его тормошить…
– Вы, Маргарита, стали душить Дубовицкого, – заметила я.
– Разве? Я не помню этого, совершенно не помню, – растерянно произнесла Старожилова.
– Ладно, продолжайте дальше.
– Дальше я начала звонить Расторгуеву. Я знала его телефон, потому что он был записан у Владислава в электронной книжке. Я позвонила Валентину, рассказала ему, что я только что застрелила Владислава, и спросила, что мне делать. Расторгуев ответил, чтобы я немедленно уходила из квартиры Владислава. Я так и сделала.
– Почему вы позвонили именно ему? – уточнила я.
– А кому еще? – удивилась Старожилова. – Любой театральный работник знает, что Расторгуев поможет разобраться с проблемами.
– Даже с такими? – не поверила я ей. – Так что вы мне не договариваете, Маргарита?
Почему Валентин Расторгуев развернул такую бурную деятельность, когда Старожилова позвонила ему и сказала, что убила директора театра? Ну убила, так и неси за это наказание. Примерно так, скорее всего, ей и ответил начальник Управления культуры. Но тут Маргарита – что? Могла она чем-то пригрозить Валентину Расторгуеву? Шантажировать его? Только чем? Уж явно не угрозой пойти в полицию и сознаться в убийстве. Точнее сказать, не только этим. Владислав Дубовицкий связан с заграничными гастролями, Валентин Расторгуев тоже участвует в этом проекте. Маргарита Старожилова была любовницей Дубовицкого. Почти со стопроцентной уверенностью я могла бы сказать, что Маргарита пригрозила Расторгуеву раскрыть эту преступную схему, если он не поможет ей.
– Маргарита, вы ничего от меня не скрыли? – повторила я вопрос.
Старожилова промолчала, и я поняла, что моя догадка относительно осведомленности женщины о незаконной деятельности этой группы верна.
– Советую вам рассказать мне все, без утайки, – сказала я.
– А то что? – вдруг с вызовом спросила Старожилова. – Оставите меня здесь?
Кажется, Старожилова уже полностью пришла в себя, причем настолько, что стала показывать своей характер.
– Здесь я вас не оставлю в любом случае, – заверила я Маргариту. – Но мне необходимо предугадать действия Расторгуева, для того чтобы выбраться отсюда. Надеюсь, вы понимаете, что появилась я здесь не через парадный вход, а пробралась окольными путями. Я ведь не была уверена, что вы находитесь именно здесь. Мне необходимо было в этом убедиться.
– Ну вот она – я! Вся тут, перед вами! Теперь-то вы в этом уверены? – Маргарита продолжала язвить.
– Да, я вижу, что это вы, – спокойно заметила я. – Только почему вы от меня скрываете некоторые факты?
– Господи, ну, какие еще факты? – с досадой произнесла женщина.
– Ну хотя бы тот факт, что вы пригрозили Расторгуеву, что расскажете в полиции о гастрольных турах за рубеж. О том, что под видом концертной деятельности осуществлялась торговля девушками.
Маргарита ошеломленно посмотрела на меня, и я поняла, что попала в точку.
– Откуда… откуда вы знаете? – наконец спросила она.
– Это долго рассказывать. Я ведь вам уже сказала, что занимаюсь расследованием убийства Владислава Дубовицкого. Данная преступная схема вскрылась параллельно. Шаг за шагом, постепенно мне стали известны имена и фамилии всех участников. Так вы знали о гастрольных поездках за рубеж?
– Да, знала, – опустив голову, сказала Старожилова. – Да, я узнала об этом от Владислава. Случайно. Как-то раз я спала, а Владислав разговаривал с кем-то по телефону. Потом я проснулась, но не подала виду, что я уже бодрствую. Так мне стали известны детали этого их бизнеса. Владислав подробно рассказывал обо всем своему собеседнику, называл людей… В общем, да, я пригрозила Расторгуеву, что расскажу об этих поездках в полиции, если он мне не поможет.
– Маргарита, но неужели же вы не понимали, что своим шантажом, угрозами вы подписали себе смертный приговор? – спросила я. – Ведь все шантажисты, как правило, заканчивают именно так. Я не думаю, что Валентин Расторгуев настолько недальновиден, что оставит такую свидетельницу, как вы, в живых.
– Я поняла это только тогда, когда меня привезли и посадили сюда, – сказала Старожилова.
– Вы потеряли свою пуговицу там, в холле квартиры Дубовицкого, – сказала я. – Как это случилось?
– Да я только потом обнаружила, что пуговицы нет. Наверное, я крутила ее, пока звонила Расторгуеву. Не помню. Я вообще мало что тогда понимала. Мне казалось, что все это – страшный сон. Что я скоро проснусь… и все будет по-прежнему. Но…
– После того как вы позвонили Валентину Расторгуеву и вышли из квартиры Дубовицкого, куда вы направились? – спросила я.
– К себе домой. Я напилась успокоительных лекарств и кое-как уснула, – ответила Маргарита.
– Вы договаривались о чем-нибудь с Расторгуевым по поводу того, как вам отвечать на вопросы полиции?
– Нет, но я и так поняла, что я не должна ничего о себе говорить.
– А как же вы оказались здесь? – спросила я.
– Через два дня, кажется, мне позвонил Расторгуев и сказал, что он увезет меня в безопасное место. Потому что оставаться мне в театре и дома нежелательно, – ответила Старожилова.
– А вы спросили у него, что произошло? Почему вам нельзя оставаться ни дома, ни на работе? – задала я еще один вопрос.
– Да… то есть нет, кажется. Я не помню. Меня начали мучить кошмары, я почти не спала. Кажется, я еще раз позвонила Валентину и сказала, что я не выдержу.
– Не выдержите и что? Что вы собирались делать дальше?
– Вы знаете, временами я уже готова была пойти в полицию и все рассказать!
– Но вы не сказали об этом своем намерении Расторгуеву?
Маргарита не ответила.
– Так вы сказали Расторгуеву о том, что собираетесь идти в полицию и сдаваться? – еще раз спросила я.
– Ах, я не помню! – с досадой воскликнула Старожилова. – Да какое это имеет значение?
Вот ничего себе! Я просто была поражена инфантильностью Маргариты. Такое важное обстоятельство, оказывается, не имело для Старожиловой особого значения.
Стоп! То, что Маргарита решила сознаться в том, что она застрелила Владислава Дубовицкого, действительно решающего значения не имело. Значение имело то, что Расторгуев боялся. Если Маргарита сознается в убийстве любовника, она может рассказать и то, кто помог ей замести следы. То есть следствие выйдет на Расторгуева, а если полицейские начнут копать – то и до его маленького бизнеса с девушками могут дорыться.
– Пожалуйста, освободите меня от наручника, – попросила Маргарита, вырывая меня из размышлений.
Я вынула из сумки отмычки и сняла наручник. Старожилова стала массировать освобожденную от оков руку.
– Как вы себя чувствуете, Маргарита? – спросила я.
– А вы как думаете? – искоса глядя на меня, довольно нервно отреагировала Старожилова. – Вы не можете и представить себе, что я тут пережила. Я думала, что еще немного, и я слечу с катушек! В этом темном подвале, на бетонном, холодном полу, да еще и скованная наручником!
– Кто вас привез сюда? –
