Рудой недоуменно уставился на хозяина, и тот пояснил негромко:
— Они ведь и тебя могут сцапать среди ночи…
* * *
— База, докладывает седьмой. "Пятерка" 14–07 уехала с объекта в 23.55. С пассажиром.
— Вас понял, седьмой. Наблюдение прекратить, вернуться на базу. Конец связи.
* * *
Все-таки есть свои прелести в дневном стационаре. С утра искололи, отпроцедурили, дали полчасика отлежаться — и вали домой, Колесников, вкушай целебный отдых на родной койке. А там уж если и нарушат вдруг покой страдальца, то не ради инъекций и замера температуры…
Ася, упершись плечиком мне в подмышку и уложив голову на мою согнутую руку, уже посапывала, я растекался мыслию по древу — отоспался за время лечения, сейчас долго не засыпаю, и виделось мне, что сидим мы с Андрюшей в "девятке", на берегу, раскрыли дверцы и прямо оттуда забросили удочки. У Андрюши клюет раз за разом, а у меня две стрекозки, синяя и зеленая, устроились на поплавке и тешатся любовью, и я даже не могу перебросить снасть в другое место, нельзя мешать, им ведь тоже надо, а на той стороне речки, невидная за деревьями, грохочет по рельсам электричка с прерывистым высоким воем, повоет — передохнет, потом снова, елки-палки, она что, бесконечная? Давно должна уже проехать, а она снова в-ву-у-у… в-ву-у-у… дзы-ы-ынь…
Ася завозилась под мышкой, буркнула сквозь сон:
— Лежи, это опять Свету…
— Какую Свету?
— Которой здесь нету… Лежи…
Черт, это же телефон!
Я выбрался из-под одеяла и побрел на кухню к телефону. Все-таки холодно в одних трусах, когда топить начнут?..
— Слушаю…
— Вадим Андреич? Простите, что беспокою так поздно…
Я глянул на часы — десять минут первого. Действительно поздновато. Только кто ж это? Ой, Слон! Проморгался, протер глаза.
— Да-да, я вас слушаю.
— Возьмите ручку, запишите.
Я придвинул блокнот.
— Готов.
— Сегодня в автодорожном университете доцент Школьник Борис Иосифович провел экспертизу тормозов разбитого "Москвича", который нас с вами интересует. Заключение я видел, ничего конкретного, можно истолковать как несчастный случай. Тем не менее сегодня же вечером милиция допрашивала работников станции, где обслуживали машину, и изъяла все запчасти по москвичевским тормозам. Предполагаю, эксперт обнаружил что-то, в акт не записал, но милиции сказал, и теперь она ищет доказательства умышленной порчи тормозов при обслуживании — на моей станции!.. Вы меня слушаете?
— Слушаю, слушаю внимательно.
— Отзывайтесь как-нибудь, а то мне все время кажется, что вы снова заснули.
— Хорошо.
— Задание: срочно найти выход на Школьника…
— Да.
— …и суметь узнать у него, что именно не попало в акт.
— Да.
— Я точно знаю, что против… э-э… погибшего не злоумышлял и никаких особых указаний на станцию не давал.
— Да.
— Следовательно, возможны два варианта. Либо экспертиза ничего не обнаружила, кроме факта, что тормоза обслуживали на моей станции, — но почему тогда они нагрянули только после экспертизы, что, раньше не могли узнать?
— Действительно.
— Либо эксперт и в самом деле выявил какую-то… э-э… диверсию, значит, что-то сделано тайком от меня и других, и надо бы знать, что именно, может, это выведет нас на виновника…
— Понимаю.
— Естественно, с экспертом надо говорить по-хорошему, без угроз и воздействий.
— Естественно. — Я замолчал, но про себя психанул — за кого он меня держит, за гестапо?
— Приоритет этого задания — высший. Постоянно информируйте.
— Понял.
— Еще раз простите за поздний звонок.
В трубке раздались гудки. Я аккуратно положил её, взял из пачки на столе сигарету и закурил.
— Слон? — спросила Ася. Она стояла в дверях, закутавшись в халат.
— Он самый… Садись, доложу.
Она принесла домашнюю куртку, набросила мне на плечи и села слушать.
* * *
"Я точно знаю, что против Коваля не злоумышлял, — повторил про себя Дубов. — Вот это — самое главное". И уже вслух позвал:
— Алексей!
— Да, Борис Олегович, — отозвался бригадир с переднего сиденья, не поворачивая головы — как всегда, он следил за дорогой впереди и правым тротуаром. Левую сторону держал под наблюдением водитель.
— Вы слышали все, что я говорил Колесникову?
— Да, Борис Олегович.
— Я не исключаю, что Арсланов внедрил кого-то к Рудому на станцию. Проверьте самым тщательным образом, но аккуратно и без эксцессов. Завтра же.
— Да, Борис Олегович.
Дубов прикрыл глаза. Ох, Арсланов… Чем же тебе помешал мэр? И почему именно сейчас? И что это за три тысячи, попавшие к Жанне неизвестно от кого? Все это неслучайно, все завязано в какой-то хитрый узел… Он подумал ещё несколько минут, раскрыл глаза, приказал:
— Алексей, наберите ещё раз тот же номер, если вас не затруднит…
Бригадир нажал на мобильнике кнопку, вызывая из памяти последний номер, дождался гудка, передал трубку хозяину.
— Простите, это снова я. Мне мысли не дают покоя, а я — вам… Думаю, следует конкретизировать ещё один аспект поиска по основному заданию. Ищите связь между погибшим и… э-э… главным объектом…
— Главным объектом? — с недоумением переспросили в трубке.
— Ну, нашим темноволосым другом…
— Вы полагаете?..
— Полагаю, что нет. Но, как говорил мне один знакомый… специалист… нужно отработать каждую версию.
* * *
Алан Александрович вернулся домой поздно, слегка навеселе, тем не менее, как обычно, перед сном решил просмотреть почту, отобранную для него секретарем. Среди обычных писем, деловых и личных, обнаружился конверт без обратного адреса, отправленный, судя по штампу, из Чураева. Письмо, написанное печатными буквами по шрифтовому трафарету, было коротким — всего две строчки:
"РЫЖАЯ ХОЗЯЙКА ФИРМЫ АСДИК
КОПАЕТ ТЕБЯ ПО ЗАКАЗУ СЛОНА".
Алан Александрович усмехнулся и отбросил письмо на тумбочку. Кто-кто, а он знал точно, что все как раз наоборот: фирма АСДИК по заказу Петра Петровича копает самого Слона.
Глава 31. Меркурий и "Меценат"
Вот уже и четырнадцатое. Быстро время бежит. Дима завтра выписывается. Подлатали его, теперь почти как новенький — нога не болит, настроение бодрое, на чужие запахи — дезодоранты всякие и прочие духи — реагирует нормально.
И праздники так славно прошли… Славно? А как злилась на него после встречи с юристами, уже забыла? Ладно, дело прошлое. Наверное, то я на погоду так завелась. Папка говорит, первая примета надвигающейся перемены погоды — неадекватные психические реакции… Хотя вообще-то он свинтус, конечно. Не папка — Димка. А может, и не свинтус, просто он у меня не из говорунов. Сказал: "Молодец, отлично все сделала" — чего тебе еще? Поэму? Мадригал? Привыкай ценить не слова, а дела… Ну, положим, сейчас я для него больше делаю, чем он для меня. Даже колола сама. Вспомнить страшно, как руки тряслись. Но ничего, Колесников потом даже "спасибо" говорил… правда, добавлял "за причиненное удовольствие", ехидина…
В общем, завтра вечером уже вернется господин на постоянное место жительства. И теперь тебе, красавица, она же умница, самое время решать, куда денешься ты. Останешься здесь или отправишься домой…
Остаться здесь? В качестве кого?
Нет, я, конечно же, сплетен или разговоров никаких не боюсь. Какие сплетни, о чем вы? С Димкой все мои друзья успели познакомились, родители тоже. Он уже и с Алькой, и с папкой по каким-то своим мужским, мне не ведомым делам перезванивается…
Но остаться здесь я могу только в одном случае: если на многочисленные Димины предложения отвечу "да". Когда это "да" официально закрепится — не столь важно… Хотя, неплохо зная своего мужчину, могу утверждать, что долго он тянуть не станет. А я? Готова я больше не тянуть? Готова ли довериться? Прошел ли у меня тот проклятый иммунитет, который ни на одного мужчину не давал взглянуть нормальными глазами?
А если я уеду к себе?.. Нет, ничего ужасного не произойдет. Все вернется к прежнему состоянию. Для меня. А для Димы? Он говорит, что будет и дальше ждать. Но будет ли? Будет, дура, не поняла еще, что ли?.. Ну да, говорит, что будет, но ведь обидится…
Не так давно простодушная Надежда объяснила мне, что такое "хочется выйти замуж". Это когда четко знаешь, что будешь мужу стирать рубашки, и одна эта мысль тебя радует…
Может, и так. Хотя подход немного нестандартный.
А если так?.. Рубашки я стираю? Стираю. И носки с трусами тоже. Отвращения у меня это не вызывает? Ни малейшего. Получается, по этому критерию я уже давно замужем.
А по другим? Ты ему доверяешь? Больше, чем себе. Ты его ценишь, дорожишь им, боишься обидеть? Без сомнения. Для тебя любые его слова истина в последней инстанции? Ну, может, не любые, но все равно он почти всегда прав, даже странно, что такие умные на свете бывают. И что мне такой достался…
