Ознакомительная версия.
Пеклер с интересом наблюдал за возникновением первых кооперативов, их развитием и перманентным удушением. Почти сразу после выхода закона о малых предприятиях ему позвонил как бы возникший из небытия старый знакомец — бывший подзащитный «цеховик» и попросил о встрече. В последовавшей затем беседе Борис Григорьевич получил предложение о сотрудничестве. Предвосхищая вопрос о роде деятельности предполагаемого юридического консультанта, его визави сказал:
— Закон сырой и несовершенный, как юрист вы это знаете не хуже меня. Значит, будет появляться множество дополнений, и все это можно будет толковать двояко. Однако дело даже не в этом. Я думаю, что всевозможное противодействие мы будем встречать на всех уровнях власти, и здесь нам не обойтись без хорошего и, что очень важно, обладающего определенной репутацией юриста. — Помолчав, он добавил: — И вообще, я думаю, что джинн из бутылки уже выпущен и все эти малые формы частного бизнеса — только начало.
Это стало и началом новой жизни для Бориса Григорьевича. Его профессиональная деятельность все последующие годы была часто связана с развитием российского предпринимательства, к его услугам обращались часто и охотно и оплачивали соответственно. Сейчас он был штатным консультантом серьезной промышленно-финансовой группы, и иногда ему приходило в голову, что к его шестидесяти годам жизнь только начинается. «Вот еще бы велосипед купить», — вспомнил он почтальона Печкина из знаменитого мультфильма.
…Забег на ипподроме кончился. Двухлетка Опал, на которого поставил Пеклер, пришел третьим, что нисколько его не расстроило, все равно результат был налицо — бодрое настроение и свежая голова. Еще сегодня он собирался заехать к старому знакомому, приторговывавшему живописью и антиквариатом, тот сообщил ему по телефону, что есть на продажу (почти даром, и только для вас!) прекрасный эскиз Эль Лисицкого…
Утром Денису позвонил дядя — еще домой — и деловитым тоном сообщил:
— Ты в офис сейчас не езжай.
— А что, там засада? — равнодушно осведомился Денис, пытаясь одновременно чистить зубы электрической зубной щеткой.
— Я тебе сейчас работенку подкину, а то вечно вы там неоплачиваемыми факультативами занимаетесь.
Сказано было не в бровь, а в глаз, даже — в зрачок, так что Денис дипломатично промолчал.
Суть работы была в том, что помощь частного детектива требовалась приятелю Вячеслава Ивановича, подполковнику РУБОПа, у которого дома случилась какая-то неприятность, которую он оказался не в силах самостоятельно разрешить.
Денис записал координаты рубоповца, но все же поехал в «Глорию», про себя решив, что кто первый из оперативников появится в офисе, тому он это дельце (явно сулившее кое-какие денежки) и поручит. Сам же Денис намеревался находиться на максимально приближенном расстоянии к своему компьютерному гению, покуда тот еще пребывал в состоянии поиска и охоты.
Когда он приехал в офис, там уже были Коля Щербак, Сева Голованов и даже Демидыч. (Филя по-прежнему следил за Олегом Павловым, и Денис уже начинал нервничать, почему же тот так долго не встречается со своим заказчиком.)
Но сейчас Денис растерянно почесал затылок и взял со стола коробок спичек, вытащил четыре штуки, одну сломал и, зажав в руке, предложил вытянуть короткую. Сева тянул первым. Он тут же и вытащил короткую ко всеобщему неудовольствию. Денис передал ему телефон рубоповца.
Тут позвонил Филя, и последовал долгий и бессмысленный, как это часто с ним бывает, разговор, в конце которого Филя вдруг завопил, что Олег Павлов пошел на контакт с каким-то типом, и, скорей всего, это и есть заказчик.
Эскиз Эль Лисицкого для Пеклера привез Ларри Фримен. Разумеется, он не тащил его контрабандой через границу — американский детектив чтил законы любой страны (пока они, впрочем, сами не вступали в явное противоречие с его деятельностью). Для того чтобы достать Лисицкого, существовали определенные связи в московской художественной среде, а именно старый знакомый, с которым летел вместе в самолете: Джордж Сислей Спенсер, владелец художественной галереи «Русский авангард». Через Спенсера Фримен выяснил круг интересов Пеклера, после чего и купил Лисицкого у ближайшего конкурента Спенсера. Можно было, конечно, что-то приобрести и у самого Спенсера, сэкономить время и, возможно, деньги, но рисковать не стоило: Фримен не забывал, что собирается иметь дело с юристом, человеком, привыкшим мыслить профессионально-логически и выстраивать причинно-следственные связи. Средств на накладные расходы у Фримена было достаточно.
А вот с Пеклером он торговался, впрочем, ожесточенно, даже как бы со знанием дела, чем возбудил в старом адвокате невольное уважение. В конце концов высокие договаривающиеся стороны сошлись на одиннадцати с половиной тысячах долларов, и это не могло не порадовать Бориса Григорьевича, который мысленно уже готовился выложить все пятнадцать.
Он приятно расслабился с рюмочкой «Хеннеси ХО», ну и что ж такого, что с американцем, чай, не советские времена, а совсем даже наоборот… Слово за слово, разговорились по душам (так, по крайней мере, казалось Борису Григорьевичу). Фрименже все думал, как бы подобраться к фигуре Ходоровского, но изобретать ничего не пришлось.
— А вы знаете, дорогой Ларри, — несколько пафосно вопросил Пекл ер, — кто такой на самом деле Эль Лисицкий?
— То есть Лазарь Маркович Лисицкий? — уточнил подготовившийся Фримен. — Ну разумеется, русский архитектор, художник-график, кажется, еще конструктор. В сущности, первый советский дизайнер.
— Ах как приятно иметь с вами дело! — всплеснул руками Борис Григорьевич. — Но я вам еще кое-что могу про него рассказать, дело в том, что мы с ним отчасти… м-мм… родственники. Вот! — Пеклер отправил в рот еще полрюмки. — Прекрасный все-таки коньяк.
Фримен удивленно поднял бровь. В сущности, ему было плевать, но ведь нужно же как-то реагировать.
— Я шучу, конечно, но Лисицкий учился сперва у витебского живописца Пэна, а потом продолжал образование в Смоленске. Так вот, представьте, такой же путь проделал мой зять Эдвард! — радостно захохотал Пеклер. — Родился в Витебске, учился в Смоленске, потом оказался в Москве.
Фримен тоже с удовольствием засмеялся, еще бы — без удовольствия! Даже спросил:
— И ваш Эдвард тоже архитектор?
— Ну в некотором роде, да! — совсем уж развеселился Пеклер. — Надо непременно ему рассказать, у Эдика отличное чувство юмора, ему это непременно понравится! Непременно, уверяю вас. Знаете что, Ларри? Поехали к нам? — предложил хлебосольный адвокат.
Какое было чувство юмора у Эдварда Ходоровского, Фримен так и не узнал, а вот его профессиональные качества оценил при первом же знакомстве. Ходоровский сразу понял, что американец — вовсе не случайный человек в их доме, и сказал негромко, улучив момент, когда они были вдвоем:
— Приезжайте завтра в офис.
Вот теперь и Фримен мог позволить себе расслабиться…
Фримен вошел на станцию метрополитена и, стряхнув снег и спустившись по эскалатору, разглядывал мозаику на потолке. Краем глаза заметил отделившегося от стены милиционера. Милиционер был высоким и рыжим, и еще у него были голубые глаза. Фримен резко обернулся и, заранее предупреждая дежурную фразу, вынул из внутреннего кармана бумажник и, шагнув, протянул ему визу. Милиционер покрутил в руках желтый листок, вяло козырнул и вернул ее владельцу.
— Все в порядке? — без акцента и улыбки спросил Фримен и, получив в ответ кивок, зашагал к эскалатору…
Спустя десять минут он уже беседовал с Ходоровским.
— Меня интересует информация в отношении пяти российских чиновников. Но хочу вас сразу честно предупредить, Эдвард Витальевич, они пребывают на самом верху власти.
— Это не имеет никакого значения, — абсолютно ровным тоном сказал Ходоровский, закуривая «Мальборо».
Они сидели в офисе «Знамени-2», который располагался в старом доме на улице Петровские линии. По иронии судьбы, она пересекала Неглинную, где, как успел в свое время выяснить Фримен, дислоцировалось детективное агентство «Глория». Впрочем, к черту «Глорию»!
— А что в вашей работе имеет значение? — осведомился Фримен.
— Сроки и качество требуемой информации. О ком конкретно идет речь?
— Прошу вас. — Фримен достал «Монблан» и написал на листке пять фамилий. Там фигурировали депутаты Госдумы Половцев и Иващенко, сотрудник управделами президента и чиновник Российского Агентства федерального имущества Кольцов и чиновник Госстраха Семенов, а также некто Тюрин, тот самый Тюрин, на которого Державин найти ничего не сумел.
Ходоровский пробежал глазами и сдержанно кивнул. Фримен оценил и это. Русский детектив не сказал «никаких проблем» или «невозможно», он вел себя как истинный профессионал.
Ознакомительная версия.
