— Нет.
— Вы видели завещание?
— Нет.
Сингх открыл какую-то папку.
— Зачем же вы его изорвали?
Эдди растерянно посмотрел на кусочки бумаги, найденные полицейским возле санатория.
— Послушайте, Бартон! Я могу вам помочь, только если вы поможете мне. Отцеубийство не вызывает никакой симпатии у присяжных, но если вы убили в припадке ярости, то можете получить смягчающие обстоятельства.
Эдди стукнул кулаком по столу.
— Не убивал я его! Хотите выбить из меня ложное признание. Это вам не удастся.
Сингх нажал кнопку звонка. Появился полицейский.
— Отведите в камеру!
— Это все?
— Мы еще поговорим, Бартон!
— Да, сэр.
— Что с вами, Гулам Али?
— У этого человека каменное сердце.
Сингх отсутствующе кивнул. Полицейский медленно поднялся со своего стула и вышел.
Эдди, конечно, человек неуравновешенный. Признания его матери способствовали еще большей эмоциональной нестабильности. Рама Чанда он убил из-за Хильде Шнелл. Следующим был Свами, так как отец, решил отдать часть своего состояния для ашрама. И наконец, пытаясь завладеть завещанием, он убил собственного отца. Так рассуждал Сингх.
Но он хорошо знал, что с доказательствами только в одной смерти можно обвинить Бартона: в смерти Кауля.
Сингх погасил лампу. Опять мучила боль в груди. Часы показывали уже без пяти девять. Он закрыл глаза, и вдруг вспомнил о Хильде Шнелл. Неужели она еще ждала в приемной?
Нажал кнопку звонка. Комиссар ответил.
— Давайте займемся немкой.
— Вы правы, сэр.
Полицейский вернулся к столу.
— Вы выглядите очень утомленным, сэр.
— Я не спал эту ночь.
— Почему?
Сингх указал на грудь.
— На итальянском фронте во время войны я был ранен, сэр. Как только боль становилась невыносимой, мне давали таблетку.
— Мне рекомендовали отдых. Поэтому я приехал сюда.
— Надеюсь, что вскоре вы сможете отдохнуть, сэр.
— И я надеюсь.
Вошла Хильде. В правой руке она держала сумку. Зеленое платье подчеркивало светлый цвет волос. Она уселась перед столом. Внимательно взглянув в ее голубые глаза, Сингх понял, насколько она взволнована.
— На каком основании вы арестовали Эдди?
— А почему вы меня спрашиваете?
— Потому что вы допустили грубейшую ошибку.
Она минуту молчала, разглядывая комнату.
— Буттонхол убил Кауля, — сказала она твердо.
— Что вы сказали?
— Буттонхол убил его.
— Гм… Продолжайте.
— Мы поссорились, Эдди и я, но потом помирились. В тот вечер условились встретиться. Эдди запаздывал, и я направилась к нему. В комнате никого не было. И вдруг я услышала его голос. Он раздавался из комнаты господина Кауля. Кричали оба — и Эдди и господин Кауль. Мне стало любопытно, и я решила послушать у двери. Таким образом узнала, что Эдди является сыном Кауля. Возможно, это знаете и вы.
— Знаю. Что происходило дальше?
— Дальше… Они кричали все сильнее. Я отошла и спряталась под лестничной клеткой. Вдруг Эдди пулей выскочил из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я решила, что он направился ко мне, и собралась идти следом. Но тут открылась дверь, и появился Буттонхол. Он зашел к господину Каулю. Они говорили с ужасным американским произношением. Я не очень-то поняла. Все же уловила несколько слов: сумасшедший, неудачник, бабки, шпики и другие.
Сингх засмеялся.
— Вы не верите?
— Много американских фильмов вы видели, мисс?
Хильде говорила очень серьезно:
— Прошу вас дослушать до конца.
— Боюсь, что уже поздно.
— Прошу вас!
— Где господин?
— Не знаю.
Сингх взял на камине фотографию какой-то женщины.
— Кто это?
— О, сэр, поставьте ее на место! — испугалась горничная.
— Почему? Что случилось?
— Вчера я взяла фотографию и стала рассматривать, как вошел господин. Увидев это, он начал кричать на меня. Лицо его пылало от ярости. Я испугалась и попросила прощения. Он вырвал фотографию и стал целовать ее. Затем сказал, — я немного понимаю по-английски — что это фотография его матушки, которую он берет с собой повсюду, даже если едет на один день, и чтобы я не притрагивалась к фотографии, иначе он отрубит мне пальцы. А затем дал 5 рупий! Я считаю, что так крепко любить свою маму может хороший человек. Не так, как мои сыновья, уже все взрослые и женатые, оставили меня одну на старости.
— Добрый день, господин Сингх. Вы ищете американца? — Глаза полковника хитро сверкнули.
Сингх был удивлен его проницательностью. Сам он уже трижды был в комнате Буттонхола, но безуспешно и теперь искал его по всему Акашу.
— Вы его не видели?
— Он рано встал, в шесть утра. А сейчас уже приближается вечер. Должен скоро вернуться — ха, ха, ха, — и отдыхать в своей комнате после праведных трудов. Он начал худеть! Вчера не ужинал, сегодня не завтракал и не обедал…
Закатав рукава, Буттонхол налил виски.
— Выпейте, пожалуйста.
— Сожалею, что зашел к вам незваным, господин, но…
— Для друзей и для вас я Ф.Б., — сказал американец, беря стакан с подноса. — Позвольте мне угостить вас этой вкуснейшей жидкостью. Знаете, что мне вчера сказал один знакомый? Что бутылка шотландского виски по цене равна половине месячного жалованья обычного индуса.
Он налил виски в другой стакан.
— Итак, что привело вас к Ф.Б.?
— Господин Буттонхол, вы обвиняетесь в убийстве господина Кауля.
Буттонхол вздрогнул, лицо его налилось кровью.
— Это наглая ложь, Сингх, и вы должны были в этом разобраться. У вас есть свидетель?
— Да.
— Надеюсь, не эта сумасшедшая немка.
— Именно она. Мисс Шнелл.
— Меня это вовсе не удивляет.
— Мисс Шнелл заявила, что в роковую ночь видела, как вы входили в комнату господина Каули, и слышала шум борьбы. Она вошла в комнату после вас и увидела господина Кауля мертвым.
— Истеричная девица вас легко провела. Она все придумала, чтобы спасти своего возлюбленного. Мои слова опровергают ее версию. Я бизнесмен, солидный и незапятнанный, а она… скажу вам правду… приходила к бедному Каулю — я пару раз замечал их ласки — слащавый старик с авантюристкой. Но их поведение меня не касалось. Я это рассказываю, чтобы защитить себя от вашего обвинения. Может быть, его убила сама Шнелл.
Сингх задумался и через несколько секунд произнес:
— Думаю, вы правы. Всегда ценил тех, кто умеет сказать правду.
Буттонхол потягивал свой напиток. На лбу у него сверкали жемчужины пота. Он измерил Сингха продолжительным взглядом. Затем хитро подморгнул.
— Итак, мы друзья?
— Разве может быть иначе, Ф.Б.?
Буттонхол успокоился.
— Знаете, был момент, когда я усомнился… слишком уж вы официальны.
— Профессиональная деформация. Ничего больше.
— Так почему же, мой друг, вы не пьете?
— Сожалею, Ф.Б. Я нездоров.
— Давно?
Сингх хлопнул себя по груди:
— Пуля. И мне значительно хуже с тех пор, как на меня свалилась эта история.
Сингх поднялся.
— Надеюсь, вы еще не уходите?
Сингх уловил в голосе Буттонхола облегчение.
— До скорого, Ф.Б.
Как бы невзначай Буттонхол спросил:
— Эта немка была вчера в полиции?
— Была. Я выслушал ее.
— Так она же ненормальная.
— Вы верно говорите, Ф.Б.
— Думаете, я прав в отношении мисс Шнелл?
— Могу вам сказать, что мы держим ее под наблюдением.
— Может, пусть ее обследует психиатр.
— Сделаем все, что сможем.
Сингх вернулся в свою комнату. Он проверил револьвер и взял бинокль, купленный когда-то в Лондоне.
Хотел позвонить в полицию, но передумал: еще ни в чем не было уверенности, пока руководило только предчувствие.
Беседуя с Буттонхолом, Сингх заметил, что с камина исчезла фотография. Это подтолкнуло на мысль, что и Буттонхол собирается исчезнуть. К тому же он отсутствовал весь день. Но вчерашние показания Хильде заставили придать поведению Буттонхола особое значение. Как только Сингх заметил исчезновение портрета, он изменил тактику. Важно было не встревожить, а успокоить Буттонхола, заставить его почувствовать себя в безопасности.
Сумерки все больше сгущались.
За стеной, в нескольких метрах от входа, рос большой куст, за которым можно было спрятаться и наблюдать, кто входит и кто выходит из санатория.
Сингх ждал уже часа два. Наконец раздались тяжелые шаги. Чуть приподнявшись, он глянул в бинокль. Да, это Буттонхол!
Сингх осторожно вышел из тайника и стал за столбом у ворот. Были слышны только отзвуки шагов по мощеной дороге. Он перешел под дерево с густой листвой и попытался опять поймать Буттонхола в поле зрения бинокля.
