а я самостоятельно дома сделать это не могла. Вот и подписалась на все это… Не понимала сначала, почему мне приносят так много еды – ведь я должна, наоборот, похудеть и есть меньше! А они меня насильно пичкали гамбургерами, пиццей, бутербродами и сладким! Хотя мне этого есть нельзя!
Я удивилась ее словам.
– Постой, а мне дают совершенно несоленую, «больничную» еду, – заявила я. – Думала, здесь всех так кормят. Хотя я пока не видела никого из участников, кроме тебя и Лизы…
– Я не знаю, почему здесь все так, – вздохнула Маша. – У всех все по-разному. Они как-то странно делают – кто-то действительно выполняет их задания, проходит психологические семинары и тренинги. А кого-то попросту изводят, как меня… И тебя. И Лизу еще. Мы втроем, видимо, невезучие… Я, когда сюда только попала, думала, что все будет, как мне обещали, – что я пойму психологическую подоплеку своей проблемы и научусь с ней справляться. Меня поселили в одиночный номер на один день, сказали, что выходить нельзя. Можно только читать книги и рисовать, ну или писать что-нибудь. Я села писать рассказы – раньше мне нравилось сочинять. А потом они стали попросту меня закармливать, как на убой! Приносили кучу всего, и я думала, что это – часть задания, что я должна побороть свое желание съесть вредную еду. Я так и стала делать – не ела их пиццу, чизбургеры и прочую ерунду. Даже дома я такой пищевой мусор не покупаю, хотя булочки и пирожки люблю. Но я сама их готовлю, хотя и живу одна. Но не могу ничего сделать – иногда мне хочется что-нибудь приготовить, пусть и для себя самой. Когда моя мама была жива, она научила меня печь, и это у меня получается лучше всего на свете. А так как мужа и детей у меня нет, я все съедала сама, ну, бывало, соседку угощала. Но мы с ней даже не подруги, просто не могу же я сама съесть так много… Так вот, когда я стала отказываться от еды, меня переселили сюда, в этот дом. И приставили эту Толстуху, медсестру в очках. И она – представляешь! – заставляла меня есть все это! Просто кормила насильно! Я тогда поняла, что здесь творится какой-то беспредел. Почему меня закармливали, когда я мечтала похудеть?! Я сперва решила, что это – такой метод, когда тебя заставляют есть, а ты не хочешь, и у тебя вырабатывается отвращение к еде. У меня такое уже появилось, но что толку? Я, наверное, набрала за эту неделю килограммов пять, если не больше! И как мне тогда выиграть, если я не только не поборю свою зависимость, но еще и растолстею? И ведь не докажешь, что меня кормили насильно!
Маша открыла воду сильнее и продолжала. Говорила она быстро, едва ли не проглатывая окончания слов.
Я поняла, что девушке больше всего хотелось сейчас выговориться.
– У меня даже проблемы с сердцем начались, от такого-то количества еды! – пожаловалась она. – Одышка, давление то подскакивало, то падало, и от этого мне было очень плохо, в жар бросало. Я говорила об этом и медсестре, и психологу, но они как будто не слышали меня! Вроде как это часть программы, и что я должна что-то там понять. А мне становилось все хуже и хуже, мне даже до туалета сложно было дойти! Но потом ко мне подселили одну девчонку, тоже участницу. Так у нее было все по-другому. Мы с ней в первый день говорили – она рассказала, что у нее проблемы с алкоголем. Ей еду нормальную давали, точнее, как ты говорила, «больничную». Без соли и сахара, хотя она была очень худая. Но ей совсем чуть-чуть выдавали поесть, и после всегда таблетки заставляли пить. Она только один день нормальной была, а потом разговаривать перестала и все время спала, а по ночам – кричала. Я пыталась ей скармливать свои гамбургеры, но она ничего не понимала. Она провела в той комнате, где я живу, три дня, а потом ее куда-то перевели. Но знаешь, что мне кажется?
Маша округлила глаза и с ужасом прошептала:
– Мне кажется, она умерла! Ей что-то подмешивали в еду, и, наверное, таблетки эти были каким-то ядом! Я тогда подумала, что умру со страха. И меня, похоже, они убить пытаются – только по-другому. Не таблетками, а едой! Представляешь, что это за ужасное место?!
Я молчала, осмысливая информацию, которую вывалила на меня Маша. Потом посмотрела на нее и заметила:
– Но ты вроде не такая уж и толстая! Если бы действительно тебя кормили на убой, ты бы в дверь не пролезала! А я смотрю, двигаешься ты нормально, ничего такого жуткого нет…
– Спасибо! – улыбнулась Маша. – Это потому, что я придумала, как не есть их еду! Они сейчас почти не наблюдают за мной – я прикидываюсь, что сплю или не понимаю, когда со мной разговаривают. И медсестра от меня отстала, она просто приносит еду и уходит, ведь я одна в комнате. А я засовываю все эти булки и мучное в носки, а потом иду в туалет и все выкидываю в унитаз! Пока меня не поймали, но я боюсь, что если кто-нибудь увидит, что я сбрасываю вес, за мной начнут следить!
– Так ты ничего не ешь? – изумилась я.
Маша отрицательно покачала головой.
– Ем, конечно. Но стараюсь выкидывать сладкое и мучное, а из гамбургеров ем овощи. Они где-то покупают эту еду, сами не готовят, а в покупной пицце и подобных блюдах есть и морковка по-корейски, и листовой салат, иногда – вареные яйца. Я ем только полезные составляющие, ну или не совсем вредные, а все остальное выбрасываю. Знаешь, когда жить захочешь – всему научишься!
– А мне в еду подмешивают то ли снотворное, то ли другую отраву, – задумчиво проговорила я.
Только сейчас Маша с интересом посмотрела на меня и спросила:
– А ты от чего «лечишься»? Ты вроде не похожа ни на алкоголичку, ни на наркоманку. Хотя когда ты ввалилась ко мне в комнату, я подумала, что ты сумасшедшая или под кайфом. Но сейчас смотрю – нормальный человек…
– Я притворялась, – усмехнулась я. – И попала сюда с зависимостью от компьютерных игр. Кстати, ты видела кого-нибудь из других участников? У
