Свидетели происшествия были, но они оказались далеко, поэтому заметили лишь красный автомобиль, взвизгнувший шинами на повороте, и ничего другого. И только подойдя ближе, обнаружили не на проезжей части, а на тротуаре лежащий ничком труп мужчины, от одежды которого несло помойкой. И еще раскиданные на асфальте светлые металлические ошметки, когда-то бывшие банками из-под кока-колы, пепси-колы и всяких прочих «энергетических» напитков, включая пиво. Вызванная по чьему-то мобильному телефону милиция не застала рядом с происшествием ни одного свидетеля; Никто не желал связываться с милицией и давать свидетельские показания о том, чему не был прямым свидетелем.
А малиновый кроссовер, снова свернув теперь уже в боковой проезд, прокатился еще немного, скорее уже по инерции, и остановился перед высокими железными воротами, которые, повинуясь сигналу автомобиля, разъехались в стороны, открывая двери гаража.
Еще через несколько минут в дом ворвалась полная, красная от гнева женщина, отшвырнула сумку и отфутболила в разные стороны туфли. Если бы домработница Даша, сунувшаяся поднять туфли хозяйки, чтобы поставить их на место, под вешалку, не отскочила в сторону, она была бы сбита с ног. Хрипло рыкнув на нее, хозяйка прорычала:
— Где он?!
— В кабинете, — покорно пискнула домработница, поняв, что вопрос был о муже хозяйки, а та сорвавшимся с места смерчем понеслась по коридору в глубь дома. И через мгновенье оттуда понеслись истошные крики, брань и грохот чего-то разбиваемого об пол, будто там орудовала целая банда убийц и насильников, всей толпой изгалявшихся над беззащитной, хотя и горластой, бабой.
Даше не стоило прислушиваться, ибо все, о чем между супругами «шла речь», можно было услышать, вероятно, даже на противоположной стороне улицы, застроенной трехэтажными особняками. Их показное великолепие определенно указывало на то, что хозяева в этом тенистом городском районе составляют подлинную элиту нового демократического российского общества, пусть пока и в рамках губернского масштаба.
Заместитель областного прокурора Михаил Евдокимович Муранов — моложавый, представительный брюнет, без единого намека на седину в аккуратной прическе, молча наблюдал за тем, как бесновалась его пьяная супруга, разбившая уже настольную лампу, опрокинувшая вентилятор и вдребезги расколотившая новенький ноутбук. Последнее «деяние» вывело терпеливого прокурорского работника из себя, и он так гаркнул на разбушевавшуюся фурию, что та рухнула на кожаный диван и, закрыв лицо руками, залилась обильными слезами. Муранов с запоздалым юмором подумал о том, что если мадам сломала вентилятор, придется настежь открывать все окна, чтобы из кабинета выветрился одуряющий запах алкогольной отрыжки.
Но из потока несвязных восклицаний и матерщины, на которую всегда была горазда эта «птичка», ему стало ясно одно: она сбила кого-то и умчалась, полагая, что ее никто не заметил. А причиной тому оказался какой-то постовой где-то там, на подъезде к городу, который грубо остановил ее, стучал в окно своим жезлом, ругался нецензурно и требовал права, чтобы забрать их. А она так растерялась от этой поразительной наглости и даже испугалась, что смогла сделать только одно: ударить по газам. Но, к счастью, никто ее так, до самого дома, не остановил. Однако она утверждала, с полной уверенностью в своей правоте, что если бы не тот наглец, она бы спокойно добралась до дому, и без всяких нарушений…
Ну, в последнем Муранов сильно сомневался. Однако его беспокоило другое: если кроссовер супруги был хотя бы где-то зафиксирован, то наезд машины на человека немедленно свяжут с пьяным водителем за рулем, который… вернее, которая «засветилась» на Загородном. А это — большие неприятности. Очень большие. Но говорить ей сейчас об этом бессмысленно, она в том состоянии, когда ничего не понимает и не слышит. И, тем не менее, необходимо как-то узнать, не дожидаться, когда гром уже грянет.
Прекрасно зная, чьи постовые находятся на Загородном шоссе, заместитель прокурора позвонил заместителю начальника областного Управления ДПС, подполковнику милиции Нерусову.
…Однажды Александр Борисович Турецкий задумался над казавшимся совсем простеньким вопросом. Почему во всякого рода криминальных ситуациях, когда дело доходит до оценки, мягко говоря, негативной роли начальства — идет ли речь о правоохранительных органах или других, не менее руководящих, — в судебных процессах, если до них еще дело доходит, чаще всего фигурируют не сами руководители этих органов или подразделений, а их заместители? В самом деле, интересный ведь вопрос! И никак не мог найти удовлетворительного ответа. Уж не потому ли, что у начальства совсем другой уровень общения, недостижимый для их замов? Либо же эти «верхние люди», как говорят представители малых народов Севера, ставят проблему таким образом, что, выиграв ту или иную «игру», заместитель и сам может рассчитывать на свой процент. А, проиграв, теряет все, включая и свое собственное положение. Но начальник при этом остается по-прежнему «в шелках и шоколаде», ибо он вполне мог и не знать о том, в какие «тяжкие» кинулся его заместитель. Последний же, сохраняя верность шефу, всегда, или почти всегда, может рассчитывать на его дальнейшую помощь. Что нередко и случается, ибо «замы» и «помы» знают такое, о чем самому, шефу иной раз и не снится.
А потом все-таки коррупция, или, другими словами, круговая порука, в руководящей среде гораздо выше и прочнее, чем на иных, более низких уровнях. Наверху есть чем рисковать, значит, и позиции крепче и надежнее.
Ну, и ко всему прочему, уместно напомнить, что именно на начальниках, какие бы посты они ни занимали, лежит «политика», и все вопросы, связанные с нею, проклятой, то есть политикой — по всем направлениям, на которых они парят, вольготно расправив крылья. В то время, как заместители — вполне земные люди, они ножками топают, и потому на них, чаще всего, и сходятся координационные нужды, в том числе и криминальные. Это можно особо подчеркнуть.
В данном деле, с которым столкнулся тогда старший следователь Генеральной прокуратуры, государственный советник юстиции 3-го класса Турецкий, сложилась насколько бестолковая, настолько и наглая «игра», судя по собранным позднее доказательствам, именно «заместительского» корпуса…
Итак, зампрокурора позвонил замначальника и тоном старого приятеля, — а как же иначе? — в несколько шутливой форме рассказал подполковнику «свежий анекдот» о тем, как ребятки из отдельного батальона ДПС тормознули на Загородном шоссе его супружницу. Ситуация, мол, действительно больше смешная, чем серьезная. Ну, ехала Лизавета домой. В Богоявленске открыла новый филиал своего «Силуэта», естественно, принимала поздравления, пригубила шампанского, а как же иначе? Никто и не поймет хозяйку… Ну, короче, тормознули — и ладно, могла бы выйти и объяснить. А она, глупышка, перепугалась, что запах изо рта. Это ж, известно, после водки — еще так-сяк, зажевать чем-нибудь можно, а после шампанского, даже от одного глотка, — такое амбрэ! Словом, усложнила вполне объяснимую ситуацию. Врезала «по газам» и смылась с места своего «страшного преступления». Примчалась домой перепуганная и грохнулась в обморок…
Говоря об этом, Муранов взглянул на жену, замершую в неудобной позе на диване, и услышал посвистывающий храп. Мадам «переволновалась» настолько, что теперь было почти бесполезным делом будить и пытаться поднять ее, чтобы перевести в спальню. Тяжела стала «девочка» за последние год-два, огрузла и оплыла формами. А все молодится, словно в дурочку играет…
Игорь Нерусов посмеялся, выслушав исповедь приятеля, и пообещал все уладить. Хорошо, сказал, что позвонил заранее, потом было бы сложнее.
Положив телефонную трубку, Муранов решил, что выполнил все требуемое на первый случай. Но теперь вставал во всей своей непреложности другой, куда более неприятный вопрос: тот, сбитый на повороте. Хоть мадам и уверяет, что свидетелей не было, но ее состояние, к сожалению, не подтверждает такой уверенности. Поэтому до конца дня надо будет, не выдавая своего интереса, прояснить ситуацию с этим сбитым: жив ли он или… Во втором случае, при отсутствии свидетелей, опасность может и миновать. Но этой-то!.. Ей же невозможно приказать хотя бы какое-то время не садиться за руль! Она же черт знает что может выкинуть!..
Муранов громко позвал Дарью, чтобы та помогла ему перетащить мадам в спальню, одному уже и силенок не хватило бы. А ведь были времена — на руках носил любимую, в прямом смысле. Да где теперь те времена?..
Вечером, сменяясь на дежурстве, лейтенант Маркин подал рапорт заместителю командира батальона ДПС капитану Пронкину, поскольку командир находился в отпуске, и тот, прочитав документ при нем, приказал ему сесть и внимательно слушать. После чего в течение нескольких минут изложил свое личное отношение к рапорту, а затем посоветовал забрать его и употребить по прямому назначению, то есть пошуршать бумажкой в руках и сходить с ней в туалет. А перед той бабой, которую он «тормознул», найти возможность извиниться, оправдываясь тем, что он, мол, первый день на посту, о многих вещах еще не в курсе. Но Маркин был новичком, к тому же «свежим» еще выпускником училища, в котором в течение нескольких лет и ему, и остальным курсантам постоянно твердили о морально-нравственных качествах сотрудника правоохранительных органов, чистоте его мундира и первенстве закона, не мог оценить «заботливого отношения» своего командира к молодым кадрам и настаивал на том, чтобы его рапорту был дан ход. Он особо упирал на то, что эта совершенно незнакомая ему и к тому же сильно пьяная женщина представляла серьезную общественную опасность. Что, в свою очередь, могло привести к трагедии, а подобные случаи категорически нельзя оставлять без внимания, поскольку именно таким образом и воспитывается у безответственных людей преступная безнаказанность. И в том случае, если товарищ капитан откажется принять и зафиксировать его рапорт, он просит разрешения обратиться к высшему начальству, то есть к самому начальнику Управления областного ДПС, генералу Евсееву.
