мы с хозяином договорились не разглашать…
– Ну, так я его спрошу. Думаю, он разгласит. Говорите: сколько?
– Девяносто в месяц. И еще раз в квартал доплата, а еще к праздникам бывают премиальные.
– У вас большая семья?
Женщина растерялась.
– Ну, как большая… Муж Игорь, два сына… Но оба уже взрослые, одному 24 года, другому – 18. Старший, Петр, женат, и у него двое детей, так что я уже бабушка.
– Где они живут, в Москве?
– Мы с мужем и с Аркадием, младшим сыном, в Москве, в районе Капотни, а Петр – во Фрязино.
– Младшему сыну, как я понимаю, в этом году идти в армию?
– Нет, зачем же ему в армию? – возразила Лариса, и губы ее решительно сжались. – Он в институт поступил, на юриста будет учиться.
– На платной основе, я думаю?
– Ну да, на коммерческой основе, – согласилась экономка. – Да разве на бюджет сейчас поступишь? Туда только блатных берут. Так что придется платить. Но зато сын специальность получит. Может быть, где-нибудь у вас работать будет, в полиции, или в следственных органах.
– Где работает муж?
– Игорь у меня слесарь. Опытный слесарь, со стажем. Но… так получилось, что сейчас он не работает. В его фирме прошли сокращения, и его уволили. Сами знаете – сейчас сокращения везде идут, то одного уволят, то другого…
– Давно уволили мужа?
– Еще в прошлом году, в мае.
– А старший сын? Он где работает?
– Он упаковщик на оптовом складе, – сказала женщина.
– Во сколько вы вчера уехали за покупками?
– Как обычно, в пять часов. Я всегда в это время уезжаю. То есть это второй мой выезд. Я еще утром езжу, в десять часов. Потому что только утром бывает свежее молоко, другие продукты. А вечером я покупаю муку, мясо, алкоголь, другие вещи. Я…
– А во сколько вы вернулись?
– Тоже как обычно – в шесть. Ну, может, чуть позже, скажем, в шесть с минутами.
– А если еще точнее?
– Я вас не понимаю…
– Сейчас объясню. Когда вы приехали из магазина, дом все еще стоял пустой?
– Нет, в нем уже Игорь Рудольфович был, и Юлия Владимировна тоже…
Выговорив эти слова, экономка прикусила губу. Видимо, она поняла, где именно оперативник поймал ее на лжи. И Гуров немедленно это подтвердил.
– Когда вы уезжали, дом, по вашим словам, был пустой, – сказал он. – А когда вернулись, там уже находились хозяева… которые обнаружили пропажу вещей. А они вернулись в шесть двадцать. Значит, вы вернулись не ранее шести тридцати. Заговорились, наверное, во время визита в магазин…
– С кем это я могла заговориться? – делано изумилась Лариса. – Не с кем мне было разговаривать.
– Сейчас я объясню с кем, – пообещал Гуров. – Итак, мы остановились на том, что вы уезжали из пустого дома. Но разве он был пустой? Разве дома не оставалась гувернантка с ребенком?
– Ой, это я оговорилась, что дом был пустой, – поспешно согласилась Лариса Сорокина. Она стала заметно волноваться, лицо ее покраснело. – Тут еще про Сергея нужно сказать. Понимаете, дома должен был остаться Сергей, наш водитель. Но он отпросился у Игоря Рудольфовича, ему нужно было съездить в Александров, отцу с картошкой помочь. Так что дома оставалась Лера, наша гувернантка, она сидела с Никитой. Но они вскоре собирались идти гулять.
– Значит, когда вы уходили, дом все же был не пустой, тут вы говорите неточно. Но вскоре он должен был опустеть. И вы уехали, зная, что вскоре дома никого не останется. А разве вы не могли отложить вашу поездку на один час? Или, наоборот, съездить на час, на два раньше?
– Но я же говорила: я всегда езжу в это время…
– Да, когда ситуация обычная. Но вчера она не была обычной. Разве вы не могли перенести поездку?
– Да, наверно, могла, но я как-то не сообразила.
– Не сообразили, что дом, в котором хранятся огромные сокровища, остается без присмотра? Вот скажите: если бы вы вчера спросили вашего хозяина Забелина, можно ли вам отлучиться, когда дома никого нет, – он бы вам разрешил?
– Ну, я не знаю… И потом, они же в Греции были. Как я им позвоню? Это дорого.
– Дорого? Скажите: сколько вам выделяет Забелин на расходы?
– Обычно это двадцать пять тысяч в неделю. Если мы не готовимся к приему гостей, и…
– Эти деньги перечисляются на специальную банковскую карту?
– Да, но я не понимаю…
– Все вы понимаете, Лариса Ивановна. Расходы с банковской карты можно проверить, и это сделать просто. Конечно, часть сумм нужно обналичивать – ведь в мелких торговых точках нет терминалов. Но если внимательно следить за расходами, можно установить, куда уходят обналиченные суммы. Однако ни Забелин, ни его жена этого не делали. Ведь верно – не делали?
– Я не понимаю…
– Опять вы эту песню завели! Знаете, почему вы вчера поехали в то же время, в какое это делали обычно, хотя знали, что дом будет стоять пустой? Потому что вам нужно было с кем-то встретиться в назначенное время. Скорее всего, со старшим сыном или с его женой. Вы каждую неделю передавали им деньги, которые снимали с продуктовой карты. Думаю, это было тысяч пять-восемь. Вряд ли десять. Хотя… Можно ведь покупать мясо непосредственно у поставщика, и сортом пониже, и платить в два раза меньше. Так можно и десять с двадцати пяти тысяч сэкономить. Без этой вашей подпитки семья вашего сына Петра не прожила бы. Ну, что: мне вызвать вашего сына в полицию на допрос, или вы и так все скажете?
Красивое лицо экономки исказилось, оно выразило ужас.
– Нет, не надо Петю вызывать, прошу! – воскликнула она. – Он и не знает ничего! Я деньги не ему, а невестке Анжеле отдавала. Ведь мальчишек и покормить надо, и одеть, и за садик нужно платить… А он на своем складе всего двадцать тысяч получает…
– То есть меньше, чем вам выдают в неделю на продукты, – заключил Гуров. – И меньше, чем вы передавали вашей невестке для нужд сына и его семьи. Так, тут все ясно. Теперь следующий вопрос: кому вы продали информацию о том, что вчера с пяти до шести в доме никого не будет?
Лариса Сорокина вскочила с кресла, прижала руки к груди.
– Богом клянусь! – воскликнула она. – Не продавала я ничего! Никому ничего не сообщала! Ушла, когда нельзя было, – это правда. Знала, что нельзя уходить, что дом пустой, но Анжела ждала возле «Пятерочки», у нас там место оговоренное… Мой грех! И я за него готова ответить. Пусть меня уволят, пусть! Хотя
