шабаша, пардон, с секции, и забрели в ресторан.
Задумавшись на минуту, Элина тряхнула головой:
– Что ж, в этой версии что-то есть. – Она придвинулась к ноутбуку, открыла интерактивную карту Санкт-Петербурга и вбила название ресторана: – Коломбо… Да, так и есть, он на проспекте Римского-Корсакова. Кстати, это совсем недалеко от того места, где таксист высадил меня. – Элина вскинула брови. – А это что такое? Ты только посмотри! В том же доме располагается Городское общество коллекционеров!
Богдан молча наблюдал за тем, как Элина рассматривает карту. Её глаза светились детским любопытством – одна из тех вещей, которые он любил в ней больше всего. Богдан восхищался ею, но одновременно чувствовал боль утраты. Элина и он были такими разными и, как обычно бывает, их различия сделались очевидными с течением времени. Стремление Элины к поиску новых жизненных горизонтов, и его циничный авантюризм располагались на разных полюсах и с каждым днем удалялись друг от друга как звездные объекты, летевшие в противоположные стороны бескрайней вселенной.
– Ты меня слышишь? – Элина толкнула Богдана и повторила: – В этом же доме находится Общество коллекционеров!
– Ну, так, отнеси им открытку, и дело с концом. Там знают, кому ее передать.
– А, все-таки, интересно: это открытка или все-таки письмо? – заинтересовалась Элина.
– Открытка. – Уверенно заявил Богдан.
– Из чего это следует?
– На одной ее стороне раскрашенная гравюра, предтеча нынешних иллюстраций. Здесь же адрес…
– Адрес? – Элина пристально вгляделась в бумагу.
– Да, вот, смотри… В этой части написан адрес: Варшава, что-то там еще, имя хозяина дома. Здесь адресат – Эмилия Будзишевская. С другой стороны – текст. Его не переведу, не хватит знания французского, да и текст рукописный.
– Значит, все же открытка… – задумчиво проронила Элина.
– Конечно. Иначе, адрес и имя написали бы на конверте. Впрочем, письмо это или открытка – суть проблемы от этого не меняется.
– Пожалуй, ты прав.
– Что будешь делать дальше? – Богдан наконец заглянул ей в лицо. Именно этого он и хотел на протяжение двух часов – посмотреть Элине в глаза.
– Завтра утром поеду в Общество коллекционеров, – ответила она.
– Думаю, для начала следует определиться, чего ты хочешь. Я вижу, что помимо желания пристроить открытку, присутствует что-то еще.
– Брось. Просто хочу выяснить, кому она принадлежит.
– А разве не погибшему?
– Не забывай: в такси о ней говорили двое. С той же долей вероятности, владельцем открытки может оказаться второй.
– Весьма интересный ход мыслей, – сыронизировал Богдан. – И все-таки, тебе-то это зачем?
Элина поднялась из-за стола, явно избегая объяснений.
– Три часа ночи. Пойду спать.
– И не останешься у меня? – удивился Богдан.
– Ну, ты наглец! – Элина рассмеялась, и в ее смехе послышались недобрые, мстительные нотки. Дойдя до двери, она отрывисто бросила: – Спокойной ночи!
– Постой! – Богдан придержал ее за руку: – Я на машине, могу тебя завтра подвезти.
– Хорошо, я подумаю, – пообещала Элина и, выйдя в коридор, закрыла за собой дверь.
Глава 4
Потом отфильтруем
В приемную вошел низкорослый толстяк в футболке и светлых джинсах.
– Генерал у себя? – спросил он у секретарши.
Та удостоила вошедшего кивком головы.
– Он ждет вас, Иван Макарович.
Толстяк достал из портфеля яблоко и положил на стол.
– Взятка? – с улыбкой спросила секретарша.
– Один сплошной витамин, – ответил он.
Похожий диалог происходил всякий раз, как только следователь Филиппов появлялся в генеральской приемной. Яблоки в его портфеле никогда не кончались.
Перебирая короткими, как у толстого ребенка, ногами, Иван Макарович подошел к двери, потянул правую створку, втиснулся в тамбур, после чего открыл еще одну дверь и шагнул в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
Генерал Девочкин сидел во главе т-образного стола и подписывал документы.
– Входи, Филиппов, присаживайся.
– Вызывали, Вадим Григорьевич?
– Есть одно дельце. – Закончив с документами, Девочкин поднялся из-за стола во весь свой огромный рост и пересел поближе к Филиппову. – Слышал про вчерашнего прыгуна?
– Красуцкого три? – Иван Макарович тряхнул головой. – Видел в оперативной сводке.
– Тебе придется этим заняться. – Сказал генерал и предостерег: – Не вздумай возражать! Знаю, что загружен, знаю, что хочешь в отпуск. Дело не долгое, справишься – тогда поезжай.
– Ну, так, поручите его кому-нибудь другому! – взмолился Филиппов.
– Не могу. Дело тонкое. – Вадим Григорьевич крякнул. – Я бы сказал деликатное. Выпавший гражданин – польский подданный. Надо бы как следует разобраться.
– Понял… – обреченно вздохнул Филиппов.
Девочкин встал, вернулся в свое кресло и посмотрел на часы:
– Минут через тридцать к тебе подойдет дежурный следователь… – Девочкин покосился на отрывной календарь. – Фамилия – Терехин. Он доложит обстановку и передаст тебе дело. К этому времени собери оперативную группу. Короче, давай, работай!
– Так точно! Могу быть свободен?
Генерал взмахнул рукой, как будто благословил:
– Иди!
Когда спустя полчаса Филиппов поднялся на свой этаж, то увидел щуплого офицера МВД, который подпирал дверь его кабинета.
– Терехин?
Тот с готовностью выпрямился:
– Так точно.
– Филиппов. – Иван Макарович пожал ему руку, после чего отомкнул дверь. – Входите. Сейчас подойдут ребята, сразу начнем.
– Зачем вам ребята? – Терехин расстегнул свою папку и вытащил документы. – С каких это пор Первое управление по особо важным делам самоубийствами занимается? Дело – на три копейки. Мужик перебрал спиртного, выпрыгнул из окна. Что тут расследовать?
– Разберемся… – Филиппов сел за стол и положил перед собой рабочий блокнот.
В ту же минуту в кабинет гурьбой ввалились трое мужчин. Переговариваясь между собой, они расселись вокруг стола.
– Кажется, все в сборе. – Филиппов представил следственную группу. – Оперативники Румянцев и Расторгуев, криминалист Лавленцов. – Переведя взгляд на офицера МВД, кивнул: – Старший лейтенант Терехин доложит по существу дела. Прошу.
Тот встал, одернул китель и, не отрывая взгляда от документов, заговорил:
– Вчера в двадцать три пятнадцать в дежурную часть поступил звонок. Случайная прохожая сообщила: на улице Красуцкого из окна шестнадцатиэтажного дома выпал мужчина. Смерть наступила сразу.
– Заключение судмедэксперта есть? – спросил оперативник Румянцев.
– Когда бы успели? – вопросом на вопрос ответил Терехин.
– Что известно о погибшем? – поинтересовался Филиппов.
– Иосиф Илларионович Файнберг тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Бывший россиянин, ныне гражданин Польши. Квартиру в доме по улице Красуцкого снимал на протяжении семи с половиной лет. Бывал там наездами, по три-четыре раза в год. Со слов хозяйки, Файнберг коллекционировал марки и этим зарабатывал на жизнь.
– В квартире кроме него кто-нибудь был?
– Когда хозяйка открыла дверь, внутри никого не было. – Терехин порылся в документах и протянул бумаги. – Здесь протокол осмотра и ее показания.
– Оставьте, – сказал Филиппов. – Это потом. Рассказывайте дальше. Свидетели были?
Терехин на мгновенье замялся, как будто решая, стоит ли говорить, и достал из папки смятый листок,
