и с включенной мигалкой, затормозила неподалёку. Двое патрульных вышли из машины и без особого интереса наблюдали за происходящим. Дождавшись, пока херсонские погрузятся в свои машины и скроются за поворотом, они выключили мигалку, и тоже уехали.
Охочий до зрелищ рыночный люд, перешептываясь, и опасливо озираясь, стал расходиться. Они получили урок. Даже два урока. Во-первых, «центурионы» серьезные парни и с ними лучше не связываться. А во‐вторых, полиция на их стороне. Оба урока были чрезвычайно важны для дальнейшей работы вороновской бригады. Да и Ворон получил хороший урок, а это было еще важнее.
* * *
Победители имели отнюдь не победный вид: окровавленные, в порванной одежде. У Ворона распух нос и заплыл левый глаз, Молдавана рвало, у Сявы сломаны пальцы, у Шурупа рассечена губа и выбиты передние зубы. Ободранное, со свезенной кожей, лицо Коряги наводило на мысли об автокатастрофе.
— Давай этих в анпакуровскую больничку, — указав на Молдавана, Сяву и Шурупа, приказал Ворон Коряге. — Да и сам покажись лепилам… А то завтра рожа распухнет, как арбуз, да еще заражение начнется…
Коряга нехотя кивнул. Каждое движение отзывалось в голове болью.
— А вы, трое, прикройте пацанов, — повернулся бригадир к Бурому. — А то вдруг и херсонские туда приедут…
— Не, они в центральном районе все вопросы решают…
Ворон нахмурился.
— Умный больно! Могут специально подтянуться. Как стервятники.
— А мы чего, падаль? — угрюмо спросил Коряга.
— Вечером выясним, кто падаль, а кто нет, — зловеще пообещал Ворон.
Спустя полчаса две «убитые» Лады со следами коррозии на крыльях подъехали к районной больнице. Недругов там не было, и причина этого выяснилась тут же.
— Опять русские между собой подрались? — спросил пожилой врач у напарника, пытаясь распрямить Сяве пальцы. Сява постанывал, но сдерживался и матерился тихо.
— Наверное, — пожал плечами коллега. — В центральный травмпункт тоже человек семь привезли. А из местных никого с побоями не было.
— Это мы тех козлов отметелили, — не удержался Сява. — Давайте уже, гипсуйте, видите же — кости сломаны…
— Спасибо, коллега, мы обязательно выполним вашу рекомендацию. — Травматолог повернулся к молоденькой медсестре: — Готовь гипс, Стефа. И лангетку.
Стефа кивнула и, понизив голос, спросила:
— А что он про метель говорил? Где сейчас может быть метель?
Сяву загипсовали, Шурупу зашили губу, Коряге сделали угол и намазали лицо толстым слоем довольно вонючей мази. У него и Молдавана определили сотрясение мозга.
— Этому положено в стационар, — сказал по-русски врач, указав на Молдавана. Коряга покачал головой и тут же поморщился от боли.
— И вам тоже, — добавил доктор. — Хотя у вас легкая степень, но дня три-четыре надо побыть под наблюдением.
— Ложить никого не будем! — сказал Коряга и сунул в карман белого халата деньги. — Сделайте что надо, выпишите лекарства, и мы уедем.
— Как скажете, коллега! — согласился доктор.
— Да так всем спокойней, — вмешался Сява, многозначительно подняв похожую на клешню руку. — Вам надо, чтобы больничку вашу взорвали? Или сожгли на худой конец?!
— Нет, нет, ни взрыв, ни пожар нам не нужны! Езжайте, лечитесь, я вижу, вы все в медицине понимаете. А понадобится консультация — милости прошу…
* * *
Вечером Ворон собрал почти всю бригаду на рыбацком причале. Не было двоих: Молдаван отлеживался на квартире, а Стасика Товароведа не звали на такие мероприятия. Полтора десятка мужчин особого внимания не привлекали: группы рыбаков, задержавшихся на берегу допоздна за починкой снастей и баркасов, были здесь делом обычным. Нередко, после работы, мужики распивали ракию, а если повезет с уловом, то и пузатую бутылочку недорогого бренди «Солнечный берег». Тогда тонкий дух спиртного вплетался в витавший над причалом грубый запах протухших водорослей и пересушенной рыбы. Но сейчас пахло только морем, солью, смолой и ржавым металлом. С десяток лодок и катеров разной конструкции и величины болтались на привязи у мостков. Треть команды Ворона, да и он сам выглядели живописно — как готовые к водной эвакуации раненые, до срока выписавшиеся из госпиталя: бинты, запахи йода и ихтиолки, следы побоев на грубых лицах.
— Короче, сделали нас, как фраеров, — зло и напористо говорил Ворон.
Окровавленную одежду он отстирал, но нос распух еще больше, а глаз почти закрылся.
— Спокойно организовали провокацию, подготовились, показали, что они могут наперстки гонять, где захотят, да еще чуть нас не замесили! Хорошо Молдаван им острастку дал, да Шуруп сбил спеси… Но если бы Бурый с пацанами не подоспели, неизвестно, чем бы все закончилось!
Он многозначительно посмотрел на Корягу. Тот сидел на кнехте и скучающим взглядом изучал засохшего бычка в щели между досками.
— Тебе не интересно, что я говорю?
— Ну, а чё? — пожал плечами Коряга. Мазь с лица он стер, только в царапинах и ссадинах остались черные мазки.
— А то, что ты мой заместитель! Почему ты раньше об этом гнилом деле не прознал?
— Ну, а как бы я прознал? — удивился тот.
— А как ты поговорочки Мадьяра прознаешь, и запоминаешь? Наизусть! Мои не запоминаешь, а его запоминаешь!
— Да брось эту гнилую тему, — отмахнулся Коряга. — Утром же уже перетерли…
— Так на нас-то днем напали! Вот я и спрашиваю: почему поговорки Мадьяра прознал, а провокацию его не прознал?
— Причем одно к другому?! — начал заводиться Коряга.
Братва настороженно следила за диалогом. Что-то в нем было не так… От слов и тона Ворона пахло проблемами.
— Или ты не хотел ничего прознавать? А может, знал, но нам не сказал?
— Что-оо-о?! — вскочил Коряга с места. — Опять фуфло кидаешь, крысу из меня рисуешь?! Есть предъявы — выноси на общий разбор, пусть ребята свое слово скажут!
— Время придет — вынесу, — пообещал Ворон. — Только ты борец, рукопашник, качок, а тебя запросто мордой в асфальт тычут! Это как получается?!
— Да их сразу трое навалилось, и все не слабей меня! Я их, как щенят раскидывал… Но попал на подсечку… Так что?! Ты на себя глянь!
— Не, Ворон, ты чего, Коряга хорошо махался, — вмешался Шуруп, с трудом произнося слова разбитым ртом.
— Отбуцкать каждого могут, — поддержал его Сява. — Особенно, когда их много.
