ни Марина, ни ее муж что-то не торопились бежать за Олей. Наоборот, они стояли на месте ровно и не сводили с Саши своих странных глаз.
Саша уже начал чувствовать себя под их взглядами неуютно, но тут он услышал справа от себя какой-то звук. Стас лежал слева и вел себя безупречно тихо. В сознание он еще не приходил, поэтому никого не тревожил. А тот звук, который Саша услышал, исходил из дальнего темного угла и напоминал то ли писк, то ли всхлип, изданный женским голосом.
– Кто там?
Вместо ответа Марина улыбнулась и откинула ногой несколько коробок. Они были пусты, поэтому отлетели в сторону легко и быстро. В тот угол, обыскивая бункер, Саша со Стасом не заглядывали. Чего им было смотреть, если там одни коробки? Но теперь получалось, что они сглупили. И за коробками все это время кто-то прятался. Как мог, Саша свернул голову в ту сторону и всмотрелся в полумрак.
Увиденное его поразило несказанно.
– Оля? – произнес он. – А почему ты тут? И ты что? Ты тоже связана?
Оля в ответ заплакала еще горше. Рот у нее был заклеен, говорить она не могла, лишь издавала невнятные звуки, похожие на писк, и елозить, издавая едва слышный шорох. Так вот откуда исходил этот звук, который изначально привлек внимание друзей. Это попискивала вовсе не мышь, это Оля просила о помощи.
– Ты почему связана, Оль?
Конечно, Оля при всем желании не смогла бы ему ответить. Но слова Саши, как ни странно, развязали языки Марине и ее мужу.
– Ну, наконец-то! – воскликнула женщина.
– Туго же до тебя доходит, приятель! – добавил Степан. – Понял теперь, что и ты, и твой дружок, и наша дорогая Оленька – все вы находитесь тут у нас в качестве пленников. И что с вами делать, мы с женой еще подумаем.
– Да чего там думать. Я тебе уже все сказала. Оставим их тут.
– Нельзя их тут оставлять, Мариночка. Ты же видела, что из этого может получиться. Если бы мы с тобой ребят сегодня так вовремя не перехватили, они бы весь поселок на уши бы поставили, в полицию бы побежали. Весь наш план пошел бы коту под хвост.
– Мы их оставим тут связанными. Со спутанными ногами они много не набегают. И со спутанными руками потолок снова не проковыряют.
– Это ты права, конечно. А ну как освободятся? Удрать им тогда пять минут будет. Дырку-то в потолке мы еще когда с тобой заделаем.
– Если вообще заделаем, – презрительно хмыкнула Марина. – С твоими-то руками, Степа, много не заделаешь.
– Ломать – не строить, ломать оно всегда легче, – примирительно заявил ей супруг. – Сам я починить не смогу, не обучен грубым навыкам. А холопов со стороны привлекать для такой работы, так их тогда тоже тут оставить придется. Не многовато ли народу в нашем бункере скопится? Могут возникнуть вопросы.
Марина покачала головой:
– Мы их тут оставим. Пусть лежат.
– Удрать могут, Мариночка. Или кричать начнут.
– Мы им рты завяжем.
– Рты заткнуть – это ты хорошо придумала, Мариночка. Но опять же с кляпами та же история получается, что и с веревками. Заткнем мы им рты, а они кляп разжуют да выплюнут. Эти пленники, они на какие угодно хитрости готовы пойти, лишь бы смерти избежать.
– Тихо ты! – шикнула Марина. – Не пугай их раньше времени!
– Да я и не пугаю, Мариночка. Это же я только так, для примера говорю. Можем и не убивать. Конечно, очень даже запросто. Оставим их тут. Они тут и сами помрут. Без еды человек почти месяц может прожить, а вот без воды они раньше загнутся. Через недельку-другую мы с тобой сюда заглянем, что от них останется, захороним. Или вовсе просто так оставим. Будет им подземный склеп. Каждому по отдельному помещению даже можем выделить. Не всякий фараон с таким комфортом на тот свет отправлялся. Но мое мнение, Мариночка, что гуманней будет их все-таки придушить. Или пристукнуть. Ну, просто чем-нибудь тяжелым им по темечку ударить, чтобы уж сразу умерли и не мучились бы сутками напролет. Ты как считаешь, а?
Саша слушал и не верил своим ушам. Кто это говорит? Неужели перед ним тот самый рафинированный и вежливый Степан, который даже комара не мог прихлопнуть, не извинившись предварительно перед ним? И этот чистоплюй совершенно спокойно рассуждает о том, что пленников надо убить, чтобы избавить от страданий. И даже настаивает на этом. Ишь, гуманист какой выискался!
– Не надо нас убивать!
Это очнулся Стас. И Степан очень из-за этого расстроился.
– Видишь, Мариночка, теперь еще и третий в себя пришел. А если он сейчас тоже плакать начнет? Оля ручьем ревет, я с трудом ее плач переношу. А если еще и эти заревут, то мне совсем тяжело придется. Ты если о себе не думаешь, то меня хотя бы пожалей! Я же совсем к таким вещам непривычный.
– Ты ни к чему не привычный. Все за тебя делать приходится!
– Зато я всегда рядом, Мариночка. И всегда на твоей стороне. И вспомни, кто этих двоих сегодня в бункер на себе обратно волок. Кто замок приделывал. Кто всегда и во всем тебе помогал! И сейчас я голосую за то, чтобы их убить сразу и быстро.
Марина нерешительно, но все же кивнула:
– Ты прав, любовь моя. Придется нам их прикончить. И лучше не тянуть, а сделать это прямо сейчас.
– Всех троих! – обрадовался Степан. – Разом! Газ можно было бы пустить, это очень гуманный вид смерти. Но боюсь, что весь дом может провонять. И в любом случае, бункер твой брат отгрохал просторный, чтобы его целиком газом наполнить, много газа уйдет. Расход большой получится. Неэкономно.
Слыша, как этот тип рассуждает о том, как будет их убивать, чтобы быстро получилось, а главное, дешево, Саша почувствовал такую злобу, что сам себе удивился. Впрочем, злился он не на Марину, и даже не на Степана, а исключительно на себя самого. Надо было думать, прежде чем лезть в этот бункер. И надо было поставить в известность о своих планах Гавра. Сейчас тут уже тусовался бы отряд спецназа, а Марина со Степаном не рассуждали бы о различных видах казни, а лежали бы тихонечко на полу, придавленные чьим-нибудь тяжелым каблуком.
И стоило Саше подумать об этом, как потолок над ними внезапно исчез. Вот так в один момент, был и вдруг нет! Не стало потолка, а в образовавшийся прямоугольник стало хорошо видно покрытое звездами небо, с которого прямо на
