— Но ведь это очевидная увёртка, сэр, — возразил я.
Майкрофт Холмс одобрительно кивнул.
— Конечно. Именно поэтому всё получится. Макмиллану не придёт в голову, что его враги станут действовать так неуклюже.
— Но если Макмиллан догадается о цели, которую я преследую, это не сулит ничего хорошего. — Я решил высказать все свои сомнения.
— Тем больше оснований заставить его вам поверить. — Волчья улыбка вернулась на его лицо. — Из таких людей, как Макмиллан, получаются прекрасные инструменты, если, конечно, вы сможете использовать их слабость.
Я коротко поклонился, подумав, не распространяет ли он эту философию и на меня.
— Я постараюсь держать ваши инструкции в памяти.
Холмс, искоса наблюдавший за мной, негромко захихикал.
— Не лезьте в бутылку, Гатри. Не в моих привычках обращать людей в орудие. Мне требуются безупречно честные люди, которым я мог бы целиком и полностью доверять. — Он насупил брови. — Вы уверены в том, что видели след второго стакана и уловили запах киршвассера?
— Абсолютно, сэр.
Холмс кивнул.
— Этого я и боялся. К вашему сведению: это наблюдение подтверждает моё высокое мнение о вас и, боюсь, ставит под подозрение… ещё одно лицо.
Была ли это лесть или он говорил правду? — раздумывал я, выходя из вагона. Возможно, и то и другое. Чтобы покончить с неуверенностью, я решил считать, что мистер Холмс убедил меня, и отправился на поиски главного кондуктора передать жалобу Макмиллана. После краткой беседы с этим высоким чином мы оба сошлись на том, что в Карлсруэ к Макмиллану в вагон сядет персональная охрана, которая будет сопровождать его дальше.
— Хоть и не следовало бы этого говорить, — добавил железнодорожник, когда мы наконец пришли к заключению, — но ваш хозяин очень тяжёлый и капризный человек.
Согласившись с проводником, я подумал, что его последнее высказывание может относиться и к Камерону Макмиллану, и к Майкрофту Холмсу.
Я вернулся к Макмиллану уже за полночь. Он хотел спать и поэтому был страшно раздражён. Я посоветовал ему выпить бренди для успокоения нервов. Мне совершенно не хотелось, чтобы он провёл бессонную ночь: тогда утром с ним совершенно невозможно было бы иметь дело.
— Хорошо соображаете, Джеффрис, — похвалил Макмиллан. Его всё ещё переполняла гордость за пришедшую ему в голову блестящую мысль об особых охранниках, которые будут сопровождать его персону. Он уже забыл своё недовольство тем, что я не сразу подсказал ему эту идею. — Бренди как раз то, что нужно. Но разве можно в это время найти официанта?
— Я всё устрою, сэр, — успокоил я его, решив воспользоваться запасами, хранившимися в салон-вагоне Майкрофта Холмса. По крайней мере, это было мне по силам.
Холмс составлял депешу, которую собирался отправить с Крейцером.
— Я рассчитываю получить ответную телеграмму на следующей станции. Скажите мне, кому вы докладывали и кто тот человек, который будет сопровождать нас. Используйте шифр, который я вам дал, чтобы не навести на след шпионов.
— Обязательно, — ответил Крейцер и, козырнув, взял депешу и убрал её во внутренний карман мундира. Его юное лицо пылало рвением и энергией. — Я также направлю полный отчёт в ваше Адмиралтейство, как вы хотели.
— Благодарю вас, — сказал Холмс, поклонившись в ответ, и жестом попросил кадета оставить нас. — Ну, Гатри, — обратился он ко мне, когда Крейцер вышел, — что вы хотите сообщить мне на сей раз? Надеюсь, не о том, что Крейцер — шпион Золотой Ложи; я знаю это с первой же минуты знакомства с ним.
— Он? — Я был глубоко поражён и почувствовал себя дураком. — Но вы же говорили…
— Ну конечно, он же слушал нас, — нетерпеливо ответил мой патрон. — Ещё и потому, что его действия неплохо отвечали моим целям. Мне выгодно противостояние Золотой Ложи попыткам Братства похитить Соглашение из поезда. Но теперь я рад, что расстался с Крейцером. Он мог бы услышать многое, что не предназначается для его ушей.
— Вы хотите сказать, что я был неосторожен в своих речах? — Я был глубоко уязвлён тем, что не смог сдерживать язык, когда Майкрофт Холмс приглашал к откровенной беседе.
— Ну конечно нет, — ответил он. — Просто мне бы не хотелось, чтобы он понял о моей догадке насчёт его.
— А как вы узнали, что он из Золотой Ложи? — спросил я. — Хотелось бы знать на будущее.
— Он очень внимательно прислушивался ко всему, что я говорил насчёт Братства. Предпринял несколько попыток втянуть меня в разговор о его деятельности, якобы желая лучше понять свои обязанности по отношению ко мне. — Он опять рассмеялся, но в его смехе не было веселья.
— Но не могло ли это объяснение оказаться правдой? — предположил я.
— Могло, если бы он не присвоил страницу из моих заметок о деятельности Братства в Баварии. — Он строго взглянул на меня. — Он точно знал, что искать, и сделал это очень аккуратно. Рассчитываю, что он незамедлительно передаст мои заметки руководству ложи.
— Не знаю. — Я помотал головой. — Я не уверен, что этих улик достаточно.
— Гатри, в своё время вы разовьёте в себе особое чутьё и будете знать, к чему следует присматриваться. — Он критически взглянул мне в лицо. — Отёк от ушиба стал ещё больше, а рану на лбу вам надо почистить, до того как вы ляжете спать. Я дам вам йод и перекись водорода.
Я совершенно забыл о своём изуродованном лице, пока он не напомнил об этом.
— Благодарю вас, — резко ответил я, приложив руку к рубцу на лбу, — это предотвратит нагноение.
Но Майкрофт Холмс, очевидно, не услышал моей интонации.
— Совершенно верно. — Он вынул небольшую кожаную коробку из своего багажа. — Здесь всё, что вам может понадобиться. Ах да, вы, может быть, захотите восстановить ваш… э-э… шрам на глазу, на тот случай, если…
— Если что? — поинтересовался я. — Если меня сбросят с поезда?
Как раз в этот момент поезд начал замедлять ход.
— Здесь мы набираем воду, — объяснил Майкрофт Холмс, — а кадет Крейцер покидает нас. Ведь вам не хочется, чтобы он снова принялся рыться в вещах Макмиллана, не так ли?
— Вы хотите сказать, что это Крейцер пробрался в купе и попытался украсть Соглашение? — Я не мог в это поверить.
— Даже если бы он нашёл футляр с картой, у него ничего не вышло бы. — Он похлопал по боковому карману, и я понял, что он вооружён.
В первый момент я был поражён тем, что он знает даже о футляре. Но затем решил, что, наверно, я как-то упомянул о нём, или же он услышал о нём от самого Макмиллана, или от мадам Изольды.
— Значит, это он пытался устроить обыск?
— Но совершенно неумело, — последовал ответ.
Не успел он отпереть дверь, как был замечен.
— Выходит, именно его действия встревожили Макмиллана и заставили того проверять свой багаж. — Я надеялся найти в происшедшем какой-то смысл, но безуспешно. Разбудили-то меня движения Макмиллана, значит, возможно, Крейцер побывал в купе раньше. Эта мысль вновь и вновь возвращалась ко мне, но развить её никак не удавалось.
— Вас что-то ещё беспокоит, мой мальчик? — вкрадчиво спросил Холмс.
— Большая рюмка бренди, чтобы Макмиллан смог проспать ночь. Он сейчас так взвинчен, что, подозреваю, просто выскочит из собственной кожи, если случится ещё что-нибудь. — Я отчётливо понимал, что и сам взволнован.
— Берите всё, что понравится, — предложил Холмс. — И если вы посмотрите на нижней полке, то увидите четыре маленькие бутылочки без наклеек с тёмно-зелёным напитком. Это сделанный в Баварии ликёр, благодаря которому вы спокойно уснёте. Монахи в древнем бенедиктинском монастыре делают его специально для восстановления сил измождённых путников. Одной бутылочки вполне хватит для вас. Вкус не так уж плох.
Поезд уже останавливался, и вагон начало дёргать. Я поспешил выполнить указание, достал бутылку и налил в простой стакан добрую порцию бренди, постаравшись ничего не пролить.
— Благодарю вас, сэр. Увидимся утром.
— Хорошо, Гатри. Спите спокойно; вы это заслужили, — ответил Холмс и жестом простился со мной.
Возвращаясь в купе Макмиллана, я увидел, как Крейцер вышел из поезда и поспешно направился через пути к старомодному фаэтону с парой лошадей, запряжённых цугом. Возница приветствовал Крейцера, тот вскочил на сиденье. Затем окно заволокло густым облаком пара, а когда оно рассеялось, Крейцера уже не было.
Макмиллан сидел как на иголках и, когда я открыл дверь, обратился ко мне в величайшем раздражении:
— Вы не торопились!
— Я подумал, что будет полезно заручиться поддержкой старика, и рассказал ему, что вы выполняете важную и срочную миссию, — ответил я, скрывая гнев на этого самовлюблённого индюка, требующего так много почтения к своей персоне. — Он понял всю значимость вашей работы и предложил мне взять для вас двойную порцию бренди.
