Виктор сочувствовал ему. Уж он-то знал, каким одиноким чувствует себя испуганный человек.
— Коноваленко, — тихо повторил он. — Где находится Коноваленко?
— Не знаю, — ответил Валландер.
Виктор Мабаша пристально наблюдал за ним и понял, что полицейский действительно знает про Коноваленко, но где он, ему неизвестно. Тут он просчитался. Задача усложняется, и времени понадобится больше. Но в сущности, все остается без изменений. Вместе они наверняка отыщут Коноваленко.
Виктор Мабаша не спеша рассказал о событиях, связанных с убийством той женщины. Но о причинах своего появления в Швеции словом не обмолвился.
— Значит, дом взорвал он, — сказал Валландер, когда Виктор Мабаша умолк.
— Вот как? Мне об этом неизвестно. Теперь ваша очередь рассказывать.
Полицейский неожиданно успокоился, хотя в смрадном и сыром склепе ему явно было весьма неуютно. Вокруг стояли гробы в каменных саркофагах, один на другом.
— У вас есть имя? — спросил Валландер.
— Зовите меня Голи. Этого достаточно.
— Вы из ЮАР?
— Возможно. Но это не имеет значения.
— Для меня имеет.
— Для нас обоих имеет значение только одно: где Коноваленко?
Последние слова он произнес с особым нажимом. Полицейский понял. В его глазах опять мелькнул страх.
В ту же секунду Виктор Мабаша замер. Разговаривая с полицейским, он все время настороженно прислушивался. И теперь его чуткое ухо уловило какой-то звук за стеной склепа. Он знаком велел полицейскому не шевелиться. Вытащил пистолет и прикрутил лампу.
За стеной кто-то был. Причем не животное. Движения казались рассчитанно осторожными.
Виктор Мабаша быстро наклонился к полицейскому и взял его за горло.
— Последний раз спрашиваю, — прошипел он. — За вами был хвост?
— Нет. Не было. Клянусь.
Виктор Мабаша разжал пальцы. Коноваленко! — в бешенстве подумал он. Я не понимаю твоих поступков. Зато хорошо понимаю теперь, почему Ян Клейн хочет взять тебя на службу.
Оставаться в склепе нельзя. Он взглянул на лампу. Вся надежда на нее.
— Когда я открою дверь, бросайте лампу налево, — сказал он полицейскому, развязывая ему руки, открутил вентиль на полную катушку, сунул ему лампу и прошептал: — Прыгайте вправо! Пригнитесь. Не попадите под пулю.
Заметив, что полицейский хочет возразить, он жестом остановил его. Валландер промолчал. Виктор Мабаша снял пистолет с предохранителя, и оба приготовились.
— Считаю до трех, — сказал Виктор.
Он распахнул железную дверь, и тотчас полицейский швырнул лампу налево. Одновременно Виктор Мабаша выстрелил. Полицейский у него за спиной споткнулся и едва не потерял равновесие. В ту же секунду грянули выстрелы — стреляли по меньшей мере двое. Виктор метнулся вбок и укрылся за ближайшим памятником. Полицейский отполз в другую сторону. Лампа осветила склеп. Виктор Мабаша приметил возле склепа движение и спустил курок. Пуля ударила в железную дверь и с визгом исчезла внутри. Следующий выстрел разбил лампу, и все погрузилось во тьму. Кто-то бегом помчался прочь по дорожке. И опять настала тишина.
Курт Валландер чувствовал, как сердце молотом стучит в груди. Он задыхался и сперва подумал, что ранен. Но крови не было, боли тоже, только саднил прикушенный язык. Он осторожно отполз к высокому памятнику и замер. Сердце по-прежнему стучало как безумное. Африканец исчез. Уверившись, что остался один, Валландер бросился прочь отсюда. Спотыкаясь, бежал по дорожкам — к уличным огням и шуму редеющего потока машин. Бежал, пока не очутился за кладбищенской оградой. На автобусной остановке ему удалось поймать такси, шедшее порожняком из Арланды.
— Гостиница «Сентраль», — простонал он.
Шофер подозрительно посмотрел на него:
— Не очень-то охота вас сажать. Весь салон перепачкаете.
— Я полицейский, — рявкнул Валландер. — Езжайте!
Шофер на полной скорости рванул с остановки. Возле гостиницы Валландер расплатился и, не дожидаясь ни сдачи, ни квитанции, прошел в холл, взял ключи у портье, который с удивлением воззрился на его одежду. Было уже за полночь, когда Валландер закрыл за собой дверь номера и рухнул на кровать.
Успокоившись, он позвонил Линде.
— Почему ты звонишь так поздно? — спросила она.
— Занят был. Раньше позвонить не мог.
— У тебя такой странный голос. Что-то случилось?
У Валландера вдруг перехватило горло, он едва не разрыдался. Но сумел совладать с собой.
— Ничего не случилось.
— Все правда в порядке?
— Да, конечно. А что могло случиться?
— Тебе лучше знать.
— Разве ты не помнишь, что я всегда работаю в самое неурочное время?
— Верно. Об этом я забыла.
И в этот миг он решился:
— Я еду к тебе в Бромму. Не спрашивай почему. После объясню.
Он взял такси и поехал к дочери в Бромму. Потом они сидели за кухонным столом, пили пиво, и он рассказывал о том, что произошло.
— Говорят, хорошо, когда дети знают о работе родителей, — сказала Линда, покачав головой. — Ты не испугался?
— Конечно испугался. Эти люди в грош не ставят чужую жизнь.
— Почему ты не напустишь на них полицию?
— Я сам полицейский. И мне надо подумать.
— А они между тем могут убить кучу людей?
Он кивнул:
— Ты права. Поеду на Кунгсхольмен. Но я чувствовал, что сначала должен поговорить с тобой.
— Хорошо, что ты приехал.
Линда проводила его до двери.
— Почему ты спрашивал, дома ли я? — вдруг сказала она, когда он уже стоял на пороге. — Почему не сказал, что был здесь вчера и искал меня?
Валландер недоуменно посмотрел на нее:
— О чем ты?
— Когда приехала домой, я встретила соседку, госпожу Нильсон. И она мне сказала, что ты вчера заходил и спрашивал, дома ли я. У тебя же есть ключи!
— Я вовсе не говорил с госпожой Нильсон.
— Что ж, наверно, я не так ее поняла.
Внезапно Валландер похолодел.
Что она сказала?
— Ну-ка, повтори. Ты пришла домой. Встретила госпожу Нильсон. И она сказала, что я спрашивал о тебе?
— Да.
— Повтори слово в слово, что она сказала.
— Твой папа спрашивал о тебе. Это все.
Валландер испугался:
— Я никогда не видел госпожу Нильсон. Откуда она знает, как я выгляжу? Откуда знает, что это был я?
Линда поняла не сразу.
— По-твоему, это был кто-то другой? Но кто? И почему? Кто прикидывался тобой?
Валландер серьезно посмотрел на нее. Потом погасил свет и осторожно прошел к окну гостиной.
Улица была пуста.
Он вернулся в переднюю.
— Я не знаю, кто это был. Но завтра ты поедешь со мной в Истад. Не хочу, чтобы сейчас ты оставалась тут одна.
Он говорил совершенно серьезно, и она это почувствовала, потому что коротко сказала:
— Хорошо. А нынче ночью мне надо бояться?
— Бояться вообще незачем. Просто в ближайшие дни тебе не стоит быть здесь одной.
— Не говори больше ничего, — попросила Линда. — Сейчас я хочу знать как можно меньше.
Она постелила ему на матрасе.
Потом он лежал в темноте, слушал ее дыхание и думал: Коноваленко!
Удостоверившись, что Линда уснула, он встал и подошел к окну.
Улица по-прежнему была пуста.
Валландер позвонил в справочную, узнал, что поезд до Мальмё отходит в семь часов три минуты, и в начале седьмого они выехали из Броммы.
Ночь он провел тревожно, временами проваливался в сон и тотчас же просыпался как от толчка. И теперь мечтал поскорее очутиться в поезде. Лететь самолетом — значит добраться до Истада слишком быстро. А ему надо отдохнуть и подумать.
Не доезжая до Мьёльбю поезд без малого час простоял из-за неполадок тепловоза. Но Валландера это нисколько не раздосадовало. Временами они с Линдой разговаривали. Потом она опять открывала книгу, а он погружался в свои мысли.
Четырнадцать дней, думал он, глядя, как трактор распахивает поле, которому словно конца-краю нет, а над бороздой вьются чайки. Сколько же их — не сосчитаешь.
Четырнадцать дней с тех пор, как пропала Луиза Окерблум. Ее образ уже начинает стираться в памяти двух маленьких девочек. А Роберт Окерблум, будет ли он верить своему Богу? Какой ответ даст ему пастор Туресон?
Он посмотрел на свою дочь — Линда спала, прислонясь щекой к окну. Как выглядит ее самый одинокий страх? Есть ли такое место, где встречаются их одинокие, сиротливые мысли, хоть оба они об этом не подозревают? Мы никого не знаем, думал он. И меньше всего — самих себя.
Знал ли Роберт Окерблум свою жену?
Трактор исчез в ложбине. Валландер представил себе, как он медленно проваливается в бездонное море глины.
Внезапно поезд тронулся. Линда проснулась, посмотрела на него.
— Приехали? — спросила она. — Я долго спала?
— Минут пятнадцать. — Валландер улыбнулся. — Мы еще и до Несшё не добрались.
