Держа в руке бокал, она разговаривала с другой, тоже очень красивой, женщиной. Обе внезапно рассмеялись, и Дивайну стало интересно, о чем они говорят. А еще – что заставляет таких женщин смеяться.
Почти сразу он устыдился своих мыслей и почувствовал себя дураком оттого, что мечтает стать частью их мира, особенно в тот день, когда умерла Сара Юс.
«Не хочу стать таким, как здешний хозяин. Не хочу быть похожим на него. Ни за что на свете!»
Уже отворачиваясь, Дивайн вдруг заметил, как к женщинам подходит тот самый мужчина, о котором он думал: лет сорока с небольшим, с короткими темными волосами и плотно сбитым телом. Руки с плечами у него выглядели чересчур массивными. В армии учат правильно накачивать мышцы, главный упор делая на ноги и корпус, тогда как богачи тягают гантели, не умея толком приседать или выполнять становую тягу. Выглядят внушительно, а в реальности это ничего не дает. Окажись они в армии, сдохли бы на первом марш-броске.
Мужчина явно пытался выглядеть моложе своих лет. Звали его Брэдли Коул, и он был главным боссом в «Коул и Панч». Имени молодой женщины, дефилирующей поутру без купальника, Дивайн не знал.
Дивайна злило, что Коул закатил вечеринку в тот самый день, когда умерла его сотрудница. Более того, по слухам, его протеже.
Коул приобнял блондинку за бедра, погладил по ягодице и легонько сжал пальцы. Затем впился поцелуем ей в губы, не спеша отпускать, хотя окружающие смущенно отворачивались, пряча улыбки.
– Черт. Гребаный везунчик. Только посмотри, дружище, а!
Дивайн обернулся и увидел мясистого парня в темно-синем дешевом костюме; тот стоял рядом и во все глаза пялился в окно. От парня ощутимо несло потом и откровенной завистью.
– Чертовы бабки, – процедил Потный. – Я тоже когда-нибудь буду на его месте, уж поверь.
Звучало так, словно он и впрямь не отступит.
Дивайн вгляделся в парня, на мгновение узнав в нем себя.
Когда он сказал отцу, что получил диплом и устроился на работу в «Коул и Панч», старик был в восторге. Он пригласил его на ужин, и они вместе напились. Для Дивайна такое было в новинку. Голова весь вечер шла кругом, причем отнюдь не из-за спиртного. Отец впервые на его памяти им гордился. Да и Дивайну, как ни странно, было приятно.
Однако, проснувшись поутру, он почувствовал себя гадко. Дивайн стремился к успеху не ради наживы, не ради того, чтобы порадовать отца. Этот корабль давно уплыл.
Он хотел оплатить немалый долг, который за ним скопился. А старик пусть катится ко всем чертям!
Стрелку наконец перевели, и поезд тронулся с места.
Скоро Дивайн окажется дома. От вокзала он всегда шел пешком, ложился спать, а поутру вставал ни свет ни заря. Делал тренировку почти каждый день с тех пор, как ушел в отставку. Принимал душ, съедал завтрак и с восходом солнца отправлялся на станцию. Хорошо, что завтра суббота. Последний рабочий день – и выходной.
Однако его планам не суждено было сбыться.
– Мистер Дивайн? Трэвис Дивайн?
Он оглянулся. Из припаркованной возле вокзала машины вылезал мужчина.
– Да?
Незнакомец подошел ближе. Темнокожий, примерно одного роста с Дивайном, только худощавее, лет сорока пяти или чуть старше, с лысиной и морщинами на лбу. Одет в темно-синий костюм, неплохо сидевший по фигуре, на ногах – черные ботинки с резиновой подошвой. Он, словно фокусник, достал из ниоткуда значок и корочку в визитнице.
– Детектив Карл Хэнкок, полиция Нью-Йорка.
Дивайн напрягся.
– Что случилось?
– Пройдемте в машину. Надо поговорить.
– О чем?
– А то вы сами не знаете? О Саре Юс, конечно. Или вы не слышали о ее смерти?
Дивайну не нравилось, как ведет себя полицейский: чересчур напористо и предвзято. Карие глаза, хорошо различимые в свете уличных фонарей, внимательно и с явным подозрением разглядывали Дивайна.
– Слышал. Как и вся фирма, разумеется.
– Отлично. Пройдемте, сэр. Это ненадолго.
Полицейские всегда так говорят. Не успеешь оглянуться, как тебя упрячут за решетку до конца дней.
Дивайн сел на пассажирское сиденье автомобиля. В салоне стоял удушающий запах давно пролитого кофе и висела густая завеса сигаретного дыма.
Хэнкок опустил стекло и сказал:
– Извините. Я не курю и не пью кофе, машина не моя. Нам запрещают курить в салоне, но мало кто слушает. Приходится брать что есть в гараже. Бюджет полиции сильно урезали. Вряд ли в ближайшие десять лет нам купят новые машины. Каждый раз после дежурства сдаю одежду в химчистку.
– Ничего страшного. Случалось нюхать ароматы и похуже.
– В Афганистане небось или в Ираке? Верно, капитан Дивайн?
Дивайну не нравилось, что полиция Нью-Йорка проявляет к нему интерес. Получается, они успели навести о нем справки.
– Бывший капитан. И я говорил про городские пабы, где воняет хуже, чем в том же Ираке.
– У вас два ранения. А на вид вы вроде целый.
– Ага, внешне незаметно.
– Серьезно? Вас что, контузило?!
Хэнкок переменился в лице и постучал себя пальцем по виску.
– Нет, с головой у меня все в порядке. – Дивайн задрал штанину, обнажив толстый, затвердевший шрам, который, словно щупальца кальмара, обвивал икру с обеих сторон. – Если хотели видеть результат подрыва мины, глядите.
Хэнкок взглянул на старую рану и покачал головой.
– Черт, больно, наверное, было?
– Не сразу. При взрыве меня вырубило. Ничего толком не почувствовал. Но вот когда очнулся, то проняло. Хвала господу за морфин. – Он опустил штанину. – Вы, кажется, хотели спросить про Сару Юс?
Полицейский вытащил блокнот.
– Вы были с ней знакомы?
– Да.
– Откуда? – уточнил Хэнкок.
– Мы вместе работали в «Коул и Панч». Вы и сами знаете.
– Как хорошо вы были знакомы?
– Познакомились на корпоративе. Иногда ходили всем отделом в бар, пару раз поужинали, но потом испытательный срок закончился, и нас припахали, как волов. В моей группе стажеров она была куратором.
– Какое впечатление производила?
– Способная, трудолюбивая… Но зачем вы ехали из города, чтобы задать мне эти вопросы? Я только что оттуда. Завтра буду на работе весь день. К тому же, насколько я понял, Сара покончила с собой. При чем здесь полиция?
– Да, есть предположение, что это было самоубийство. Однако я обязан установить все обстоятельства смерти. Неужели вы вкалываете по субботам?
– В моем мире, детектив, это обычный день недели. Не понимаю, чем могу вам помочь. С Сарой я никогда не работал. Последний раз видел ее давно. Мы всем отделом ходили на ужин в «Пер Се», что возле Колумбус-Серкл. Было человек пятьдесят. Нам даже спиртное оплатили. Фирма неожиданно расщедрилась.
– Какая впечатляющая память. Я порой не помню, что вчера ел на обед. – Хэнкок говорил непринужденно, но взгляд казался тяжелым. –
