Ознакомительная версия.
Это я вам говорю... судья...
– Где орудие убийства? – спросил прокурор.
– Его больше нет, я позаботился, чтобы вы его никогда не нашли, там на рукоятке ножа были ее отпечатки... Набор кухонных ножей мы вместе с Галей купили... в магазине «Все для дома», настоящее немецкое качество, «золинген»... остальные из набора я тоже выбросил. Потом, уже после всего.
– Прочтите и распишитесь внизу, – Лиля подала ему бланк допроса.
Он сосредоточенно прочел.
– Что-нибудь хотите добавить?
– Я сожалею. И я несу свою долю вины за ее смерть. Вы можете думать все что угодно: что я испугался тогда суда, скандала, огласки, испугался за свою карьеру, за должность... Да, тысячу раз да, но и НЕТ. Не дай бог никому стоять перед таким выбором, как я. Это... такая беда... Такие дела, каких ныне стыдимся, потому что конец им – смерть.
– Это что-то из Библии? Вот сейчас вы сказали? – спросила Лиля.
– Да... то есть нет, это «К Римлянам»... Вот, возьмите, тут все верно, я подписал.
Лиля Белоручка забрала протокол и вышла из приемной. Катя проводила ее взглядом – что, вот так срочно понадобилось проверить главу и стих Послания апостола?
Эта последняя фраза Белоусова...
– Будет организован следственный эксперимент с выходом на место, – сказал прокурор. – Там, в Мирном, в вашем доме покажете все, как было тогда, пять лет назад.
Они еще не закончили, а она... Лиля Белоручка вышла в коридор – Катя видела, как она плотно притворила за собой двери приемной.
Свет, льющийся из окон...
Звонок мобильного телефона...
Нет, нет, нет, она покинула приемную секундой раньше, словно почувствовала – сейчас, вот сейчас...
Звонок... номер такой знакомый...
Я люблю вас... Я люблю вас, Лиля, как одна безумная душа...
Еще любить осуждена...
Звонок, звонок, звонок...
Кем осуждены и приговорены мы любить вот так?
Капитан Белоручка осторожно положила протокол на подоконник. Бесполезная теперь бумага... вот сейчас, в эту самую секунду – бесполезная...
Коридор МУРа, где снимали десятки фильмов и сериалов «про оперов»... бесконечная аллея...
Звонок оборвался...
Нет, вот снова, снова...
Свет, льющийся из окон, запертые двери кабинетов, аллея, липы, калитка в кирпичной кладбищенской стене, яма...
Подошла, подкралась легкими неслышными шагами...
Села на край и зачерпнула ладонью жертвенной крови...
Липкое, красное...
Размазала по губам...
Призрачный силуэт и еще что-то там, спрятанное в его тени...
Что-то спрятанное, укрытое от света...
Звонок...
– Алло...
– Лилечка...
– Митя? Митька, это ты? Митька мой...
– Ты занята, можешь говорить?
– Могу.
– У меня выходной сегодня, я весь день дома. Вот убрался, как сумел, в квартире... Ты скоро домой?
– Нет, я не скоро.
– А, ну ладно... просто я подумал...
– Ну ты же сам все знаешь, все понимаешь.
– Я все понимаю. Но ты моя жена, и я хочу видеть тебя... хотя бы изредка.
– Давай дома об этом поговорим, ладно?
Спрятанное, укрытое от света...
Вне реальности и вне суеверий...
Само по себе, только ждущее своего часа...
– Лиля Ивановна!
Шаги по коридору. Помощник дежурного по управлению розыска.
– Митя, ну все, тут меня зовут, я должна...
– Ты вечно всем что-то должна, а мне?
– Митька, подожди...
– Лиля Ивановна!
– Ну что, что? Что там еще?
– Гражданин Кадош... Ну, этот, как его, Скорпион... оккультист...
– Что с ним?
– Из следственного изолятора телефон обрывают. Они не поймут, что это – то ли придуряется, бузит, то ли взаправду с ним истерия. Голову себе пытался разбить об стену, еле-еле они справились с ним, скрутили. Орет благим матом, просит, чтобы в камере его не запирали, чтобы не оставляли там одного!
Прошло совсем немного времени. Лиля... капитан Белоручка вернулась к коллегам. Катя так и не спросила ее – что это ты так внезапно...
А по поводу инцидента во внутренней тюрьме с Кадошем-Скорпионом все решили, что это обычная буза, нервный срыв, запоздалая реакция на все – на задержание, разгром «Ямы», на выстрел, пусть и провокационный, холостой.
На это вообще мало кто обратил внимание, потому что все были заняты другим.
– И какова же ваша версия? – эксперта Сивакова на этот раз спросил уже сам прокурор.
– С чего начинали, к тому и вернулись – «ЗАЗЫВАЛА».
– «Зазывала»?
– Только необычный. Уникум, я бы сказал, – эксперт Сиваков оглядел их всех. – Профессионал высшей категории.
– Вы хотите сказать, что к убийству, которое пытался скрыть судья, таким вот кошмарным образом пытается привлечь общественное внимание...
– Это кто-то наш. Может, бывший... но наш, профи до мозга костей. Эксперт-криминалист.
Лиля отошла к окну, открыла раму, впуская в кабинет свежий воздух. Она стояла спиной, Катя не видела ее лица.
– Этот «кто-то», – продолжал Сиваков, – во-первых, был в курсе событий в Мирном, во-вторых, он имел и имеет доступ к образцам ДНК, и, в-третьих, он умеет работать с ними так, что даже у нас... действующих сотрудников, и тени сомнения не возникло, что это... мистификация, по сути – обман, подлог. Так умеет работать, что, убивая, своих следов не оставляет. А подбрасывает нам следы покойной Ларисы Белоусовой.
Катя подошла к Лиле.
– Ты в порядке?
– Да, я в полном порядке.
– И четвертое, – эксперт Сиваков еще не закончил, – учитывая, что со смерти девушки прошло уже пять лет, а он так и не смог с этим смириться... можно сделать вывод, что когда-то он и она... В общем, я думаю, что судья Белоусов сказал нам не все. Кое о чем он умолчал.
– Давайте Белоусова снова сюда, – приказал прокурор. – Лиля Ивановна, пожалуйста, возьмите новый бланк протокола. Я сам буду задавать вопросы, вы только фиксируйте.
Когда Белоусова привели в кабинет, он недоуменно обвел их всех взглядом.
– Что-то еще? Я думал, мы закончили.
– Я тоже думал, что мы закончили. Но возникли кое-какие вопросы.
– Ко мне?
– Вы знали Ларису... свою приемную дочь как никто. Она росла на ваших глазах.
– Хотите предъявить мне обвинение еще и в педофилии?
– Глеб Сергеевич, сядьте, не надо вот так. Словно это мы тут все виноваты, а вы один ангел безгрешный... Это ведь из-за вас и вашей жены-убийцы все.
– Что все?
– Да все, что сейчас происходит. Это из-за вас он убивает безнаказанно и остервенело.
– Кто – он?
– Это вы нам скажите, кто этот человек.
– Я не понимаю вопроса.
– Разрешите все же мне, – тихо сказала Лиля, перестав писать протокол. – Мы хотим знать, был ли у Ларисы кто-то? Близкий ей человек, который любил ее.
– Самым близким человеком был ей я.
– Вы были ей всего лишь приемным отцом, испытывавшим к ней чувства, что отцу заказаны. Я имею в виду близкого ей мужчину – жениха, любовника.
Бледное лицо судьи снова внезапно побагровело. Он поднялся, выпрямившись во весь рост.
– Вы считаете Лару девкой гулящей, проституткой?
– Она, как и все, имела право на женское счастье.
– Она не имела никаких прав, слышите вы? Она выросла в моем доме, я кормил ее, одевал, обувал. Я создал ей все условия, чтобы она никогда не покидала меня, слышите вы, чтобы мы всегда были вместе, всегда, пока смерть не разлучит...
– Да она хотела уйти, сбежать из вашего дома, от вас!
– Ложь!
– Ее подруга Марина Тумак подтвердит это на очной ставке с вами.
Судья вдруг застыл. Потом лицо его скривилось в гримасу.
– А, вот оно что... Дражайшая Мариночка подтвердит, значит... даст показания – и против меня, и против моей бедной жены... А против себя? Против себя и против этого негодяя, ублюдка...
– О ком вы говорите? – спросил прокурор, – Глеб Сергеевич, кто это?
– Значит, про нас, нашу семью она вам все рассказала, а о своем брате двоюродном умолчала? Никаких упоминаний? Тогда я скажу. Но запомните, этот тип никогда не был Ларе близким человеком! Ей было шестнадцать, и мы с женой отпустили ее вместе с Мариной в Питер на каникулы, и там они познакомились. Потом он приезжал... я знаю, он приезжал специально, чтобы увидеться с Ларой – она ездила в гости к Тумак в Малаховку, мы когда-то соседствовали на дачах. Но мы-то жили на государственной, а они... они потом продали дом и участок, когда дед умер. А после этот негодяй дошел до того, что сделал ей предложение, и когда она отказала ему... Слышите, она сама отказала, потому что относилась к нему, как к клоуну, как к юродивому, он... он сделал попытку застрелиться – они с Мариной гуляли по набережной, а он подошел и сказал, как бы в шутку: «Выходи за меня замуж, а не то...» Лара сама мне все это рассказала, что он приставил пистолет к виску и нажал на спусковой крючок. Видимо, произошла осечка. И тогда я категорически запретил ей...
– Как его звали?
Ознакомительная версия.
