бы вести после него.
Приближаясь к шестому повороту, он шел за «эстоном» уже с просветом всего в несколько футов.
— Перестаньте стрелять! — крикнул он Даннету.
Ему приходилось кричать, так как обычный голос потонул бы в реве мотора.
— Почему?
— Потому что это не решит проблемы окончательно!
«Эстон», опережая «феррари» только на длину автомобиля, сделал очередной отчаянный поворот вправо.
Харлоу, вместо того чтобы затормозить, увеличил скорость, мгновенно тоже повернув руль вправо, и машину стало как бы заносить на всех четырех визжащих колесах.
На первый взгляд казалось, что машина вышла из-под контроля, но Харлоу рассчитал все с леденящей кровь точностью — бок «феррари» с силой ударил в бок «эстона», и машина Харлоу была отброшена в центр дорожного изгиба и через несколько секунд остановилась.
«Эстон» же, теперь двигаясь по диагонали и безнадежно потеряв управление, скользил к краю дороги, за которой начинался обрыв, глубиной футов шестьсот, зияющий, словно пасть гигантского животного.
Харлоу выскочил из машины как раз в тот момент, когда содрогающийся «эстон» уже повис над бездной. За Харлоу вышли и все остальные. Они приблизились к обрыву и посмотрели вниз.
«Эстон» падал удивительно медленно, переворачиваясь каждый раз, как ударялся о камни.
Вскоре он исчез в глубине ущелья, а через несколько мгновений раздался взрыв, и огромный язык яркого оранжевого пламени взметнулся из темноты, почти достигнув того места, где стояли Харлоу и его спутники. В следующее мгновение он исчез, и ущелье вновь стало таким же темным и безмолвным.
Все четверо стояли на дороге молча и неподвижно.
Потом Мери вздрогнула и спрятала свое лицо на плече Харлоу.
Он обнял ее, но каким-то невидящим взглядом продолжал смотреть, словно надеясь увидеть еще что-то.
Но в черных, скрытых глубинах ущелья ничего больше нельзя было разглядеть.
Флоренс Найтингейл, 1820–1910., известная английская филантропистка, прославившаяся самоотверженной помощью, которую она оказывала больным и раненым. — Ред.
