— Чтобы у профессионала пушка выстрелила в собственных штанах! Чушь!
— Ничего не чушь, ребята рассказывали, что весь салон был залит кровью.
— Может быть, появился кто-то четвертый и отомстил за тех трех.
— Или предохранитель был неисправен. А может, он и забыл поставить на предохранитель. Знаешь ведь, как бывает, когда стреляешь в людей. Я сам иногда забываю.
— Не-е… — протянул первый после паузы, видимо, он все-таки не согласился с приятелем.
Снова послышались шаги, на сей раз удаляющиеся.
Каменева передернуло. Ему вдруг стало холодно и жутко. Он пригнулся и осторожно направился в темноту двора.
* * *
Лера поежилась в большом кресле, наблюдая, как Егор пялится в ночь за окном. Он вернулся бледный и хмурый, пытался вяло улыбаться, пока она кормила его ужином, даже шутил, но получалось у него это неуклюже, невпопад и механически. Думал он о чем-то своем, о чем не хотел говорить ей. А она не стала давить на него расспросами. Пусть переживет, что бы у него там ни случилось, решила она. Если бы произошло нечто действительно серьезное, он бы сказал сразу… Но с каждой минутой в ней росло беспокойство. Ну чего он стоит и рассматривает темноту, вместо того чтобы поделиться с ней тем, что его тревожит, дурачок! Наконец, Егор с чувством задернул штору и повернулся к Лере:
— Чувствую себя так глупо…
Девушка пожала плечами.
— Можно чувствовать себя плохо, когда голова болит, или хорошо, когда не болит ничего… Как это, чувствовать себя глупо?
— Ну да, хорошо тебе говорить. Ты-то не выбиралась из окна собственного офиса.
— Между прочим, — Лера улыбнулась, — твой любимый Брюс Уиллис только так и поступает. Радуйся, что ты теперь живешь жизнью настоящего киногероя.
— Просто забудь это имя, ладно? Брюс Уиллис обитает в охрененном доме с тремя бассейнами, имеет сеть ресторанов «Планета Голливуд» и все его умопомрачительные трюки в кино выполняют каскадеры. Так что моя жизнь абсолютно не походит на его. Даже близко не лежала!
— Ворчун, — фыркнула она.
— Ну да, конечно. — Он присел возле нее на корточки и взял за руки.
Лера обругала себя за черствость и вложила в улыбку предельную долю сердечности:
— Зачем тебе понадобилось выбираться через окно? Дверь закрыли?
— Ну да! — Он зло хохотнул. — Я ушел от «хвоста». За мной следили! Знаешь, такие два качка с пистолетами за поясом, — он как-то особенно брезгливо поморщился.
— Бедненький! — Она погладила его по встрепанным волосам. — Какой же ты у меня умница! Знаю, что тебе мои занятия радости не приносят, но будем надеяться, все это скоро закончится. Мне и самой до смерти надоело.
— Ты уверена, что я рисковал не напрасно? — Волна мягкого тепла прокатилась от кончиков пальцев до самого сердца. Женщины редко удостаивали его похвалой. Марина так и вообще не снисходила до таких сентиментальных глупостей. Все-таки Лера — просто чудо!
— Ты так мне помог! — искренне поблагодарила она. — Файлы — то, что нужно. Теперь у меня есть все, чтобы избавиться от нашей дивной троицы. — Она склонила голову набок и уставилась на него хитрым взглядом.
— Когда ты так смотришь, у меня пробегают мурашки по коже, — признался Егор. — Давай уж выкладывай.
— Как ты относишься к деньгам? — помолчав, будто на что-то решаясь, спросила она.
— У нас с ними сложные взаимоотношения, — улыбнулся Каменев. — Когда их много, я испытываю чувство, схожее с осознанием собственного ничтожества. По крайней мере, последние несколько месяцев.
— Исчерпывающе… Но все-таки, как бы ты отнесся к очень большим деньгам?
— Насколько большим?
— Допустим, к пятистам тысячам долларов, — она вскинула головку.
— Ну… — Каменев растерялся, — может быть, поговорим о чем-нибудь другом… О погоде, например, знаешь, чудный нынче был день…
— Прекрати! — резко оборвала его Лера. — Я ведь не просто так спрашиваю!
— Пятьсот тысяч… — он задумался на мгновение. — Шкура неубитого Вульфа?
— Ты догадлив.
— Я работаю в рекламе, детка. И что с этой шкурой?
— Эти деньги — лишние.
— Полагаю, Гриша совсем не считает так.
— Мнение Гриши — пустое сотрясание воздуха, — Лера откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на него. — Бодров и Климов потонут, но потянут за собой и Вульфа.
— Ты хотела сказать, что ты их утопишь?
— Как бы там ни было, но у нас есть два варианта, — она сделала многозначительную паузу. — Первый — подарить пятьсот тысяч государству, а проще говоря, каким-нибудь деятельным чиновникам. И тут даже популярный вариант Деточкина вряд ли сработает — на какое бы благое дело мы эти деньги ни пожертвовали, они тут же осядут в швейцарском банке на чьем-либо частном счете. Второй вариант — оставить деньги себе.
— Другими словами, ты предлагаешь не пускать эти полмиллиона на благотворительность?
— Именно! — кивнула она. — Такое решение сильно повлияет на твою самооценку?
— Вообще-то я не думал над этим. Но деньги эти, как бы поточнее выразиться… дурно пахнут, что ли… — Егор, сам того не желая, жутко смутился. Уж больно по-детски прозвучала его фраза.
Лера взглянула на него вполне серьезно:
— Я хочу, чтобы ты подумал и принял решение. Время не терпит. И не вздумай перекладывать бремя ответственности на меня.
— Ты словно читаешь мои мысли, — ему стало совсем не по себе. Ну и как теперь прикажете выкручиваться? — А как бы поступила ты?
— Так, как решишь ты, — Лера не поддалась на его уловку. Теперь Егору предстояла бессонная ночь, проведенная в томительных размышлениях. От этой перспективы он окончательно скис.
— Ладно, — она одарила его великодушной улыбкой. — Я тебе помогу.
— Ну?
— Утро вечера мудренее, — уклончиво ответила Лера. — До завтра это подождет.
* * *
— Вставай, соня! — Лерина ручка легонько коснулась его плеча.
Егор вздрогнул и открыл глаза. Он смутно помнил, что снилось ему что-то гадкое, что-то совершенно невозможное. В мозгу вспыхивали картинки до того красочные, что казались настоящим живым воспоминанием, а не ночными видениями. Он вытер лоб тыльной стороной ладони, почувствовав, что она стала мокрой от пота.
— Ты выглядишь так, словно всю ночь тебя раздирали на части озверевшие от голода монстры. — Она склонилась над ним и легонько коснулась губами его щеки. — Эй, добро пожаловать в реальность! На дворе 16 мая, 10 часов утра…
Он вздохнул и снова закрыл глаза. Дрожь пробежала по его телу. Он опять увидел то, что потрясло и напугало его во сне. Лера держала пистолет. Уверенно сжимала его в руке, словно пользовалась этой штукой каждый божий день. Она целилась в него. Он видел маленький черный кружок дула. Сердце его сжалось и перестало биться. Он почувствовал, как холод ужаса быстро распространяется по всему телу, как холодеют кончики пальцев. Он увидел, что полулежит на полу у какой-то обшарпанной стены. Он понял, что не может встать, потому что у него очень болит голова и он с трудом соображает. Лера усмехнулась, блеснув холодным взглядом, и медленно нажала на курок. Яркая безмолвная вспышка — все, что он успел увидеть. Он почувствовал такое отчаяние, которое не может ощутить живой человек. Оно приходит только вместе со смертью, когда ты знаешь, что никто и ничем не в силах тебе помочь.
Каменев открыл глаза, едва переводя дыхание.
— Так, дело серьезное. — Лера улыбнулась и, просунув ручку под его спину, прижалась щекой к его груди. — Просыпайся же…
— Боже! — простонал Егор, все еще находясь под впечатлением увиденного.
— Что же за гадость тебе приснилась?
— Всякие ужасы, например, ты…
— За такие слова бьют по морде! — Она вскочила на коленки и стукнула его кулачками. — Быстро скажи, что я была обворожительна, иначе я тебя задушу!
— Ладно, — он улыбнулся, начиная забывать ночной кошмар. — Ты была самым обворожительным монстром из всех, что я повстречал этой ночью.
— Прощен. — Она встала с кровати. — Пошли завтракать. Нам предстоит интересный диалог с Гришей Вульфом.
— С Вульфом?! Разве он не пребывает в уверенности, что ты… хм… в общем, что тебя уже нет?
— Только не Гриша, — усмехнулась Лера. — Он не связан с Бодровым.
— А если те вчерашние хмыри тебя увидят и доложат своему шефу? — Он привстал на локтях.
— Ты намекаешь на то, что бойцы Бодрова обладают даром ясновидения? Господи, Егор, у них же мускулы вместо мозгов! Они не знают, где я теперь живу, они понятия не имеют, в какой точке Москвы я встречаюсь с Вульфом, и потом, они до сих пор уверены, что я мертва. К тому же сегодня воскресенье, а это значит, что вчера никто из них Бодрова не видел, да и сегодня не увидит. Лев работает по выходным только в экстренных случаях. И еще, зная этих ребят, могу предположить: тот, кто меня якобы убил, до сих пор терзается сомнениями, правильно ли он поступил и не взгреет ли его шеф за излишнее рвение. Поэтому сам Лев скорее всего пока ничего о моей кончине не знает. А выяснит это разве что завтра.
