда любит серьезно. Вот мою дочь он любит. Иначе не прожил бы с ней двадцать два года. А эта девка… Татьяна, вы, извините, замужем? Нет? Так вот что я вам скажу, милочка, вам это все равно когда-нибудь пригодится…
Серафима Аркадьевна заговорщицки понизила голос, как будто готовилась сообщить мне военную тайну, немного наклонила ко мне голову и выдала:
– Все мужчины после сорока пяти испытывают кризис. Они начинают понимать, что дело понемногу идет к старости, их сексуальная активность к этому времени, как правило, падает, и это их страшно пугает, страшно! Они судорожно начинают искать то, что способно вернуть им былую резвость и самцовую прыть. Многие начинают покупать виагры и прочую отраву, а другие заводят себе молодых подруг. Глядя на молоденькую, ведь легче вообразить, что ты и сам молод и полон энергии. И это помогает, поверьте! Поэтому они так и держатся за этих дурочек, это заменяет им таблетки. А те думают, что их действительно любят. Хм, наивные! При чем здесь любовь?! Мужчины ведь по натуре – существа слабые. Поэтому им просто необходимо подтверждение их силы, таланта, ума, успеха и всего такого прочего. Это придает им уверенности в себе. Понимаете?..
Я кивнула.
Женщина тяжело вздохнула и задумчиво повторила:
– …Поэтому они и заводят молодых любовниц… Хорошо еще, что у Виталия хватило ума не уйти из семьи…
Я внимательно посмотрела на графиню. Она сказала это задумчиво и как-то уж очень печально, так, словно проблемы ее дочери с ее мужем расстраивали ее неимоверно. В то же время мне показалось, что ей было очень жаль их обоих – и свою дочь, и зятя.
