Взгляды присутствующих скрестились на Ковале. Но он не спешил с ответом.
Словно выставив вперед любопытный, с характерной седловинкой нос и сохраняя высокомерно-недовольный вид, воззрилась на него Клавдия Павловна. Надулся Решетняк, которому, судя по всему, история эта совсем не по вкусу. Утомлена и напугана Гороховская. Удивлен Козуб.
- Н-да, - заговорил наконец подполковник, - до сих пор мы с Валентином Николаевичем, - он кивнул в сторону Субботы, который сидел рядом с актрисой и тоже внимательно наблюдал за лицами, - действительно считали, что с Гущаком произошел несчастный случай. Но теперь экспертиза окончательно установила, что это - убийство. Гущак был оглушен нанесенным ему ударом по голове и после этого брошен под поезд.
Коваль заметил, как побледнела Гороховская, как судорожно вдохнула воздух открытым ртом.
- Нам нужно найти людей, которые знали Гущака и с которыми имел он какие-либо контакты, отношения, общения, связи после приезда. Хотелось бы послушать и ваши соображения. Это поможет найти убийцу, а быть может, и ответить на вопрос о местонахождении сокровищ.
Каждый из присутствующих посмотрел на остальных. И у каждого, вероятно, возникли какие-то свои чувства и мысли, которые пока не решался высказать.
- Я думаю, - нарушил тишину Козуб, - что стоит начать с рассказа уважаемой Клавдии Павловны. Я не ошибся - Павловны? - повернулся он к профессорше.
- Почему это с меня? - возмутилась Решетняк, всем своим видом показывая, что не позволит над собой издеваться.
- Вам, Клавдия Павловна, это дело было когда-то ближе, чем кому бы то ни было, - объяснил свою точку зрения юрисконсульт, - так сказать, по семейным соображениям. Ведь часть ценностей, хранившихся в банке, принадлежала вашему отцу, господину Апостолову, который оставался председателем правления банка и при Советской власти. А по закону наследования после смерти отца все его имущество должно было бы перейти в собственность именно вашу, Клавдия Павловна Апостолова-Решетняк. Если бы, конечно, не было экспроприировано революцией.
- Так и не о чем говорить! - сердито бросил Решетняк. - Какое там наследство!
- Я осталась тогда голой и босой, - сказала Клавдия Павловна. Но вдруг улыбнулась Козубу, и в глазах ее появилось нечто вроде алчного любопытства. - Простите, Иван Платонович, - с неожиданной предупредительностью обратилась она к юрисконсульту, - хочу вас спросить: неужели, если бы ценности нашлись, я считалась бы законной наследницей?
Профессор укоризненно посмотрел на жену.
- Конечно, нет, - ответил юрисконсульт. - С момента национализации ценности уже не принадлежали ни вашему отцу, ни акционерам, ни бывшим вкладчикам. Оставлены могли быть только личные украшения, ну, скажем, обручальные кольца, серьги, какие-нибудь камеи, колье.
Клавдия Павловна снова насупилась и бросила на Козуба уничтожающий взгляд.
- Я же сказал "если бы не было экспроприировано", - как бы извиняясь, развел руками Козуб.
- Клавдия Павловна, - вмешался Коваль, - а давайте и в самом деле порассуждаем не с позиций нашего законодательства, - он заговорщически подмигнул Козубу, - а с точки зрения репатрианта Гущака. Наши моральные критерии, наше право вряд ли представлялись ему безупречными. И он мог, например, считать революционную экспроприацию незаконной, а единственной законной наследницей считать вас, Клавдия Павловна.
- Приехав, он решил открыть дочери Апостолова местонахождение тайника, - торопливо вставил Козуб. - И, разыскивая вас, угодил в Лесную, где вы живете летом.
Заметив, что профессорша готова, как разъяренная кошка, выцарапать Козубу глаза, подполковник сразу же успокоил ее, сказав:
- Клавдия Павловна, вы не волнуйтесь, пожалуйста, и не возмущайтесь. К такому заключению никто не пришел и не придет. Мы просто немножко фантазируем. Делаем прикидку - и так и сяк... Все наши рассуждения как бы предваряем словом "допустим". Так вот, допустим, что у Гущака и действительно были такие намерения. Хотя он, конечно же, должен был понимать, что на нашей земле действуют только советские законы и что он тоже подпадает под советскую юрисдикцию.
- А что для Гущака законы? - заметил Козуб. - Мог вбить себе в голову, что раскроет тайник наследнице, за которую он принимал Клавдию Павловну, и никто ему не воспрепятствует.
- А мотивы? - наконец не выдержал профессор. - Да, да! Зачем ему все это?
- Возможно, хотел искупить свой грех.
- Перед кем?!
- Ну уж... - вздохнул Козуб, - перед кем! Столько лет, прожив в Канаде, он почти наверняка стал набожным. Особенно под старость.
- Почему "стал"? - спросил юрисконсульта Коваль. - А раньше, в молодости, разве не был он верующим?
Козуб замялся. Потом улыбнулся.
- Откуда мне знать, каким был он в молодости? Сами посудите, Дмитрий Иванович! Но полагаю - вряд ли был верующим, если верховодил в банде. А что касается передачи клада по своему выбору, то это для Гущака вполне логично и с моральной точки зрения, и с практической.
- Вы так рассуждаете, словно я вообще не человек! - не могла успокоиться Клавдия Павловна. - Кто посмеет утверждать, что я приняла бы от Гущака такой подарок? Эти ценности я не считаю своими!
- Гущак не знал ваших взглядов, - возразил подполковник.
Клавдия Павловна пожала плечами, мол, какие же у нее еще могут быть взгляды?
- Гущак не встречался с вами, не разговаривал?
- Нет, конечно.
- А то, какой он вас помнил, - поспешил на помощь Ковалю юрисконсульт, - давало ему повод надеяться. - И, увидев, что профессорша окончательно взбешена, немного отступил: - Имею в виду ваше происхождение, богатых родителей, гимназическое прошлое. Все это позволяло Гущаку думать, что вы примете наследство, а заодно и поможете перепрятать его долю. По крайней мере, не обидитесь и не выдадите его.
- А на вас вот обижаюсь! - выкрикнула Клавдия Павловна.
- Что вы, ну что вы! - очень уважительно и как бы защищаясь, произнес Козуб. - Вы совершенно неправильно меня понимаете. Я так же, как подполковник, всего-навсего пытаюсь рассуждать, так сказать, с позиций бывшего атамана.
- Нет, Иван Платонович, мы все-таки не по-джентльменски поступаем. И в самом деле, напали на бедную женщину со всех сторон, - заступился за профессоршу Коваль. - А кстати, у вас, Клавдия Павловна, был брат Арсений. Мы его тоже разыскиваем. Интересно, знал ли о его существовании Гущак? Коваль сделал паузу и снова посмотрел на каждого из присутствующих. Итак, Клавдия Павловна, что бы вы еще хотели рассказать?
- Ничего. Вам все известно, товарищ подполковник, - профессорша жеманно повела бровью, и Коваль констатировал, что смутилась она при этом мало, хотя он фактически уличил ее во лжи.
- Ну что ж, - тоже не давая воли эмоциям, сказал он, - в таком случае послушаем людей, которые непосредственно занимались этим делом. Кто первый? Вы, Иван Платонович? Алексей Иванович?
- А почему, собственно, мы связываем возвращение Гущака и его гибель с забытым уголовным делом? Может быть, здесь все гораздо проще? неожиданно спросил Коваля профессор.
- И верно, - подхватил Козуб. - А был ли Иван Иванович? Помните, у Назыма Хикмета пьеса есть с таким названием?
Все вопросительно посмотрели на Коваля.
- Нас интересует любая версия. Верно? - обратился подполковник к Субботе, и тот в знак согласия наклонил голову.
- Тогда разрешите мне, - сказал юрисконсульт. - Относительно гибели Гущака. Это было обыкновенное ограбление хорошо одетого старика. - Козуб по глазам Субботы понял, что эта версия следователю по душе, и повторил: Обыкновенное ограбление. И поэтому, мне кажется, "дела давно минувших дней" следует оставить в покое.
- А откуда вы знаете, что Гущак был хорошо одет? - поинтересовался Суббота.
- Ну... - юрисконсульт на мгновенье запнулся, но тут же ответил: Приехал человек из Канады. Значит, и одежда соответствующая. Всякие этикетки, молнии, никелированные пуговицы - все то, что производит магическое впечатление на некоторых нестойких юнцов. Могли предположить, что и в карманах не пусто. Вот и соблазнились. А старичок-то оказался крепким, или что-то помешало, одежду снять не успели, вытряхнули карманы и под поезд!
Козуб закончил и перевел взгляд на Коваля.
- Версия вполне вероятная, Иван Платонович, - сказал тот после краткого размышления. - Но все-таки нет, не ограбление. В карманах все цело. Даже бумажник. Очень красивый, новенький, кожаный, с целой системой застежек и с довольно внушительным содержимым.
- Другой раз преступление не имеет видимых мотивов. Они есть, но скрыты, не выражены, - продолжал юрисконсульт. - Могло иметь место банальное хулиганство, приведшее к непредвиденным последствиям - к смерти старика. И тогда его сунули под поезд.
- И тут - банальное? Даже хулиганство бывает банальное? - не к месту вставила профессорша, которая уже немного успокоилась, и все сделали вид, что не расслышали ее слов.
