— Интересный случай, моншер.
— Не то слово. Он там, я в тайге, делать нечего — приходится просить тебя. Найди, пожалуйста, брата Даррелла. В смысле, хозяина брата Даррелла. Ты его должен помнить, я однажды после игр вас знакомил. Он, кстати, недавно вернулся из Аравии.
— Конечно, Саша.
— Ты с ним свяжись, пожалуйста, объясни ситуацию. Заодно сможете поболтать о том, что его в последнее время интересует. Про дела арабские да про штурм крестоносцами Мансуры.
— Любопытно, моншер, меня это в последнее время тоже интересует.
— Повспоминаете, как Людовик Святой и братья сражались. Вот были сеньоры!
Легким движением Олег пнул меня в бедро. Легким-то легким, но я едва удержался, чтобы не застонать прямо в трубку. Пора прекращать.
— Ладно, заговорился. А работы у нас с тобой невпроворот. К делу. Я у него в гостях забыл гроссбух кожаный.
— Да, — вздохнул Сашенька. — Я сам такой. Заболтаюсь порой с умным человеком и вещь забуду.
— Точно! Мы с ним о творчестве Хорхе Семпруна спорили, ну, сам понимаешь, то ли гений он, то ли нет еще, а у него в гостиной, на столике, катехизис лежал старинный.
— Забавно, — раздалось из трубки.
— Один в один как тот гроссбух. Ну я его сверху и положил для симметрии. Там по бокам еще — две колонны книг из серии «Пламенные революционеры». Он их собирает. А забрать забыл. Так вот, этот гроссбух я по старой работе хорошим людям должен отдать. У них без него дело стоит.
— Чего ж не помочь хорошим людям, моншер? Сделаю что смогу.
— Записывай.
Я продиктовал телефон своего отдаленного знакомого. Так уж получилось, что мне запомнился именно этот номер. Хозяином его был подающий надежды дипломат в МИДе. Когда-то один из моих романов закончился уходом девушки к нему. Не без долгого выяснения отношений между всеми троими… Телефон у моего знакомого служебный. Если будут проверять, то выяснят, что оплачивается Министерством иностранных дел.
— Да, вот еще что, Сашенька, — добавил я, чтобы завершить разговор естественнее. — Он на Тверской живет, в доме по соседству с кафе «Пушкин». У него туда карточка гостевая есть с какой-то невообразимой скидкой. Чуть ли не семьдесят процентов. Если соберешься с ним встречаться — лучше там. С такой карточкой можно посидеть от души. Цены в «Пушкине» — от голода замерзнуть можно, тоже учти.
— Спасибо, моншер. Без скидок мне такие цены совсем не по карману.
— Как получишь записи, набери этот номер, он принадлежит одному из местных сотрудников. Мой что-то барахлит. Потом скажу, куда везти. Ну все, бай.
— Бай, моншер, — ответил Сашенька.
Да, жить мне оставалось до передачи записей Олегу или кому-то из его подельников.
— Что за декларация Бальфура? — подозрительно спросил Олег. — И вообще, что это за треп? Вы что, как нормальные люди разговаривать не можете?
— Если бы мы говорили как обычно — мы бы часа три протрепались. Мы ведь знатоки.
— Вот и сидел бы в знатоках, а не лез бы в начальство, — встрял Николай. — Тоже мне, топ-менеджер.
— Что за декларация Бальфура? — повторил Олег.
«Цепкий мужик, — подумал я. — Надо выкручиваться».
— Декларация лорда Бальфура лорду Ротшильду о праве евреев на образование государства в Палестине.
— Вот сионисты хреновы! — Взгляды Николая недалеко ушли от отцовских.
Олег тем временем сосредоточенно копался в телефоне.
— Не врешь, — сказал он. — А брат Даррелла — это кто?
— Мы оба собачники, следим за родословными своих зверей. Брат моего фокса живет у мужика, в доме которого я ваш гроссбух забыл.
— Не, ну болван, — снова встрял Николай. — Слова нормально сказать не может.
— Ладно, подождем звонка, — предложил Олег.
— И когда будут документы? — спросил Николай.
— Сами понимаете, после работы он поедет, заберет. К вечеру, наверное, все будет.
— К вечеру! — недовольно повторил Олег. — И эти еще завалились. С восточной-то кровью.
— Ну что, снова в фуру его? — просипел Николай.
— Ты что, с ума сошел? — крикнул Олег.
— Так куда его девать? В дом нельзя, в бане резвятся…
— На цепь посадить в будке.
Унижения на сегодня не закончились. Так и сделали. Интересно, что за зверь у них был? В кольцо на шею я пролез, хорошо, что кофта защищает. Слава богу, самый добрый из компании, Николай, кинул мне какое-то старое пальто. Олег, кстати, сегодня приехал в новом, синем. Все-таки неплохо он в своем автосалоне зарабатывает — гораздо больше, чем может себе позволить хозяин такого заведения. Да, если я отсюда когда-нибудь выйду, никогда не стану сажать Даррелла на цепь. Я вспомнил, как мой пес, отпущенный на волю, прорыл под забором подкоп, и я едва успел ухватить его и вытащить за хвост. Слава богу, природа вместо хвоста приделала фокстерьерам специальную «ручку», чтобы вытаскивать их из норы вместе с барсуком или лисой. При мысли о лисах я вспомнил Юлю.
Господи, как я ненавижу холод и голод… Под конец жизни почувствовать себя Шариковым — ужасно для разумного существа…
Из бани выглянули раскрасневшиеся, чуть подвыпившие Анвар и Кира. Она зашла обратно в баню, а Анвар, признав мясо барана достаточно отлежавшимся, насадил его на шампуры. Мясо было готово через полчаса. Из баньки выглянула кутающаяся в свой пуховичок Кира и получила на пластиковую тарелку шесть кусков отборной баранины. Остальное мужчины разделили между собой. Полилось красное вино, заблестели стопки с водочкой.
— Как ты поедешь? — спросил Анвар у Киры.
— Да не поеду я сегодня, завтра поеду. Заодно и мужло-убийцу вывезем.
Понятно, Сергей Геннадьевич запретил что-то со мной делать на его даче. Разумно, как ему потом в большой малахитовой джакузи отдыхаться будет? Совесть, наверное, замучает, бывший мент все-таки. Все они тут, кроме Киры, бывшие. Даже у Анвара повадки какие-то необычные.
Я потихонечку завыл.
— Ну что, жалко себя? — обернулся ко мне Олег. — Повой, дам кусок мяса.
Господи… Унижаться не хотелось. Умирать надо гордо. Но сил сдержаться у меня не было.
— Жалобнее, жалобнее, — засмеялся Олег.
Да, если они безумны, он безумнее всех. Николай кинул мне маленький кусок мяса. Я жадно схватил его. Умру без резей в животе. Пожалуй, правильный урок — сражаться до последнего. Умереть силы будут.
— Зря ты ему дал, — сказала Кира. — Представляешь, какая дрянь? Девушку убил, которая его любила. Все они, мужики, так, все насилие от мужчин.
Чтобы нагляднее продемонстрировать гневно высказанный тезис, она подошла и с размаху ударила меня по ребрам. Треска не было, сносить побои мой организм уже научился. Неужели человек действительно ко всему привыкает?
— Какая гадость, на тебе, на! — Кира входила в раж.
— Пойдем, дорогая, оставь его, — схватил ее за руку Анвар, и они ушли в баню.
Наступила последняя ночь в моей жизни.
— Можешь в будку залезть вместо собачки, там подстилка есть, — шепнул Николай.
— Вот спасибо за разрешение.
Тем не менее я покорно убрался в будку. Если заснуть на холоде, то смерть может прийти незаметно и легко.
Мне хотелось думать о Юле. Лицо, плечи, ноги… Ах, как сидели на ней чулки! Вместо Юлиных ног в голову почему-то лезли Дашины. Вот кто обожал игры с чулками. Доигралась. Черный чулок, затянутый вокруг шеи, черное лицо… Ужас какой. Стоп. А почему чулок черный? Нам с Владимиром Николаевичем она демонстрировала телесные. Конечно, могла и переодеться. Но, похоже, напоследок он правду сказал. Не он в тот роковой день был у нее последним. Мысли клубятся, попробуй засни. Даже насмерть замерзнуть не получается. Я видел лица бывшей жены и сына, Юлину улыбку…
В глаза ударила резкая вспышка света. Галлюцинации? Взрыв — один, другой. В центре двора грохнули три свето-шумовые гранаты. Калитка слетела с петель, во двор ворвались люди в сером камуфляже.
— Стоять, руки вверх!
За милицейским спецназом вошел майор Беляев в штатском. Боже, как я рад этому человеку! Пусть хоть всю Айн Рэнд процитирует вместе с ее доносами на коммунистов, хоть фон Мизеса, хоть всю чикагскую школу, хоть Пиночета. Кто знал, что спасение придет в таком виде?
А я все-таки молодец! «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Майор Беляев приближался ко мне.
— Хорошо вы, Александр Михайлович, тут сидите, ровно собачка на привязи.
«Действительно, сукин сын», — подумал я про себя. Ко мне возвращалось критическое мышление.
Сашенька — гений. Мы оба…
Олег, надо отдать ему должное, идиотом не был. И на подозрительную завязку разговора обратил внимание не зря. Лорд Бальфур, автор письма Ротшильду, в замке Шос вовсе не жил — там жил Дэвид Бальфур, герой романа Стивенсона «Похищенный». Уверен, что Сашенька сразу заметил несообразность. Ухватился за ниточку и стал ее разматывать, тем более что я дал ему дополнительный сигнал — один из последних фильмов Кэри Гранта, где он сыграл вместе с великолепной Одри. Детектив, кстати, назывался простенько и незамысловато — «Шарада».
