В подобных ситуациях я обычно прибегала к помощи своих друзей ментов, всегда готовых прийти на помощь и по причине самого теплого ко мне отношения, и потому, что зачастую наше сотрудничество оказывалось выгодным им самим.
Первый, кто пришел мне в голову, был Киря, Кирьянов Владимир Сергеевич, в настоящее время подполковник милиции и мой давний друг, с которым мы провели вместе много дел. Его звезды на погонах и мой гонорар за дела — в некоторой степени наша общая заслуга, так сказать, плоды общих усилий. Как друг и коллега, как единомышленник и напарник в деле Киря идеален. Он спокоен, надежен и никогда ничего для себя не требует.
Мы познакомились еще студентами, когда учились в юридическом, только я еще грызла гранит наук первого курса, а он уже учился на четвертом. После окончания вуза наши дороги разошлись, но, однажды случайно встретившись, мы стали поддерживать общение. Стыдно сказать, но чаще всего оно было продиктовано служебной необходимостью, такой, какая возникла, например, у меня сегодня. Киря мог легко организовать экспертизу, составление фоторобота и так далее. Хотя и о днях рождения друг друга мы по мере возможности старались не забывать.
Глянув на циферблат часов, я обомлела. Безусловно, заявиться в такое время к Кирьяновым было бы настоящей наглостью. Воспользоваться телефоном я не могла, поскольку на днях узнала, что там, где живет Киря, на несколько дней отключена линия. Да и сам заспанный товарищ подполковник, услышав по телефону мой пусть даже очень любезный голос в такое время суток, скорее всего послал бы меня прямым текстом в места не столь отдаленные. Потом при встрече стал бы извиняться, конечно, но не в этом дело.
В подъезде послышались громкие голоса, шум. Судя по всему, работа вокруг трупа закипела. Отборная ругань, которой щедро награждали господа блюстители порядка моих соседей, покоробила и еще больше подхлестнула к действиям.
— Милый друг Киря, прости, если сможешь! — вздохнула я и стала быстро собираться в дорогу.
Владимир никогда не обходился без комплиментов по поводу моих неповторимо красивых зеленых глаз и прочих достоинств, однако сейчас, посмотрев на себя в зеркало, я не нашла привычного отражения. Не просушенные после бани волосы спутались и местами торчали в разные стороны, и вообще… Привыкшего к эстетике Кирю, чего доброго, инфаркт хватит от испуга. Его жена, Катерина, настоящая красавица, можно сказать, совершенство, поэтому и я при встречах с ним волей-неволей старалась держать марку.
Представив себе реакцию Катерины на мое появление в столь неурочный час, я поморщилась. Она всегда очень гостеприимна. К Кирьяновым если зайдешь, то вырвешься не скоро. Помимо увлеченного поедания всяческих печеностей, готовить которые супруга Кири большая мастерица, случалось порой еще и порядочно наклюкаться, вспоминая с Кирьяновым веселые студенческие деньки. Сомневаюсь, что на этот раз мне предстоит мучиться от похмелья. Однако если ехать, то лучше сейчас, пока милиционеры, активно хозяйствовавшие в соседней квартире, не добрались до моей. А у меня не было ну ни какого желания отвечать на их вопросы.
Больше всего муки совести одолевали меня при воспоминании о детях Кири, которых я рисковала своим визитом разбудить. Владимир обожал сыновей и мог до бесконечности перечислять их достоинства и даже с восторгом говорить о проделках, на которые мальчишки были великими мастерами. Однако наглость если и не второе счастье, то уж точно — надежный помощник в делах. Подумав об этом, я решила отбросить мысли о совершенно неурочном времени для посещения даже друзей, о своем не слишком презентабельном виде и прочем и отправилась в путь.
Около подъезда ждала меня верная моя «девятка», не успевшая отдохнуть. Сев за руль, я включила музыку, чтобы как-то поднять настроение, и нажала на газ. Потом достала свой сотовый и, вырулив от бордюра, решила проверить телефонную линию Кири. Аппарат его по-прежнему не отвечал, и я сделала вывод, что приняла верное решение.
Город встретил меня многочисленными огнями, освещавшими пустынные, будто полудремой охваченные улицы. Кое-где попадались редкие прохожие: работники, спешащие домой после вечерней смены, или подгулявшие кутилы. Один гуляка на каком-то повороте чуть было не попал мне под колеса. На свободной дороге, радуясь отсутствию ГИБДД, я немного превысила скорость, а он шел по краю тротуара и периодически выпадал на проезжую часть. Когда наши с ним пути пересеклись, мужик даже не понял, что произошло, и только резкий скрип тормозов заставил его оглянуться. Услышав музыку, доносящуюся из открытого окна моей машины, пьянчужка стал приплясывать, не уходя с дороги. Не выдержав, я приоткрыла дверь и во весь голос тоже запела:
— Эй, миленький, куда ты котисся? Под колеса попадешь, не воротисся!
Гуляку это только раззадорило, и, весело прикрикнув: «Эх, ма!», он стал еще резвее приплясывать, звучно притопывая ногами и захватывая все большую часть мостовой. Громко хлопнув дверью, я объехала его… по тротуару, наградив не самыми лестными эпитетами.
Подъезжая к Кириному дому, я выключила музыку, чтобы настроиться на серьезный лад. В тревожном предвкушении предстоящего разговора я один раз коротко нажала на звонок у двери Кирьяновых. Долгое время не было ответа, но потом послышались тяжелые мужские шаги, позвякиванье связки с ключами и недовольное бурчание.
— Кто? — хрипло спросил Киря из-за двери.
— Кирь, это я, Таня, — ответила я тоном, каким обычно разговаривает с родителями прилично опоздавшая с улицы девица. Так, мне казалось, легче расположить Кирьянова к общению.
— Чего еще такое?! — воскликнул он и стал открывать дверь. В его голосе чувствовалась тревога за меня, и мне это льстило.
Дверь вот-вот должна была открыться, и я поспешила принять виноватый вид.
— Что случилось? — спросил Владимир, как только я переступила порог.
С прищуренным одним глазом, высоким хохолком торчащих волос на макушке и в невероятно широких семейных трусах дико-яркой, кричащей расцветки, Киря выглядел сногсшибательно. В таком виде он ну никак не походил на подполковника милиции, грозу местных бандитов.
Слегка дернув Кирьянова за штанину или, вернее, за трусину, я, прыснув, спросила:
— Новый фасон?
— Да пошла ты! Говори скорее, в чем дело!
Владимир снял с веревки, протянутой через всю прихожую, махровый халат, принадлежащий, судя по крою, его жене, и, накинув его на себя, побрел на кухню, шаркая тапками. Я последовала за ним.
— У-а-а-а, — звучно зевнул Киря и зажег газ. — Чай, кофе?
— Ты же знаешь.
Кирьянов лениво открыл один из навесных шкафчиков и достал оттуда кофеварку.
— Думал, ради исключения среди ночи-то откажешься от своего излюбленного напитка.
— Кофемана могила исправит, — ответила я и более серьезным тоном спросила: — Помочь можешь?
— Опять дело?
— Угу, — произнесла я, хрустя сухариком, который достала из вазочки, стоящей на столе.
— Влипла во что-нибудь?
— Не-а, людям помочь надо, соседям.
— Иванова, да ты обнаглела! Вламываешься среди ночи, да еще и без повода! — возмущенно воскликнул Владимир.
— Почему без повода? С поводом! Там мужик голый.
— Кто?
— Голый мужик.
— Где?
— Там, у моих соседей.
— Ты издеваешься? — Киря выкатил глаза так, что стал похож на рака. — Ты заявилась, чтобы позвать меня отлавливать какого-то голого придурка в квартире твоих соседей?
— Вов, успокойся. Ты не понял. Он голый, конечно, и, вполне может быть, придурок. Только ловить его не надо.
— А что тогда?
— Его уже кто-то поймал. Он мертвый. И в этом мы должны ему посочувствовать. А еще больше моим соседям, которые совершенно неожиданно обнаружили труп в своей собственной квартире и теперь, ввиду некоторых обстоятельств, рискуют оказаться без вины виноватыми.
— Ничего не понимаю!
— Да ты накорми человека, она тебе все по-человечески объяснит! — послышался в дверях заспанный голос Катерины. — Вишь, уже вазочку вылизывать начала.
На самом деле, я и не заметила, как уплела все маленькие кубики сухариков, лежавшие на дне посудины, и начала пальцами выбирать крошки.
— Здравствуй, Катя, — сказала я, едва не поперхнувшись. — Ты уж извини…
— Да ладно, все равно уж разбудила. Вовчика только жалко, ему завтра на работу.
— А ты? — поинтересовалась я, чтобы хоть как-то смягчить свою вину.
— Я на больничном. Младший спиногрыз где-то ветрянку подхватил. Тебе щей согреть?
— Ну если не трудно.
— Какая ты, блин, обходительная! — язвительно мне улыбаясь, протянул Киря. — Ты подумала лучше бы, трудно или не трудно будет мне завтра в семь утра подниматься после твоего визита!
— В шесть, — тихо проговорила я.
— Что? — Кирьянов приподнял брови.
