спросила я.
– Да Расторгуев же и привез!
– И что, он сразу же отправил вас сюда? – задала я следующий вопрос.
– Ну да. Неужели вы думаете, что он приготовил мне комнату наверху? Я только тогда, наконец, все и поняла. Поняла, как я влипла. Но было уже поздно. Меня заковали в наручник. Бросили на грязный пол.
– Вас хотя бы кормили? – спросила я. – Водили в туалет?
– Вы бы видели, какую еду мне приносили, – с ненавистью проговорила Маргарита, – просто помои, по-другому и не назовешь.
«Интересно, а что же ты, дорогая, хотела? – подумала я. – На что рассчитывала? Что тебе принесут черную икру и лобстеров? Или же выделят комнату, обставленную как в пятизвездочном отеле? Скажи еще спасибо, что осталась жива, что тебя не пустили в расход сразу же по прибытии сюда. А, кстати, почему же Расторгуев действительно тянет время?»
– Вы спросили, водили ли меня отправлять естественные потребности? – продолжала между тем Старожилова. – Да, было такое дело. Несколько раз меня водили в туалет. Но это только потому, что я требовала. Я стучала в стену, кричала, нет, я орала что есть силы. Вот только поэтому я, наверное, и добилась своего.
– И все-таки ничего непоправимого с вами не случилось, Маргарита, – заметила я. – Вас не пытали, не избивали, не истязали. Это уже хорошо.
– Но меня будут судить, – возразила Старожилова. – Сколько лет дают за убийство?
– Это зависит от обстоятельств, – уклончиво ответила я. – За убийство в состояние аффекта, возможно, отделаетесь небольшим сроком. Правда, все усугубляется тем обстоятельством, что вы не признались сразу.
– А если я расскажу все, что знаю об этом преступном бизнесе? Я имею в виду, отправку девушек за рубеж. Я готова дать все показания!
– Еще раз повторяю, Маргарита: подобные вопросы решает суд, – строго сказала я.
Мне уже надоела постоянная торговля, которую вели фигуранты этого дела. То Константин Трегубенков вопрошает, сколько он может получить за два покушения на убийство. То Алевтина Куприянова выторговывает неприкосновенность своего племянника в обмен на показания. Теперь вот и Маргарита туда же. Тоже вот, видимо, считает, что застрелила она Владислава Дубовицкого, находясь в состоянии аффекта, доведенная объявлением о разрыве отношений.
– Как же вы меня нашли? – спросила Старожилова.
– Путем логический рассуждений и размышлений, – ответила я.
– Давайте уйдем отсюда, мне страшно и я устала, – совсем как маленький ребенок, пожаловалась Маргарита. – Прошу вас, уведите меня отсюда.
– Подождите, – остановила я женщину. – Помолчите.
Я прислушалась. Кажется, за дверью кто-то был. Определенно. Во всяком случае, я услышала какой-то шум.
Маргарита замерла. А я вся обратилась в слух.
Может быть, мне просто показалось? Нет, в гараже действительно кто-то находился. По всей вероятности, это были мужчины. Я отчетливо слышала их голоса. Сколько их? Надо бы переместиться поближе к двери и послушать.
Так я и сделала. Стараясь двигаться бесшумно, как это было только возможно, чтобы не обнаружить своего присутствия раньше времени, я подошла к двери. Потом я начала искать хоть какое-нибудь отверстие, чтобы можно было приложиться ухом. Наконец я отыскала еле различимую щелку и была ей несказанно рада. Мне были слышны лишь отдельные слова и обрывки фраз. Из того, что я услышала, я сделала вывод, что владелец особняка, то есть Валентин Георгиевич Расторгуев, собирается уезжать. Значит, о том, чтобы нам с Маргаритой попытаться выбраться отсюда сейчас, не могло быть и речи. Придется какое-то время подождать.
Я отошла от двери и вернулась к Маргарите.
– Ну что там? – поинтересовалась Старожилова.
– В гараже находятся мужчины, – сообщила я, – как будто бы владелец этого особняка собирается куда-то уезжать, и по этому случаю для него готовят машину.
– Черт бы его побрал! – выругалась Маргарита.
– Кого его?
– Расторгуева, конечно! Кого же еще? Ах, какая же я была дура! Нашла, к кому обратиться!
– Ну все не так уж и плохо, Маргарита. Вы все-таки остались в живых.
– Да, – согласилась со мной Старожилова, – есть надежда, что все… что все… как-нибудь образуется? – Она с мольбой посмотрела на меня.
– Не будем забегать вперед, – ответила я. – Сейчас самое главное – это дождаться подходящего момента и выбраться отсюда.
– Да, сейчас главное – только это, – поддержала меня Старожилова.
Спустя некоторое время я снова подошла к двери, для того чтобы проверить, свободен ли путь. Вдруг Расторгуев уже благополучно отбыл, и нам можно уже предпринять попытку уйти.
Я прислушалась: было тихо. Значит, теперь вперед. Но когда я взялась за ручку двери и намеревалась открыть ее, я вдруг снова услышала голоса. Может быть, они хотят узнать, как там Маргарита? Нет, только не это. Их ведь несколько человек. Ладно, нечего загадывать раньше времени. Но некоторые меры предосторожности все-таки следует предпринять.
Я раскрыла свою сумку и вынула из нее пистолет. Все это я проделала, не отходя от двери. Потом я возвратилась к Старожиловой.
– Маргарита, – обратилась я к ней, – я думала, что путь свободен, но люди оттуда еще не ушли. Поэтому необходимо соблюдать строжайшую тишину, чтобы остаться незамеченными.
– Хорошо, – шепотом ответила женщина.
Я подумала, что надо бы попытаться послушать разговоры тех, кто в данный момент находился в гараже.
Я снова подошла к двери и совсем чуточку приоткрыла ее. Образовалась небольшая щелка, через которую я увидела трех человек. Хорошо, что мужчины были заняты разговором, и не следили за дверью, за которой находились мы с Маргаритой.
Из их беседы я поняла, что один из этой троицы уезжает. И, по всей видимости, это был сам Валентин Расторгуев. Сквозь отверстие не полностью прикрытой двери я увидела представительного мужчину лет пятидесяти довольно высокого роста, который несколько скрадывал его полноту. Насколько я поняла, в данный момент он отдавал распоряжения.
Я прислушалась:
– Ты, Михаил, будешь следить за домом.
– То есть я должен буду остаться здесь, Валентин Георгиевич? – задал вопрос Михаил, мужчина гораздо моложе Расторгуева, на вид лет так сорока двух – сорока пяти.
– Да, – подтвердил начальник Управления культуры, – позже я отдам необходимые распоряжения. А сейчас я улетаю в Москву, а оттуда… в общем, ты остаешься.
– Понял, Валентин Георгиевич.
– Ты, Михаил, должен завершить тут все дела к моему возвращению, – продолжал отдавать распоряжения Валентин Расторгуев. – Тебе, надеюсь, это понятно?
– Понятно, Валентин Георгиевич. А когда вас встречать? – спросил подчиненный Расторгуева.
– Меня не надо встречать, – жестко проговорил Расторгуев. – Я сам дам тебе знать, когда придет время, когда ты мне понадобишься. Тебе самому не надо мне звонить, понял? Не проявляй инициативы, и все будет хорошо. Инициатива, она наказуема. Надеюсь, ты знаешь про эту народную мудрость.
Михаил промолчал.
– Еще раз повторяю, Михаил, к моему приезду дома
