— Кажется, мы заблудились.
— Нет! — теперь я схватила его и понеслась вперед.
— Вы же понятия не имеете, куда мы бежим! — просипел он за спиной.
— А вы?
— Аналогично.
— Вот видите! Но единственное, о чем я имею понятие, так это то, что лучше помру где-нибудь в тупике, чем снова попаду в руки к этим монахам!
— Какая вам разница, как помирать?
— Поверьте, преогромная. Сейчас это мой выбор, а в застенках — их воля. А я терпеть не могу давления.
— Резонно…
— Ну так!
— Вы своевольная девушка.
— Еще бы!
Я рванулась в сторону, где, как мне показалось, мелькнула слабая полоска дневного света. Точно, щель! Еще одна щель в каменной стене, гордо именуемая окном. Я высунулась на воздух. У меня сразу же дух захватило: отвесная стена, внизу ров с водой. Господи! Прямо как в настоящем Средневековье. Только скрежета рыцарских лат не хватает. Хотя… за спиной у нас послышался приглушенный топот. По коридору к нам приближались люди. Я порывисто обернулась к Свиридову:
— Как хотите, а я прыгаю!
— Нет уж… — он испуганно схватил меня за руку. — Это же верная смерть! Там высоты метров двадцать. И может быть, совсем мелко.
— Может быть, там еще и крокодилы водятся, — я с ужасом глянула на мутную воду. — Но мне плевать!
— С ума вы сошли! Я не смогу.
— Вы что, под пулями не ходили? — я прищурилась, собираясь издеваться.
Свиридов вздохнул:
— Под пулями ходил, а в ров прыгать не приходилось.
— Нужно же когда-то начинать!
Я занесла ногу на, с позволения сказать, подоконник.
Николай Павлович вцепился в меня мертвой хваткой:
— Амалия! Вы же ценный свидетель. Имейте в виду, вы не имеете права погибнуть.
— Хотите сдать меня в руки «коричневых пиджаков»? — я поднатужилась и, преодолев его отчаянное сопротивление, вскарабкалась на окно.
— Амалия, не смейте!
В коридоре кто-то отчетливо крикнул:
— Я слышал, она здесь!
Этого оказалось достаточно, я рванулась в пустоту.
— Амалия! — крикнул мне вслед Свиридов испуганным голосом Ильи.
Думаете, падающий из окна человек не успевает испугаться? Еще как успевает! Я даже дышать не смела от страха. Я хотела зажмуриться, но не могла, а потому смотрела на приближающуюся серо-зеленую воду глазами, полными ужаса.
— Только чтоб не больно! Господи, пожалуйста, пусть смерть, только чтобы не больно! — успела прошептать я раз сто.
В следующее мгновение вода обожгла мне ноги. Затем в волосы забралась холодная тяжесть. Я нырнула с головой и еще долго неслась ко дну, пока наконец не замерла где-то на илистой земле. Что-то тяжелое ухнуло надо мной, толкнуло в сторону и пронеслось рядом черным болидом. Тело мое стало плавно подниматься к воздуху. В панике из-за нехватки кислорода я умудрилась сообразить, что нужно плыть, на тот случай, если моим преследователям придет в голову палить из ружья. Как мне показалось, я плыла под водой довольно долго, но, когда вынырнула на поверхность, оказалось, что нахожусь аккурат посередине рва.
— Амалия! Идиотка! Вернись сейчас же. Ты ни черта не понимаешь, вернись. Никто тебя не обидит! Пожалуйста, иди к дверям! Амалия, ну будь умницей! Детка! — Илья орал из того окна, с которого я только что сиганула.
— Уф! — крякнула голова Свиридова, вынырнувшая в метре от меня. — Что за помойка!
— Отличная водичка! — На душе моей вдруг стало так легко, что я рассмеялась.
Он тронул мою руку:
— Так, главное теперь — успокоиться. У вас истерика. Нужно быстрее плыть к берегу, Амалия!
— Нет у меня истерики, — все еще хихикая, я послушно погребла к камышам, бурно разросшимся по краю довольно широкого рва. — Просто я безумно рада, что жива!
— Скорее всего они не отстанут. Будет погоня!
Его слова меня отрезвили, и я что есть сил погребла к берегу. Свиридов плюхал руками и отфыркивался где-то поблизости.
Ступив на сушу, я охнула и присела, промычав:
— Господи святы! Я и не подозревала, что у меня болит каждая клеточка! Ох, кажется, я не смогу двигаться.
— Еще как сможете! — он развернул мою голову, и я узрела, что по большому мосту, перекинутому через ров, бегут мужиков десять в коричневых пиджаках.
— Вы правы! — я подскочила на ноги и ломанулась сквозь кусты к дороге. Выскочив на нее, я огляделась: серая полоска сиротливо уходила и вперед, и назад. С одной стороны ее находился ров, из которого мы только что выползли, с другой — поле с остатками стеблей кукурузы. Как назло, трудолюбивый фермер лишил нас необходимого укрытия.
— И что теперь?! — гаркнула я в лицо следователю, понимая, что мои метания по каменному лабиринту, героический прыжок в средневековый ров с водой и прочие страдания лишены всяческого смысла: минут пять — и нас изловят, как слепых котят в манеже.
— Черт! — ругнулся Николай Павлович, видимо, как и я, осознав неизбежное.
Издали послышался то ли рокот, то ли жужжание. Я вздрогнула и оглянулась. Так и есть, один из преследователей нагонял нас на допотопном мопеде. И вот она, усмешка судьбы, при ближайшем рассмотрении им оказался Илья. С каким бы удовольствием я выцарапала глаза этому парню.
Пока я ежилась от неумолимой опасности, одновременно сгорая от злости, он с невозмутимым видом заглушил мопед и улыбнулся:
— Добрый день!
— И ты еще смеешь называть этот день добрым?! — взревела я.
— Кому как, — он пожал плечами и снова улыбнулся. Издевательски на сей раз. — Так и будешь торчать недорезанным кукурузным стеблем или согласишься прокатиться? — Он кивнул на заднее сиденье.
— Всенепременно, — я тоже растянула губы в улыбке. — Пожалуй, я лучше дождусь твоих друзей. Очень хочется, чтобы меня опять треснули по башке и отволокли за волосы в подземелье. Только имейте в виду, дискеты у меня при себе нет.
— Я знаю, иначе ты уже давно бы не дышала, — он нехорошо покосился на Свиридова.
— Я не скажу тебе, куда спрятала дискету, можешь не стараться. А если и скажу, то никто, кроме меня, ее оттуда забрать не сможет.
— Послушай, наверное, ты все равно не поверишь, но сейчас отдать дискету выгоднее, чем ее прятать, — он склонил голову набок, словно изучал меня. — Она лежала в банке долгие месяцы, и всем от этого было очень хорошо. Понимаешь? Для тех людей, — он кивнул назад, подразумевая моих преследователей, — лучше, чтобы ее никто не нашел, понимаешь?
— То-то они устроили за мной настоящую охоту.
— А что им оставалось делать? Они ведь понятия не имели…
— Ты полагаешь, что я должна тебе верить? — не стала я слушать его доводы. Времени не было.
— А почему бы и нет? Когда я тебя обманывал?
— Хм… По-моему, всегда.
— Уж это точно, — усмехнулся неожиданно обнаружившийся поблизости Свиридов. — Вы нас не убедили. Что теперь будете делать? Стрелять? Хотите получить еще один орден Храма?
Илья вздохнул:
— Боже упаси. Кроме всего прочего, вы, кажется, следователь. А я не стреляю в полицию, даже на чужой территории.
— Прошу без оскорблений, я следователь МВД, — резко поправил его Свиридов.
— Как вам угодно, — Илья снова почему-то ухмыльнулся и тут совершил довольно странный поступок. Он слез с мопеда и отступил на шаг в сторону. — Прошу.
— Что? — Я едва не лишилась нижней челюсти. — Ты отдаешь нам мопед?
— Ты мне не веришь, а потому бессмысленно навязываться к тебе в провожатые. Но я хочу попытаться тебя спасти. Пожалуйста, езжай, забери дискету и отдай ее тем людям. Иначе они тебя убьют.
— Но ты же…
— Я не хочу, чтобы тебя убили. Это будет несправедливо. Тебе не дали шанса. У тебя не было времени осмыслить ситуацию. Теперь у тебя есть и время, и шанс спастись. Воспользуйся всем этим с пользой для себя.
— Но как ты объяснишь своим друзьям…
— Кто сказал, что они мне друзья?
— Отступи-ка еще на пять шагов, — деловито приказал следователь, видимо, решив, что времени на сантименты уже совсем нет.
Илья развел руки, изображая добрую волю, и послушно исполнил приказание.
— Амалия, если он рыпнется, бегите в поле! — прокряхтел Свиридов, осторожно приближаясь к транспортному средству и не сводя глаз с Ильи.
Тот только широко улыбнулся.
Оседлав мопед, Свиридов завел его:
— А теперь быстро прыгайте назад!
Я молча повиновалась.
Он надавил на педаль.
— Пожалуйста, будь осторожна, — услыхала я за спиной.
* * *
И началась настоящая погоня. Вы когда-нибудь видели боевик? Нет, не дешевенький боевичок, в котором одна машина преследует другую, увязая в грязи, переворачиваясь на ходу, и все такое. А настоящий многомиллионный блокбастер с динамикой преследования, горящими поездами, рушащимися мостами и тонной кукурузных хлопьев, рассыпанной на многие километры по магистрали. Вот в какую заварушку мне удалось влипнуть. Ну не совсем в такую, но все-таки… Рассказываю, как было дело.
