вытащил сорочку, свисавшую через край ящика. Это была шелковая ночная сорочка, и на ее рукавах виднелись вышитые веточки незабудки. Рубашка точно такая же, как обматывающая грудь Лайна в тот момент, когда его нашли мертвым.
И как только рубашку вынули, открылась еще одна страшная улика. На белой эмалевой наружной стороне ящика они увидели кровавый отпечаток большого пальца!
Тарлинг посмотрел на своего ассистента. Его лицо приняло твердое, непроницаемое выражение.
— Уайтсайд, — спокойно проговорил он, — прикажите заготовить приказ об аресте Одетты Райдер ввиду тяжкого подозрения в совершении ею предумышленного убийства. Телеграфируйте во все полицейские участки города приказ о задержании этой девушки. Потом сообщите мне, как пойдет дело.
И, не сказав более ни слова, он покинул квартиру Одетты и вернулся к себе домой.
Сэм Стей оставался в Лондоне. Полиция знала, где он проживает, и он день и ночь находился под ее неусыпным надзором. Сэм не видел ничего нового в том, что за ним по пятам следовал сыщик с невинным видом постороннего человека. Но впервые за всю жизнь это его не беспокоило. Им владело безразличие.
Смерть Торнтона Лайна оказалась для него тяжким ударом, и удар этот был такой силы, какого Сэму еще не доводилось испытывать. Даже если бы он оказался снова за решеткой, он бы отнесся к этому гораздо хладнокровнее. Ведь этот неисправимый преступник с меланхолическим, изборожденным морщинами лицом, придававшим ему старческий вид, безгранично любил Торнтона Лайна. Лайн был для него существом высшего порядка со сверхчеловеческими свойствами и способностями, о которых никто, кроме него, не знал. В глазах Сэма Лайн не мог поступать несправедливо, он был для него олицетворением всего доброго и прекрасного, высокого и благородного.
И вот Торнтон Лайн умер! Никогда не вернется он к жизни! Умер! На каждом шагу отдавалось гулкое эхо этого страшного слова. Сэм Стей отупел от горя. Все его прежние заботы и огорчения стерлись перед этим огромным несчастьем.
А кто виноват во всем? Чье предательство виной, что так скоро и ужасно окончилась жизнь этого чудесного человека? От бессилия он яростно скрежетал зубами. Никто иной, как Одетта Райдер! Это имя стояло перед ним, будто начертанное огненными буквами. Он старался восстановить в памяти все оскорбления, которые она нанесла его благодетелю. Он вспоминал каждое слово из продолжительного разговора с Лайном в день своего выхода из тюрьмы. Он вспоминал подробности плана, который они тогда выработали. Ведь не мог же он знать, что его обожаемый герой сказал ему неправду и что он, руководимый гневом и оскорбленным самолюбием, выдумал ложные обвинения и оскорбления, которые будто бы пришлось ему выслушать от Одетты Райдер. Стей знал только, что Торнтон Лайн ненавидел эту девушку, и, с его точки зрения, эта ненависть заслуживала полного оправдания. Она, она одна была виновна в смерти великого человека!
Он бесцельно брел в западную часть города, совершенно не замечая следящего за ним полицейского. Когда он дошел до Пикадилли, его вдруг кто-то вежливо взял за руку. Он обернулся с кислым видом и увидел того, кто выставил его недавно из квартиры мисс Райдер.
— Вам нечего бояться, — смеясь, сказал сыщик. — За вами на сегодняшний день ничего не числится. Я хотел бы только задать вам пару вопросов.
— Полиция уже достаточно допрашивала меня; после того как случилось самое ужасное, меня допрашивали день и ночь.
Он все-таки взял себя в руки и присел со своим спутником на одиноко стоявшую в парке скамью.
— Скажу откровенно, Сэм, мы не только ничего против вас не имеем, но даже надеемся на вашу помощь. Вы ведь хорошо знали мистера Лайна, который всегда был к вам так доброжелателен и любезен.
— Да прекратите же! — дико крикнул Сэм. — Я не хочу больше об этом говорить. Я даже стараюсь не думать... Послушайте, неужели вам непонятно? Самый великий человек из всех, кто только жил на свете, вот кто такой мистер Лайн! Ах, Боже, Боже! — Он начал причитать и, к величайшему изумлению полицейского, этот закоренелый преступник закрыл лицо руками и зарыдал.
— Я понимаю ваше горе, Сэм. Я знаю, что он очень хорошо к вам относился. Но скажите, разве у него не было врагов? Может быть, он говорил вам что-нибудь, доверил то, чего не доверил бы никому из своих друзей?
Сэм недоверчиво посмотрел на сыщика своими красными заплаканными глазами.
— А меня потом не скрутят веревками, если я сейчас расскажу вам кое-что?
— Ни в коем случае, Сэм, — быстро ответил полицейский. — Будьте добры, помогите нам, насколько это в ваших силах. Мы, быть может, тоже когда-нибудь поможем вам, если вы опять что-нибудь натворите. Ведь вы же понимаете, что нам нужно? Не знаете ли вы кого-нибудь, кто был с ним во враждебных отношениях? Или ненавидел его.
Сэм кивнул.
— Это была женщина? — спросил сыщик с равнодушным видом.
— Да, это была она! — изрыгая проклятья, воскликнул Сэм. — Черт побери, это была она. Мистер Лайн так хорошо обращался с ней, ведь она совершенно опустилась. Он поднял ее из грязи полуголодную и дал ей хорошую должность, а она отблагодарила его тем, что стала обвинять его, оклеветала самым подлейшим образом!
Гнев и ярость Сэма изливались на девушку потоком диких проклятий и ругательств, каких сыщик, пожалуй, еще и не слышал.
— Этакая подлая тварь была она, Слэд, — продолжал он, называя сыщика только по имени, как это принято у старых преступников. — Знаете, что я вам скажу? Она вообще не должна жить!
— Его голос прервался, он опять зарыдал.
— Сэм, а как ее зовут?
Сэм снова посмотрел на сыщика искоса, недоверчиво.
— Послушайте-ка, Слэд, предоставьте это дело мне, она получит свою порцию, будьте спокойны!
— Постойте, Сэм, это приведет только к новым осложнениям. Можете спокойно назвать ее имя. Не начинается ли оно на букву «Р»?
— Откуда мне знать? Может, и так... Ее звали Одеттой.
— Райдер?
— Да, так ее зовут. Раньше она служила кассиршей в торговом доме Лайна.
— Успокойтесь, наконец, и расскажите по порядку все, что Лайн сообщил вам о ней.
Сэм Стей сидел неподвижно, и вдруг в глазах его вспыхнул зловещий огонек.
— Если бы только она... — сказал он, тяжело дыша. — Если бы только я мог наказать ее!
Мысль о том, что Одетту Райдер схватит полиция, заметно исправила настроение Сэма. Ведь
