– Нет.
– Тогда не скажу тебе, что собирался сказать.
– Не говори.
– Ох, трудно мне с тобой, Эндрю. Какой же ты несговорчивый! Ладно, держись крепко за диван. – Знаешь, что мне удалось разузнать в бомондовской тусовке? Последние месяцы Глеб Батурский активно парафинил жену в глазах общественности, появляясь на светских раутах в обнимку с проституткой.
– Я это знаю, – равнодушно пожал плечами Андрей.
– Да? – удивился Колотов. – А ты знаешь, что у Глеба Батурского был близкий друг Вячеслав Куницын, влюбленный в его жену Виолу?
– Про друга знаю. Но с чего ты взял, что Куницын влюблен в Виолу?
– С того, что десять лет назад Батурский увел Виолу из-под венца. У кого? У господина Куницына.
– А вот этого я не знал. Интересно.
– Куницын, надо полагать, великодушно простил и благословил друга и невесту. Но не затаил ли в сердце злобу и жажду мести? И буквально на днях убиенная горем вдова совершила первую после похорон – и недели не прошло – вылазку в свет. Как и полагается, она была в глубоком трауре (по стандартам Японии) – в исключительно розовом платье. – Утешал ее в несчастье, подносил бокалы с шампанским кто? Вячеслав Куницын.
«Занимательно. Батурскому и Куницыну нравятся одни и те же девочки. Виола. Потом Алена Дмитриева. Или Куницын рассказывал о своих отношениях с Аленой другу Батурскому, и тот, как и в случае с Виолой, тоже решил попытать счастья? Нет, ерунда. Куницын не похож на человека, который будет трепаться направо и налево о своих сердечных делах», – размышлял Андрей.
– Еще не конец. Глеб Батурский лично основал и капитально подпитывал три крупных фонда: первый – помощь детям-инвалидам, второй – поддержка юных талантов Москвы и третий – для лечения детей с онкозаболеваниями. Вчера – повторяю, и недели нет после похорон Батурского – все три фонда получили письма от милой, деликатной дамочки Виолы Батурской, которая уведомляет, что с первого ноября намерена прекратить финансирование. Вообрази, несколько десятков детей сейчас лечатся в Европе и Америке, их что, срывать с больничной койки из-за патологической жадности Батурской?
– Ничего себе! Когда я с ней разговаривал, она показалась мне чудесной, тонкой, очаровательной женщиной. Хотя не совсем честно отвечала на мои вопросы.
– Это при том, что при жизни Батурского ей так и не удалось вытрясти из него развода и бешеную сумму отступных, и теперь она, как вдова, получит все его состояние.
– Я удивляюсь, Максим, откуда у тебя столько информации?
– Держу ушки на макушке. Это мой хлеб. Вот думаю статейку написать про фонды. А красавица на меня потом подаст в суд – я ведь не сумею удержаться от нелестных эпитетов. Слушай, что за дрянь у тебя была в холодильнике? На верхней полке. Вроде желе из киви? Я съел полбанки, и теперь что-то мне не по себе.
Андрей внимательно посмотрел на друга, потом рванул на кухню к холодильнику и вернулся с прозрачной банкой, в которой виднелись остатки чего-то бледно-зеленого.
– Поздравляю тебя. Ты оставил завещание адвокату?
– Не тяни, пожалуйста, – тихо, с застывшим в глазах ужасом попросил Макс. – Что я съел?
– Да ничего особенного. Почти сто миллилитров геля для волос. Дирли-Ду сказала, что держит лучше, когда холодный.
– Геля… для… волос… Геля для волос! Я умру? – со слезами в голосе спросил Максим.
– Вполне возможно, – бездушно кивнул Андрей. – Сейчас найду тебе какую-нибудь таблетку, несчастный.
Вырисовывалась отличная перспектива провести ночь в заботах об отравленном Максе, который разлегся на диване и совсем не собирался уходить. Он упоенно прощался с жизнью и цветом напоминал съеденный гель. «За что мне это? – думал Андрей, переворачивая коробку с лекарствами. – Куда исчезла Дирли-Ду?»
Ольга с удивлением поняла, что жажда мести подпитывает ее ничуть не хуже, чем стремление женить на себе Романа Шухова. Два года силу и энергию она черпала в мысленном представлении свадебной церемонии и последующей семейной идиллии. А теперь упивалась грядущими страданиями жертвы. Целых два года в ее отношениях с Романом господствовал тотальный фьючерс – Ольга щедро снабжала друга нежностью, ласками, сексуальными удовольствиями, надеясь в будущем, когда Роман приобретет звание мужа, заставить его расплатиться по всем счетам. Оказалось, совместного будущего у них нет, но неизведанное ранее, безбрежное и страстное желание мстить за обиду наполняло Олю необычными ощущениями, оно нервно пульсировало у нее в висках и стреляло электричеством в подушечках пальцев, оно было горячим и приятным.
Роман заметил непонятную и тонкую перемену в своей спутнице, он приглядывался к внезапно изменившейся Ольге и даже немного сходил с ума. Каждую ночь несостоявшаяся невеста с каким-то невероятным испанским темпераментом доводила его до крайнего изнеможения, сама выкладываясь на полную катушку. Постельные пируэты в стиле фламенко заканчивались в половине седьмого утра, а в семь Роман – с безумным взглядом и истерзанным телом – отправлялся на очередную встречу с компаньонами. «А почему я решил, что Ольга не может быть моей женой? – думал он в последние дни. – Почему? Почему не уступить милой девочке? Не она, так другая… Рома, очнись! Не сдавайся! Не позволяй себя окрутить!» Но вечером он опять возвращался в гостиничный номер, и там его ждала необыкновенная, влекущая, умелая, высокотехничная Ольга, которая совсем перестала спрашивать его о дате свадьбы и вроде бы вовсе утратила интерес к этой теме. Роман терялся в догадках, наслаждался и непроизвольно отыскивал в своей партнерше новые, чудесные черты..
Одиночество в гостинице больше не тяготило Ольгу. С жестокой и мечтательной улыбкой на лице она рассеянно предавалась сладким мыслям о будущих страданиях возлюбленного.
Около десяти утра она приняла душ, накинула на голое тело крошечный шелковый халат и удобно устроилась на двуспальной кровати с блюдом винограда и книжкой «Средневековые пытки». Увлекательное чтение было прервано через полчаса звонком в дверь. Ольга недовольно сморщила носик, засунула в рот горсть фиолетовых виноградин и отправилась открывать. В номер вошел улыбающийся Алекс Шепарев.
– Ты? – удивилась Оля. Она попыталась придать деловой вид халату, поправив его на груди и затянув потуже пояс. Учитывая, в каком купальнике давеча резвилась Ольга в шепаревском бассейне, ее действия были совершенно излишними.
– Я, – согласился Алекс, с улыбкой рассматривая девушку. Он держал руки в карманах клетчатого пиджака, немного выпятив отсутствующее пузо, что придавало ему наглый вид. Шепарев по-хозяйски прошелся по номеру, выглянул в окно. – А где Роман?
– Как – где? Все там же. С немцами.
– А-а… Ну а я вот решил вас проведать. Посмотреть, как устроились.
– А ты разве не знаешь, что сегодня у него встреча в «Брукенмайере»?
– Знаю.
Оля села в кресло. Алекс завис напротив, бесстыдно разглядывая ее голые ноги.
– Знаю-знаю. И все равно решил зайти.
– А почему не трудишься, в отличие от Романа?
– Ну, у вас авральная ситуация – вы ликвидируете какие-то неполадки в системе. А у меня все четко. Можно не суетиться, – уверенно ответил Шепарев.
– И развлекаться, – усмехнулась Ольга. – Где ты их берешь?
– Девчонок? – сразу понял Алекс. – Повсюду. На бензоколонке и в супермаркете, в картинной галерее и прачечной, на площадке для гольфа и в бассейне…
– Неужели ты ходишь в картинные галереи? – удивилась Ольга.
– Зачем? Я ими владею. Хобби. Здесь, в Нюрнберге, тоже есть одна. Можешь сходить. Сейчас там выставляются какие-то шизоидные модернисты. А на днях я жду Лотрека и Писсарро из частной коллекции. Ты, наверное, скучаешь?
– Почему же? Отнюдь.
– А чем занята?
– Вот, читаю.
Алекс бросил взгляд на обложку и содрогнулся:
– Суровая книжица. Да. О чем я, значит? Может, мы с тобой куда-нибудь прогуляемся?
– Куда конкретно?
– Если ты не завтракала – в ресторан. Уверен на сто процентов – Роман не позаботился о твоем завтраке.
– Не позаботился. Но я вовсе не оплакиваю сей факт горючими слезами, потому что вполне самостоятельна.
– Такую женщину, как ты, нужно холить и лелеять.
– Я чем-то отличаюсь от других?
– Я в этом не сомневаюсь. Иначе что бы я тут делал?
– Как мне кажется, ты собираешься сделать мелкую пакость своему другу Роману, – усмехнулась Ольга.
Алекс завращал глазами в деланном испуге.
– А я так долго делала ему только хорошее, – продолжила Ольга, – что для разнообразия готова тебе посодействовать.
Они посмотрели друг на друга, как заговорщики, долгим взглядом. Алекс опустился на ковер перед креслом в устрашающей близости от километровых голых ног Ольги, идеально выбритых и недавно смазанных душистым кремом. Ольга молча улыбалась, и в ее глазах читалось приглашение. «Welcome to Paradise! Добро пожаловать в рай!» – говорили ее глаза. Шепарев замер, словно дикий зверь, готовый к прыжку. Оля смотрела на него сверху вниз со спокойной усмешкой. Она была совсем не против.
