всем постараемся разобраться. А сейчас, позвольте, я отвезу вас в ваш отель.
Гость расправил плечи и высокомерно произнес фразу по идее исключающую высокомерие:
– Отель мне не по карману.
– И? – не понял комиссар.
– Думаю, ваш город должен раскошелиться. В виду того, что… Я оплачу все позже, когда мы разберемся с наследством.
«Надо же. Уже тратит деньги, о которых пока всего лишь прочел в газетах», – подумал про себя Линарес.
Но вслух сказал другое:
– Это, я думаю, не проблема. Минутку.
Комиссар подошел к мэру и перебросился с ним парой фраз – шепотом, так, чтобы гость не слышал. Ортега кивнул и, улыбаясь, обратился к Саласару.
– Город оплатит вам жилье, синьор, – пообещал он. – Добро пожаловать, и чувствуйте себя как дома.
– На первое время, пока мы не разберемся что к чему, – вставил Линарес. И снова предложил: – А сейчас, позвольте, я все-таки отвезу вас в отель. Это все ваши вещи?
Прощаясь, мэр искренне поблагодарил друга за то, что тот взял на себя труд разобраться с визитером. Времени у него самого, из-за постоянных встреч с потенциальными инвесторами, действительно было в обрез. Чертова трасса, идущая в обход Санта-Моники, грозила уничтожить город, с которым не справились ни гражданская, ни мировая война, ни голод, ни политика.
– А тут еще этот чертов телефон! – пожаловался Ортега. – Надо все-таки запретить Фернандес, – мэр говорил о своей секретарше, – приводить на работу детей. Диего, мелкий засранец, сунул мою Нокию в стакан с молоком, представляешь?
Комиссар рассмеялся – мэр города, жалующийся на трехлетнего мальчишку, выглядел нелепо.
– Послал ее за новым, – вздохнув, Ортега вытер со лба пот, – а пока мучаюсь. Не дай бог, пропустить из-за этого выгодное предложение!
Линарес, которому не сильно понравился приезжий – с замашками кинозвезды, но при этом не способный оплатить койку в отеле – решил все же попробовать вывести его на чистую воду. То, что Сильвио рассказал об истории своей семьи, в целом совпадало с тем, о чем упоминал в своих угрозах напавший на Анну подлец. Грех было не воспользоваться такой ситуацией.
Тщательно наблюдая за гостем в зеркало заднего вида, комиссар повез его в гостиницу невероятным крюком – цепляющим по своему маршруту и улицу, на которой проживала донья Анна. Если Саласар там уже бывал, он должен был себя выдать.
Линарес припарковался прямо перед домом Анны и внимательно смотрел на Сильвио, ожидая от него какой-либо реакции.
Гость тем временем беспрерывно исторгал недовольство, но по несколько другому поводу:
– Конечно, я не рассчитывал на президентский номер, но селить себя на таком отшибе тоже не позволю! – громко ворчал он, вылезая из машины. – Если отель менее четырех звезд, лучше сразу развернемся и поедем в центр. Я своими глазами видел там что-то со спа… Это что?
Вопрос он задал, наткнувшись, наконец, глазами на Анну Моредо.
– Вы все-таки привезли меня сюда? Это же она? Та слепая?
– Вы ее узнали? – отреагировал Линарес. – Видимо тоже по фото в газетах? Замечательно.
– Именно так! И я предупреждаю, комиссар, что вам это с рук не сойдет! По-моему, я ясно дал понять, что не имею никакого отношения к тому, что случилось с вашей… с этой… с этой синьорой!
– Донья Анна? – Линарес обратился к старухе. – Вы не узнаете его?
– Трудно сказать, Эстебан, – ответила слепая. – Говорит он по-другому, это точно. У того голос был низкий, и хрипел он, словно напившийся уксуса самоубийца. Этот же визжит, как пожарная сирена. Он может подойти поближе?
Линарес произвел приглашающий жест.
– Синьор, раз уж мы здесь, и вам, как вы утверждаете, все равно нечего бояться…
– Это комедия, инспектор, вам здорово икнется! – Сильвио был в бешенстве. – Почему я должен к ней подходить?
– Я бы хотела вас понюхать, синьор, – ответила за комиссара Анна.
– Что? – не ожидал такого поворота гость.
– От того негодяя пахло лавандой, – объяснила слепая, – и спиртным.
– Я вообще не пью! У меня удалили камень! – воскликнул Саласар. – Да еще и диабет.
Неожиданно Эстебан Линарес обхватил гостя Санта-Моники руками, приподнял над землей и пронес недостающую пару метров до Анны по воздуху.
– Я буду жаловаться! Вы пожалеете! Немедленно уберите руки! – визжал синьор в светло-бежевом.
– Нюхайте донья Анна, только скорее, – пропыхтел Линарес, с трудом удерживая барахтающегося Сильвио.
Анна водила носом по воздуху, пытаясь что-нибудь учуять.
– Отпусти его, Эстебан. Это не он, – наконец сказала она. – И пахнет по-другому и вообще… Тот был фруктом пожестче.
– Что вы имеете в виду? Это оскорбительно! – обнюханный Сильвио был вне себя. – Но раз уж так получилось, что мы с вами все равно встретились… Я вам скажу! Эти сокровища принадлежат не вам, синьора. Моя семья заплатила за них своей жизнью!..
– Странное дело, – заметила старуха. – А вот по содержанию, он говорит один в один, как тот полоумный. Разве только не угрожает убить.
– Убить? Что за чушь!
– Синьор, я приношу вам свои извинения, – произнес раздосадованный результатом «очной ставки» Линарес. – Садитесь в машину, я отвезу вас в отель.
– Идите, к чертовой матери! – ответил на это Саласар. – Вызовите такси и при мне назовите адрес гостиницы.
Как только такси с разгневанным претендентом на миллионы скрылось за поворотом, у комиссара зазвонил телефон.
– Ну что, Эстебан? – снова раздался в трубке голос мэра (и на этот раз он звучал нормально). – Ты «поселил» нашего гостя?
– Да, только что разобрались, – ответил комиссар. – Я все-таки уговорил его заехать к Анне. Это не он.
– Понятно, отлично, – мэр пребывал в некоем странном возбуждении. – Тогда ты можешь смело приступать ко второму подозреваемому.
– Что? – не понял Линарес. – Что ты имеешь в виду?
– Ты не поверишь, но у меня в кабинете еще один претендент на сокровища. Я не знаю, что делать!
Комиссар снова присвистнул и сунул руку в карман с трубкой.
– Ну что же, донья Анна, удастся ли мне снова провернуть фокус с гостиницей неизвестно, – сказал он. – Давайте, я помогу вам сесть ко мне в машину. Прокатимся до мэрии и разберемся с тем, что происходит на месте.
Анна согласилась – а что ей еще оставалось?
Главной неприятностью было то, что оба подонка – и приходивший, и привезенный комиссаром – позволили себе обвинять ее отца в том, что он причастен к крови, пролитой за эти богатства. И это было возмутительным! Анна хорошо знала своего отца, и в жизни бы не поверила, что он, Антонио Моредо, добрый и заботливый, скромный и любящий человек, мог поступиться честью ради денег. Даже таких огромных, какие были найдены в его доме.
Наверняка, этому есть какое-то простое объяснение. Которое,
