и даже подмигнул.
Если бы видеокамеры были включены, они бы зафиксировали ее смущение и легкий румянец, украсивший бледные щеки.
– Расскажите о том утре, когда ее убили. Как все было?
– Ну как… Я пил. Потом мне в пьяную голову что-то шарахнуло, и я позвонил Эдьке. Признался, что его мать со мной развелась незадолго до бегства. Вероломно, подчеркну!
– Это вас разозлило?
– Что, Кира? – Он погрозил ей пальцем. – Давай без всяких ваших штучек, а? Ловить меня на слове и так далее.
– Евгений Иванович, я попросила бы вас соблюдать субординацию. – Ее лицо покраснело еще гуще.
– Узнал я об этом не тем утром, товарищ майор, – криво ухмыльнулся Суворов. – А дня за два до того. Просто вникал в подробности, беседовал с ее адвокатом. Проникновенно беседовал!
Он стиснул зубы, вспомнив разбитый нос вероломного юриста.
– Хорошо, что было дальше? Тем утром?
– Поговорил с сыном. Предупредил, что, если он с матерью за моей спиной станет общаться, я его по миру пущу. – Суворов положил стиснутые кулаки на стол и глянул на Киру невесело. – Но это так… Пустые угрозы. Чем я ему угрожал, уже со мной случилось. По миру с котомкой зашагал я.
– Что было дальше?
– Ничего особенного. Я задремал. Тут через какое-то время Эльза звонит. Вы правильно догадались, товарищ майор. Она сообщила мне адрес, на который вызвала сына вероломная мамаша.
– Почему он не поехал туда один, а вдруг решил взять сестру?
– Эдька трус, каких свет не видывал, но не дурак. Он сразу понял, что его визит к мамаше за моей спиной может стоить ему фирмы, которой он управляет. И неясно еще: при ней ли деньги? А еще я позвонил и предупредил, что если он с матерью станет общаться… Ну, все такое. Я уже говорил.
– Вы как чувствовали, что она позвонит, – ехидно улыбнулась Кира.
– Да. Но об этом я его через день предупреждал, если что, – вернул ей улыбочку Суворов.
– Что было дальше?
– А дальше Эльза позвонила мне. Быстро назвала адрес, где прячется ее мамаша. Сказала, чтобы я поторопился, если хочу вернуть свои деньги. Иначе мать все отдаст ее брату. Она, как сможет, будет тянуть время. Я и поехал.
– На чем, Евгений Иванович? Мы отсмотрели все маршруты по пути вашего следования. Там камер уйма! Ваша машина…
– Да не на своей машине я был, – перебил ее Суворов с легкой заминкой. – Вышел за ворота, парень какой-то на тачке мимо едет. Я руку вскинул, он остановился. Поначалу-то я хотел такси вызвать. Очень я был во хмелю, товарищ майор. А тут он…
– Дальше.
Что-то подобное предполагал полковник, а она упрямо отмела его версию. Досадно.
– Мы подъехали прямо к подъезду. Я попросил его подождать. Денег дал, сказал, что недолго. Но почти тут же вышел, потому что опоздал. Кто-то уже побывал там до меня. Эльза была мертва.
– Дверь была открыта?
– Да. Даже прикрыта неплотно. Тот, кто ее убил, торопился.
– Вы искали деньги?
– Нет, конечно! Шутите, товарищ майор! – Суворова снова передернуло, как в то утро. – Моя жена лежит на полу с пробитой головой. Лысой головой! В тот момент я подумал только: зачем же волосы то обрила? Так ими гордилась… В общем, я перепугался, как ребенок, и из квартиры вон. Пока спускался по лестнице и выходил на улицу, хмель из меня окончательно выветрился. Я сел в машину к этому парню, и он отвез меня домой.
– Вы запомнили марку, номер машины? Как парень выглядел? – наклонилась в его сторону Кира. – Он может подтвердить ваши слова, Евгений Иванович?
– Должен, – кивнул Суворов, недолго подумав. – Машину запомнил. Номер – нет, но у нас в поселке камеры на каждом углу. Просмотрите записи. И он что-то говорил о девушке по соседству, к которой приезжал. Найдите ее. Вы же можете, если захотите.
Он откинулся на спинку жесткого стула и уставился на Киру. Ясно, что она озадачена. В деле появился новый свидетель, который может подтвердить, что он выходил не окровавленным, без тяжелого предмета в руках, которым был нанесен смертельный удар. Поскольку орудие убийства в квартире не нашли, убийца, стало быть, унес его с собой.
– А у меня ничего с собой не было. Это и по вашей фотографии видно. Водитель, который меня возил, может подтвердить. У вас есть еще ко мне вопросы, товарищ майор?
Она была расстроена и обескуражена. Суворов в очередной раз уходил от ареста. Ему нечего было предъявить. Да, еще требовалось найти парня, который его возил в то утро. Но Кира была почти уверена, что его найдут и он подтвердит слова Суворова.
Евгений не был идиотом. Он не стал бы тянуть время, перевирая события.
Был кто-то еще…
– Кстати, а кто меня сфотографировал? – вдруг спросил Суворов. – Погодите, попробую угадать… Этот чертов частный сыщик?
– Да, – нехотя ответила Кира. – Он услышал, как дверь щелкнула, и выглянул…
– Откуда? – поднял брови Суворов.
– Из квартиры напротив. В которой когда-то жил Пронин.
– А что он там делал?! – Его брови взлетели еще выше.
– Он там… Он там истязал некоего Бориса Вуковича. Не слышали о таком?
По тому, как стремительно Суворов увел взгляд, Кира поняла, что имя ему небезызвестно. Ее снова посетило отвратительное чувство, что Суворов умело водит всех за нос.
– Вам придется остаться у нас на несколько часов, Евгений Иванович, – решительно тряхнула она головой, вставая из-за стола.
– И насколько? – Он тоже встал и послушно сцепил за спиной руки.
Но в его жесте было больше театральности, чем покорности или законопослушности.
– Пока мы не найдем подтверждения вашим словам. Пока не найдем человека, который может это подтвердить, вы останетесь здесь. И вы наверняка, Евгений Иванович, знаете, сколько именно часов есть у нас без необходимости везти вас в суд.
Она вышла из допросной. Тут же появился конвойный.
– Пройдемте… – холодно глянул он на Суворова.
Его не оставили в отделе, а сразу увезли в следственный изолятор. И он, пока ехал, вспоминал: что они смогут доказать из совершенного им на самом деле. И скольких лет свободы ему это может стоить.
– Вы очертенели, что ли, совсем со своей самодеятельностью?! – ахнул полковник, когда Кира с Ильей явились к нему поутру с просьбой. – Предлагаете всех женщин, состоящих в родстве с погибшей, прогнать через тест ДНК и отпечатки? Да меня… Да меня из-за вас не то что с работы снимут накануне пенсии, а под суд отдадут за нарушение! Улика у них, видите ли, сыскалась! Это – не улика, майор!
