действий.
Итак, сейчас семь часов вечера. Когда я находилась в одиночной «камере», ко мне никто не приходил, однако я понятия не имела, как проходит распорядок дня у участников проектов в этом доме. Надо было спросить у Маши, но я не догадалась.
Может, рискнуть сделать это сейчас? Мою комнату «сова» оставила открытой, номер Маши вроде тоже не запирали. В конце концов, не можем же мы не посещать туалет!
Я принялась ждать, когда моя новая знакомая отправится избавляться от ужина. И правда, минут через двадцать-тридцать, а может, и меньше, я услышала звук открывающейся двери и тихие шаги. Потом кто-то зашел в другую комнату, до меня донесся звук льющейся воды. Он послужил для меня своего рода сигналом – я вылезла из-под одеяла и тоже отправилась в туалет.
Дверь в уборную была закрыта. Я три раза постучала, однако открывать мне не спешили. Видимо, Маша думает, что это – Софья Павловна, и не станет отпирать дверь.
Я быстро вернулась в свою комнату, схватила бумажку и ручку и написала: «Это Женя», после чего просунула записку под дверь. Лиза в туалет выйти не могла – наверняка она либо добиралась до уборной в компании медсестры, либо и вовсе пользовалась судном, учитывая ее невменяемое состояние.
Вскоре дверь открылась, и я прошмыгнула внутрь. Так и есть – Маша мыла руки в уборной, очевидно, после своей вечерней «трапезы».
– Фух, как хорошо, что это ты! – прошептала девушка. – Я думала, это Толстуха! Засекла меня, поняла, гадина, что я выбрасываю их вонючую еду!
– Нет, она ушла, – так же тихо ответила я. – Маша, у меня к тебе вопрос – скажи, Софья Павловна или Вера приходят после ужина? Или на сегодня отбой, к нам никто не зайдет?
– Они приходят где-то через час или два, – кивнула девушка. – Проверяют, все ли я съела, потом дают таблетку, снотворное, и уходят. Но я таблетки только вначале пила, а потом испугалась – мне стали сниться кошмары, знаешь, такие правдоподобные, как наяву! Я стала делать вид, что пью таблетки, а сама их выплевывала. Если положить пилюлю между десной и зубами, то ее не будет видно, даже если тебя заставят раскрыть рот. Со временем привыкаешь делать это быстро, и ни у кого не возникает никаких подозрений! Ты, кстати, тоже не пей ничего снотворного, иначе будешь мучиться, как и я!
– Я уже это проходила, – согласилась я. – Знаешь, ты была права, долго нам тут задерживаться не стоит. Это становится очень опасно. У меня есть один план, и хотя он опасный, думаю, все получится.
– Какой? – Машины глаза загорелись, в них промелькнула надежда.
– Долго рассказывать, – уклончиво заметила я. – Ты мне скажи, в этом доме точно не ночуют ни медсестра, ни психолог с этим Вадимом? Нас никто не сторожит?
– Точно нет, – покачала головой Маша. – Дом ведь запирают, оставляют только наши комнаты открытыми, чтобы мы могли сходить в туалет и не пачкали им простынки. И потом, мы ведь, по сути дела, здесь как инвалиды – у меня из-за лишнего веса одышка и сердечные приступы, у тебя – истерики и припадки, а Лиза и вовсе лежит не вставая. По крайней мере, про нас с тобой так думают Белобрысая и Толстуха. То есть мы при всем желании никуда сбежать не сможем, выломать дверь ни ты, ни я не в состоянии. А ходить по коридорам да в гости друг к дружке, думаю, можно. Что мы можем еще сделать? Мне кажется, даже если они узнают, что мы с тобой общаемся, особо приставать не начнут. Разве что заставят выпить дополнительную дозу таблеток, и все. Сбежать я не пробовала – мне страшно…
– Я пока тоже, – кивнула я. – А тебя водили в первый кабинет? Давали тест заполнять?
– Один раз такое было, – ответила девушка. – У них болезнь какая-то на эти тесты. Сначала для участия надо было ответить на полтысячи вопросов, потом меня заставили пройти тест под названием «Мое психическое состояние», а там было триста вопросов. Я замучилась его заполнять, потом уже отвечала что попало – только бы отвязались. Боялась, что Белобрысой что-нибудь не понравится и она даст мне еще какой-нибудь опросник. Но, к счастью, психолог только в конце меня попросила что-то подписать, я даже не читала, мне надоели все эти бумажки. И отпустила, а больше ничего такого я не заполняла.
– Вот как, – задумчиво произнесла я. – Не знаешь, куда потом Вера девает эти тесты? На которые мы ответили?
Маша пожала плечами, потом протянула:
– Да мне кажется, ей они особо и не нужны. Так просто, чтобы нас занять чем-то да показать, что на проекте работает психолог. Мне кажется, наши бланки так и лежат у нее в первой комнате. Ну кому они могут понадобиться?
«Отлично, – отметила я про себя. – Стало быть, первая комната… Что ж, с нее я и начну свою работу».
Глава 9
Как и говорила Маша, спустя какое-то время после ужина ко мне зашла Софья Павловна.
Я уже успела избавиться от ужина, вылив содержимое пиалы в туалет, и изображала из себя спящую. Конечно, я радовалась, что нашла способ выбрасывать отравленную еду, однако меня все сильнее мучил голод. Я пила много воды из крана, надеясь таким способом обмануть желудок, однако помогал этот метод только на определенное время.
Что ж, без еды человек может прожить около сорока дней, без воды – всего лишь неделю. Стоило поблагодарить судьбу за то, что воду я могу пить сколько угодно, не боясь, что и в нее подмешана неведомая мне отрава.
Медсестра оглядела пустые тарелки, растолкала меня, чтобы скормить очередную таблетку. Все пилюли, которые мне выдавали, я не выбрасывала – складывала их в тонкий целлофановый пакетик и хранила в том же потайном кармане, как и отмычки с «жучками».
Мне удалось установить прослушки по всему коридору – сделала это на всякий случай, чтобы «жучки» зафиксировали разговоры медсестры и психолога. Ведь для того, чтобы привлечь организаторов и сотрудников проекта к уголовной ответственности, требовались доказательства, вряд ли в полиции поверят словам Маши, единственного адекватного свидетеля всех безобразий,
