Если бы он попросил, я бы осталась. Кроме Бобби, там были ещё трое ребятишек, и отец выглядел явно замотанным. Но он не попросил, а я не решилась навязываться. И потом жалела. Появилось бы дело, которое отвлекло бы меня от собственных мыслей.
У нашего дома стояла машина; она показалась мне знакомой, и почему-то вдруг взбрело в голову, что это Марк.
Конечно, ерунда; Марк не знал, где я, и вообще он должен быть в больнице до понедельника. Но, увидев машину, я вспомнила, как он разыскал меня на ферме Гаррода, и подумала, что теперь не был так нежеланен, как тогда. Ведь ему я могла бы рассказать все, как той женщине в баре, и он мог хоть отчасти понять меня. Он всегда прилагал огромные усилия, чтобы понять меня. Можно его ненавидеть, но нельзя не признать, что он изо всех сил старался.
Пожалуй, теперь я и ненависти к нему не испытывала. Я слишком устала и измучилась, чтобы кого-то ненавидеть, а его тем более. Да, я была бы рада поговорить с Марком. Я вынуждена была себе в этом признаться. В сравнении со всей моей прежней жизнью, время, проведенное в его доме, оказалось самым спокойным, благополучным, честным и упорядоченным.
Мне снова захотелось выпить, и я остановилась у дверей, прикидывая, есть в доме что-нибудь. Но вряд ли. Уж об этом мама заботилась. Неужели ей втайне никогда не хотелось выпить?
Ключа у меня не было, поэтому пришлось стучать. Открыла мне Люси, как и накануне, только лицо у неё не было таким опухшим.
– О, Марни, мы так тебя ждем. К тебе тут приехали.
Я прошла в гостиную. Там дядя Стивен разговаривал с Терри.
– Как хорошо, что ты пришла. Я только что приехал. Едва нашел – не знал точно, где ты остановилась, – сказал Терри.
На нем был желтый галстук под зеленой спортивной курткой с бордовым жилетом.
– Как ты вообще узнал, где я?
– Услышал сообщение по радио. Я и думал, что оно касается тебя, пока не позвонил вам домой, но так и не дождался ответа. Тогда меня вдруг осенило. Я подумал: это же её мать!
Они пили пиво. Наверное, дядя Стивен достал где-то. Я села на стул.
– Зачем ты приехал?
– Подумал, может, нужна помощь. Я же не знал, в каком ты положении.
Он понимающе улыбался. Что-то тут было не так, но я слишком измучилась, чтобы разбираться. Все происходило как во сне, когда встречаешь в одном мире человека совсем из другого измерения.
Дядя Стивен сказал:
– Мистер Холбрук сообщил мне, что твой муж серьезно пострадал во время скачек. Я представления не имел. Тебе следовало нам сказать, Марни.
Я все ещё смотрела на Терри.
– Ему не стало хуже?
– Нет.
Вошла Люси.
– Ужин готов, милая. Нам всем давно пора подкрепиться. Мистер Холбрук? Я накрываю на четверых.
– Да, спасибо, – кивнул Терри. – Хотя мне нужно будет пораньше выехать обратно.
Ужинали мы в столовой; там стояла совершенно новая мебель, которую я купила для этого дома, и, в отличие от других комнат, она не будила во мне никаких воспоминаний. Хотела бы я знать, отчего часы на кухне вызывали у меня такую ненависть. Никогда, видно, этого не вспомнить. Но пока я сидела и ковыряла в тарелке ветчину, вдруг живо возникло ощущение прикосновения к ногам грубой шерстяной ткани, когда меня подняли из постели и посадили на мужское колено. И тут же памяти всплыла ужасная драка, просто настоящее смертоубийство. Дрались папа с каким-то мужчиной…
– Ешь, милая, – уговаривала Люси. – Знай я, что будут гости, я бы что-нибудь испекла.
За столом почти не говорили. Никто не знал, насколько другие в курсе дела, и каждый боялся ляпнуть что-нибудь не то. Дядя Стивен с Терри затеяли разговор о подводной охоте.
– Марни? – Терри повернулся ко мне.
– Да?
– Почему бы тебе не поехать со мной?
– Куда?
– Если ты не против, я мог бы отвезти тебя домой.
Я ткнула вилкой кусок ветчины, но не подняла его с тарелки.
– Почему ты не хочешь, Марни? – спросил дядя Стивен.
– Чего не хочу?
– Чтобы мистер Холбрук отвез тебя домой. У тебя выдался трудный день, к тому же твой муж плохо себя чувствует, нужно быть рядом с ним. Наверное, он беспокоится. Мы с Люси тут сами справимся.
– Я не могу ехать домой.
– Ты могла бы приехать сюда ещё раз через несколько дней. Так будет лучше.
– Марк пока в больнице. Все равно я не могу ему ничем помочь.
Я ещё не договорила, но внутри словно вспыхнул свет. А почему нет? Вдруг оказалось, что больше всего на свете мне хотелось поговорить о Марком. Вернуться к нему и заполнить все пробелы в моих прежних рассказах. Приехать и сказать: вот я какая, вот что со мной случилось, вот от какого гнилого корня я происхожу; что удивительного, что я не соответствую твоим представлениям о женах?
Понимаете, на свете не было больше ни единого человека, с которым я могла бы так поговорить. Я не хотела возвращаться к нему навсегда – я просто хотела поговорить.
– Если ты уедешь сегодня вечером, – сказал дядя Стивен, – обещаю тебе, я лично прослежу, чтобы все здесь было в порядке. Я могу задержаться на несколько дней… – Он потер нос, посмотрел на Терри и осторожно продолжил: – Тебе, Марни, все равно тут больше не жить.
– Зачем ты приехал? – опять спросила я Терри.
– Но, милая, я думал, тебе нужна помощь.
– В самом деле?
– А ты полагаешь, я тащился в такую даль ради удовольствия? Я подумал: у Марни неприятности, Марк в больнице, так, может, я смогу помочь? Ну, признаюсь, никакой особой любви к Марку я не испытываю. А ты бы на моем месте как поступила? Но я не собираюсь носить камень за пазухой.
– И ты… отвезешь меня домой?
– Конечно. Но если ты не хочешь, оставайся. Мне все равно. Я просто предлагаю тебе по-дружески.
Я слишком устала, чтобы обдумать все основательно. В его словах чего-то не хватало, но сознание мое упорно не включалось. Я все ещё была слишком погружена в свои мысли.
– Или ты хочешь, чтобы я сделал что-нибудь другое? Как вы считаете, мистер Тревил? Могу я ещё чем-то помочь?
– Отвезите Марни домой. Я был бы вам за это очень благодарен… и уверен, она тоже.
Мысль вновь увидеть Марка была явным сумасшествием; но я уже не могла здраво рассуждать. Я хотела его видеть. Я должна была рассказать ему.
И все же я не призналась в этом сразу. Я досидела до конца ужина, потом пошла в спальню мамы и постояла там несколько минут; посмотрела на одежду в шкафу, на старый синий халат с пуговицами, обтянутыми шелком, на туфли – три пары, очень маленькие и все черные; и вдруг она показалась мне не порочной и преступной, а несчастной и жалкой. Все, что она делала, кроме, пожалуй, одного, вызывало во мне жалость: вся её ложь, её спектакли, её безумная гордость… Комната была пустой и холодной, в ней сохранялся слабый, застоявшийся запах гиацинтов и тления.
Спустившись вниз, я сказала Терри, что еду с ним.
Ночь стояла холодная, но ветер стих. Я поцеловала дядю Стивена и старушку Люси, пообещала вернуться через несколько дней, но в общем-то даже не думала это всерьез.
Мы стремительно мчались сквозь ночь. Я думала о том, что жизнь похожа на сумасшедший дом, где каждый скрывает свое безумие от остальных. И среди этих безумцев ты с трудом пробиваешься к другому человеку, который кажется тебе здоровым и разумным. Что я теперь и делала.
– Странно, знаешь, – заметил Терри, – я звонил тебе в среду, чтобы узнать, не прокатишься ты со мной куда-нибудь в пятницу вечером, – и вот мы едем, милая. Никто не знает, что ему выпадет.
Тут что-то щелкнуло у меня в голове и встало на место
– Как ты узнал, что моя фамилия Элмер?
– Дорогая, я всегда считал, что первый твой брак – выдумка. Вообще-то мне наплевать, но так и подмывало проверить, прав ли я. Поэтому я пошел в отдел регистрации, посмотрел запись вашего брака с Марком и обнаружил, что он женился на Маргарет Элмер, девице, приход святого Джеймса, Плимут.
– Понятно.
– Не хочешь рассказать?
– Нет, Терри, не сейчас.
– И Марк давно об этом знал?
– Почти с самого начала.
Терри присвистнул.
– Странный он человек. Словно флюгер, никогда не знаешь, в какую сторону подует.
– Дует не флюгер, а ветер.
– Защищаешь? Гораздо веселее, когда жена проявляет к мужу здоровый антагонизм. Зачем ты вообще вышла за него замуж, милая?
Зачем я вышла за Марка замуж? Я могла бы, пожалуй, ответить, но вот знаю я на самом деле, почему возвращаюсь к нему? Разве к мужчине возвращаются просто для того, чтобы объясниться? И как я собираюсь уехать после того, как объяснюсь?
– Прости, если это прозвучит несколько театрально, – продолжал Терри, – но Марк явно обрел над тобой какую-то власть. Ясно было, что он сходит по тебе с ума, и очень скоро стало ясно, что твоя милая мордашка на самом деле скрывает жгучую ненависть к нему. А одного этого достаточно, чтобы возбудить любопытство даже самого беспристрастного двоюродного брата.
