Я осторожно переступила с ноги на ногу и спросила:
— Я могу пройти в комнату и собрать вещи мужа?
При слове «муж» Рита рефлекторно вздрогнула, но не произнесла ни слова, все так же обалдело моргая широко раскрытыми глазами.
Я решительно шагнула вперед, и она, наконец, очнулась.
Визг, потрясший тонкие блочные стены этого дома, был способен пробудить мертвых не хуже труб иерихонских.
— Вещи? — Она замахала ручонками и ринулась на меня, как взбесившаяся пантера. — Вещи? Вещи ему понадобились?! Да я сейчас!..
У меня не было ни малейшего желания выяснять, что она сейчас со мной сделает. Я вполне могла себе это представить без всякого труда. Поэтому благоразумно дала «задний ход», выскочила на площадку и семимильными шагами понеслась вниз по ступенькам.
Вслед мне раздался дикий вопль и вылетела тяжеленная керамическая пепельница, стоявшая на столике в прихожей. Она впечаталась в стену над моей головой и взорвалась, как бомба, щедро осыпав меня осколками.
— Еще раз увижу — убью! — проорала Рита и с такой силой захлопнула дверь, что дом зашатался.
Я отдышалась, стряхнула с себя осколки, поправила прическу и поспешила в снятую Юлей квартиру, где меня с нетерпением поджидали соратники.
Все это было мной придумано и устроено не только для того, чтобы вывести Риточку из себя и заставить начать искать жениха-изменника. Вряд ли она сумела бы это сделать, он ведь пропал, не поставив ее в известность о месте своего пребывания.
Я появилась в этой квартире для того, чтобы отвлечь внимание Риты на себя и дать возможность Карине Давидовне, обаятельной телевизионной дамочке, спокойно поискать полтора миллиона долларов, которые — ну, а вдруг? — Шутилов мог спрятать у своей настоящей невесты.
Мои предположения не оправдались, денег Карина не обнаружила. Зато меня порадовал тот факт, что Ритуля, которую мы с подругой успешно спровоцировали, принялась звонить каким-то общим знакомым, могущим хоть что-то сообщить о женихе. Но, увы, ничего ей так и не сообщили: никто не знал, в какую укромную щель заполз ее Андрюшечка.
Тогда она принялась громить снятую Шутиловым квартиру. Колотя чужую посуду, взбесившаяся Рита во весь голос орала, что Андрей за все заплатит, и не только ей лично, но и квартирной хозяйке! Потом она принялась за предметы его интимного гардероба и успешно привела их в такое состояние, что ни один бомж на них не польстился бы, даже в состоянии белой горячки.
И тут раздался телефонный звонок внезапно объявившегося жениха-афериста.
— Я-из-тебя-кишки-выпущу-и-на-голову-твою-намотаю, — не переводя дыхания, орала Рита, сливая угрозы и оскорбления в одно длинное-предлинное слово. — Ты-еще-пожалеешь-что-с-ней-связался-попробуй-только-на-глаза-мне-показаться-негодяй!
Шутилов, похоже, жалел уже и о том, что он вообще на свет белый родился. Безуспешно пытался он переорать Риту, которая своими воплями могла бы запросто перекрыть знаменитый бас короля Ричарда Львиное Сердце, от чьего крика, как известно, приседали кони. Рассвирепевшей автодиве не требовались никакие дополнительные источники питания для генерации ужасного женского гнева, как не требуются они вечному двигателю второго рода.
Продолжая вопить и топать ногами, Ритуля случайно наступила на осколок разбитой чашки и на одну секундочку, не больше, прервала страстный обвинительный монолог.
Нашему аферисту этого хватило. Впрочем, он всегда умел быстро ориентироваться в любой ситуации, по себе знаю.
— Да выслушай же ты меня, дура ненормальная! — рявкнул он во всю силу своих легких.
Пашка застонал и сполз со стула на пол:
— Уй-йой-йой! Не могу-у бо-ольше!
Юля зашипела на него. Карина, трясясь от смеха, не могла вымолвить ни слова.
Я не обращала ни на что внимания, поглощенная развитием скандала.
Наверное, нежная Риточка впервые получила от своего жениха «дуру». Она замолчала (!) и с недоумением уставилась на телефонный аппарат.
Шутилов ринулся в бой.
В течение нескольких минут он доказывал, что Риту нагло обманули, что ни на какой Мотылевой он не женился; что Мотылева собирается замуж за неизвестного ему миллионера; что Мотылева сроду рыжей-то не была…
— A-а, значит, ты знаешь, что она покрасилась? Как же ты смеешь утверждать, что не женился на ней, если позавчера вас видели в Пушкинском музее?! — завизжала Рита.
Вряд ли даже очень умному мужчине, которого обвиняют в самом страшном преступлении против женской доверчивости, может быть понятна связь между Пушкинским музеем, рыжими волосами и собственной женитьбой. Фантом не был исключением. Он сбился в своих оправданиях и начал мямлить нечто невразумительное. Рита немедленно этим воспользовалась и принялась вопить снова, причем силы ее явно возрастали в геометрической прогрессии.
Так они скандалили еще минут десять, после чего Андрей окончательно вышел из себя.
— Ладно, черт все побери, — заорал он довольно-таки охрипшим голосом. — Сиди тут и никуда не рыпайся! Я сейчас приеду, покажу тебе паспорт, и ты увидишь, что ни на ком я не женился! И прекрати истерику, а то я и на тебе не женюсь, понятно? Все, я выезжаю! Дура!
И он шваркнул трубку.
Рита тоже шваркнула трубку и повалилась в кресло, задыхаясь от ярости.
— Надо Макару Захаровичу позвонить, — еле вымолвила Карина, утирая слезы.
Я недвусмысленно поднесла к ее носу «фигу»:
— Даже не вздумай, всю игру мне испортишь!
Юля и Пашка с любопытством уставились на меня, и дочь жулика с некоторой опаской спросила:
— Эй, ты что-то еще задумала?
— А как же! — гордо ответила я. — Выходим на финишную прямую. Объявляю боевую готовность номер один.
— О господи, — Пашка схватился за голову, а Юля с Кариной многозначительно переглянулись.
* * *
Генерал Быховский большими шагами расхаживал по кабинету. Дядя Ваня напряженно вслушивался в мешанину голосов, доносящихся из хитроумного аппарата, похожего на автоответчик. Кирпич сидел у стола, подперев кулаками щеки и полузакрыв глаза, а Сокол нетерпеливо подскакивал на стуле, не в силах сдержать бьющую через край энергию.
Услышав последнюю реплику, он возмущенно повернулся к Быховскому:
— Вот вам ваша Мотылева! Слышали? Она и не собиралась вам звонить! Ух, дилетанты чертовы, ни одному их слову верить нельзя. Дядя Ваня, ну, дайте мы с Кирпичом возьмем Шутилова, а? А то он снова испарится, как привидение.
— Не дам, — кратко ответил полковник Пряничников. — Рано!
Сокол застонал. Быховский бросил на него короткий взгляд из-под нахмуренных бровей:
— Игорь, не трепещи. Никуда он не денется! Нам важнее установить, где он деньги спрятал. А насчет Мотылевой ты, конечно, прав; но ведь она не знает, что мы ее слушаем, как она Дорофееву, поэтому…
Тут из «машинки» старого чекиста раздался веселый женский голос:
— Макар Захарович, это Люда Мотылева. Извините, что я вам не звоню, а говорю по вашему приборчику. Вы уж дайте нам самим довести дело до конца, хорошо? Общий привет доблестной милиции!
Быховский замер с открытым ртом, Дядя Ваня и Кирпич одновременно крякнули, а Сокол воздел к потолку руки и выразительно закатил глаза.
Генерал опомнился первым.
— Быстро в машину, — скомандовал он. — Прикроете этих энтузиастов. Марш!
Сокола и Кирпича словно ветром сдуло.
Быховский смущенно улыбнулся ошеломленному Дяде Ване:
— Да, Ванюша, старость — не радость. Какова девица, а? Внучка моего друга! — с гордостью заключил он.
* * *
— Объявляю маленькую передышку. — Я повалилась на диван и закурила.
— Большое спасибо, — язвительно сказал Гений и прижал руку к сердцу. — И зачем я только с вами связался, кто-нибудь может мне объяснить? То гоняюсь за этой бешеной кошкой, тратя бензин и собственные нервы, то «жена» требует кофе в неподходящий момент, то еще что-нибудь придумаете… — Он махнул рукой и надулся.
Юля нежно погладила его по головке, отчего бедный Пашка даже дернулся, и ласково приказала:
— Заткнись, ладно? Без тебя бы вряд ли что-нибудь получилось. Ты ведь у нас Гений, умница, лапочка…
— Подлиза, — Пашка заметно воспрял духом и стащил с тарелки очередной бутерброд.
— Что дальше? — нетерпеливо спросила Карина.
— А вот что. — И я выложила на стол дословную копию приснопамятной записки Шутилова, с которой и началась вся эта авантюриада:
«Инв. к. — фуфло.
У М. к-т на К. Поэтому пох. Вз. Ш.
Дача, подв., яр. 3. Олифа. Ц.Б. + В.
У М. р. К. Там же.
Д-р — под. л. Не в курсе.
Могли пр. хв.».
Юля искоса взглянула на бумажку:
— Слушай, Милка, ну сколько можно пудрить нам мозги этим бредом? Мы все равно ее не прочитаем. Шифр я бы еще попробовала разгадать, а чужие сокращения… Мало ли что это значит! «Ц.Б. + В.», олифа какая-то! Ну при чем тут олифа?
