– А ключ? – вспомнила я. – У Виолетты был свой ключ от квартиры Нерпиных.
– Она давно его выбросила, – усмехнулся Виталий. – А знала о том, что у нее есть ключ, только ты. Веретенникова заявит, что тебе померещилось, а то и вовсе, что ты ее оговариваешь, чтобы получить гонорар. Не забывай, что она видавшая виды взрослая женщина. Вывернется в два счета, уж ты мне поверь. Да и какой из тебя свидетель? Ты в данном случае лицо заинтересованное. И твои диктофонные записи во внимание приняты также не будут. И Виолетта об этом наверняка знала, потому и разговорилась.
– Значит, и на показания Карины Викентьевой рассчитывать не приходится, – разочарованно закончила я.
– Думаю, Карина тоже свое получит, – задумчиво проговорил Андрей после того, как принесли наш заказ. Но тогда я не обратила внимания на его слова…
Выплаченный Вольтарской гонорар вдохновил меня на поездку в Италию. Вылетев вечерним рейсом из сентябрьского Тарасова, я уже на следующий день прогуливалась по паркам и залитым солнечным светом площадям города, который принято называть Вечным. Потом я перебралась в поэтичную прелесть Флоренции, далее – в Милан. Однако, несмотря на бесконечные восторги, я чувствовала, что не могу полностью отключиться от мыслей о работе и погрузиться в нирвану впечатлений. Наконец, я поняла, в чем тут дело. Эпоха Возрождения. Вся Италия была буквально переполнена шедеврами великих мастеров этого исторического периода. Из Милана я отбыла в Прагу, которая прекрасна в любое время года. Насладившись ее уютной спокойной атмосферой, я вернулась в уже октябрьское тарасовское утро, когда лужи от моросившего вечером дождя к утру покрываются едва заметной ледяной корочкой.
Я вернулась к своей обычной рутине – слежке за неверными женами, мужьями и любовниками, устанавливала «прослушки», вела наблюдения. А заодно к ожиданию, когда посреди всей этой серости появится стоящее дело.
Между тем я не забывала следить за городскими новостями, с интересом прочитывая электронный вариант издания «Городская жизнь». Практически ни один номер не обходился без статьи Виолетты Веретенниковой. Я беспристрастно отмечала, что каждый раз ее статьи заставляют о многом задуматься, талантливая журналистка зачастую затрагивала весьма небезопасные темы. В одном из номеров коллеги поздравляли ее с вступлением в должность заместителя главного редактора. Была даже фотография – улыбающаяся Виолетта с букетом в руках в окружении таких же улыбающихся девушек.
Когда минуло шесть месяцев со дня смерти Виталия Нерпина, Виолетта вступила в права наследования. Понятия не имею, удалось ли ей заполучить акции принадлежавшей Вольтарской дочерней фирмы, но в квартиру в высотке недалеко от Набережной она, к моему удивлению, все же переехала. И даже начала обустраиваться на новом месте. Сменила шторы, купила новую мебель.
А через две недели в утренних сводках новостей я прочла, что возле высотного дома недалеко от Мостовой площади найдено тело молодой женщины. Следствию удалось установить, что погибшая проживала на одиннадцатом этаже этого же дома и разбилась насмерть, выпав из окна. Конечно, у несчастной не было ни малейшего шанса остаться в живых. А ведь действительно, не было, подумала я, читая коротенькую заметку. Далее в статье указывалось, что ничего криминального в гибели женщины следствие не усмотрело. Предсмертной записки обнаружено не было, хотя не исключено, что женщина совершила необдуманный поступок.
Когда я прибыла на место происшествия, тело Виолетты Веретенниковой уже увезла труповозка. У подъезда, разбившись на несколько группок, толпились соседи и просто любопытствующие. Я незаметно переходила от одной группки к другой, надеясь услышать что-нибудь интересное.
– Вот ведь квартира-то какая нечистая, а? – вещала пожилая дама с завитыми подсиненными волосами. – Сначала молодая девчонка вот так же вот из окна выпала. Потом муж ее, и месяца не прошло с тех пор. А теперь вот и эта…
– Вы что-то путаете, Вероника Петровна, – возразила молодая женщина в кожаной куртке, державшая в обеих руках увесистые пакеты с продуктами. – Муж-то ее из окна не бросался.
– Ничего я не путаю! – пошла на штурм ее пожилая собеседница. – Я и не говорила, что он из окна бросался.
– Болел он долго, – присоединилась к разговору третья довольно молодая женщина в сером драповом пальто, из-под которого выглядывали полы цветастого халата. – Это были наши соседи, к ним наша врач часто ходила. Да и медсестра тоже.
– Вот я и говорю! – тотчас перехватила инициативу дама с завивкой. – Болел-болел, и ничего ему не делалось. А тут как начали один за другим помирать. Теперь вот и новая хозяйка, совсем недавно въехала, а уже на том свете. Я и познакомиться-то с ней толком не успела. Вот что квартира-то эта с людьми творит! Нельзя в ней жить. Нельзя, и все тут!
– Кто же ее купит теперь, квартиру-то эту? – поинтересовалась одна из женщин. – Страсти-то какие, я бы вот ни за что, даже забесплатно.
– А никто не купит, – живо откликнулась Вероника Петровна. – Государству отойдет. Она вроде одинокая была, ни родни, никого. А там как распорядятся. А жить там все равно никто не сможет!
Видимо, дама никак не хотела отказываться от мысли, что за всеми тремя смертями кроется мистическая подоплека.
Я и сама с удивлением думала, что же могло заставить Виолетту, только что ставшую владелицей почти новой двухкомнатной квартиры в престижном районе, да еще недавно получившую повышение, внезапно свести счеты с жизнью? Может быть, в этих заново окрашенных стенах ее вдруг начала мучить совесть. Или что-нибудь пострашнее. Не являлись ли к ней призраки в предрассветном полумраке? И не манил ли ее один из них прямо к открытому окну, увлекая вниз, за собой? Впрочем, я думаю, что призраков было гораздо больше. По моим подсчетам, по меньшей мере трое. А мать Виталия? А родители самой Виолетты? Не кружились ли они под самым потолком с одним-единственным немым вопросом: «Зачем?»
– Ты уже в курсе? – Звонок Мельникова отвлек меня от моих философских рассуждений.
– Да, я возле высотки, – подтвердила я.
– Неужели тебе поручили расследовать обстоятельства гибели заместителя главного редактора «Городской жизни»? – усмехнулся Мельников. – И что ты можешь сказать по поводу этих обстоятельств? Есть какие-нибудь предположения?
– По-моему, ничего криминального, – ответила я со всей серьезностью, на которую была способна.
– Я тоже так думаю, – заявил Андрей.
На похороны Виолетты Веретенниковой пришли
