- Нет. В самом деле. Я не могу.
Но он так настаивал, что она в конечном счете сдалась.
- Сначала они потребовали, - начала она, - чтобы у вас не было никакого влияния на политику Маризи, ни на внутреннюю, ни на внешнюю.
- Ба! Вот уж что меня не заботит, так это их политика! Что еще?
- Они просят, чтобы вы на Совете Маризи отказались от требований любого рода в пользу ваших... наших детей, если они у нас будут. При некоторых обстоятельствах этот пункт позже может быть аннулирован, но только в соответствии с их желанием.
- Ну, это не важно. И это все?
- Нет. Еще последнее и самое ужасное. Они требуют от вас десять миллионов франков, чтобы пополнить ими казну трона.
Стеттон в изумлении вскочил на ноги:
- Десять миллионов франков! Два миллиона долларов!
- Да. Разумеется, это один из способов отказа. Они отлично знают, что вы не в состоянии внести такую сумму. Это предложил Кинни... И он еще взял наши деньги! Грязный негодяй!
Стеттон все повторял:
- Два миллиона долларов!
- Они ничего не слушали, - продолжала Алина. - Я умоляла их, требовала, угрожала. Будьте уверены, им нелегко пришлось. Но они были неумолимы. Они не снизили сумму ни на одно су.
- Два миллиона долларов! - опять повторил Стеттон.
Алина стиснула его руку. В глазах ее были печаль и отчаяние.
- Ах, Стеттон, - вздохнула она. - Это означает конец. Вы должны знать: мое разочарование не менее жестоко, чем ваше. Быть так близко к счастью. И вдруг потерять его!
Стеттон вздохнул:
- Два миллиона долларов!
- Да. Чудовищно! Верховодил Кинни - этот коварный итальянец. Ненавижу его! Когда-нибудь, Стеттон, можете быть уверены, мы отомстим ему. Представляете, они претендовали - впрочем, какая разница, на что они претендовали. Мы будем отомщены; это станет целью моей жизни.
При этом я не могу осмелиться оказать им открытое неповиновение! Народ за них - я потеряю все. Я надеялась, что сегодня мы сможем обручиться, а вместо этого мы должны сказать друг другу "прощай!". - Ее голос задрожал. Вы не забудете меня, Стеттон? Вы будете думать обо мне, как я буду думать о вас? И знать...
Резкое движение молодого человека прервало ее речь.
Он вскочил на ноги и стоял перед ней, его лицо внезапно вспыхнуло упрямством. Отрывисто, как человек, принявший важное решение, он сказал:
- Алина, я достану эти десять миллионов франков.
Она тоже встала с изумленным видом.
- Стеттон, - вскричала она, - что вы говорите! Это невозможно!
- Я достану, - твердо пообещал он.
Она сомневалась, он стоял на своем и в конце концов Убедил ее. Она приветствовала это грандиозное решение.
И бросилась в его объятия, восклицая, что они наконец-то обретут счастье, их любовь будет вознаграждена.
Еще она сказала, что хотя и испытывает крайне неприязненные чувства к Кинни и остальным, вынудившим ее уступить, но если Стеттон полагает, что она стоит такой суммы, то ей следует сделать все, чтобы он не пожалел об этой сделке. К тому же, простодушно добавила она, разве он не станет владыкой принцессы, имея ее в женах?
Решив самое главное, они перешли к обсуждению подробностей. Конечно, Стеттону необходимо поехать в Америку, увидеться с отцом.
Впрочем, он не ожидал большого сопротивления со стороны родителей. Его отец, конечно, не придет в восторг от перспективы лишиться двух миллионов долларов, зато мать будет счастлива заполучить в невестки принцессу Маризи! За такое приобретение она согласилась бы заплатить вдвойне. Нет, здесь препятствий быть не должно.
Он не стал объяснять Алине всего; просто сказал ей, что будет нетрудно достать необходимую сумму, но для этого ему придется съездить в Нью-Йорк.
- Я не представляю, - сказала Алина, играя прядями его волос, - они снова сидели на диване, - как вы потащите такую сумму в кармане.
Было решено, что Стеттон отправится в Нью-Йорк на следующий день; им обоим, хотя и по очень разным причинам, не давало покоя желание сделать дело как можно быстрее. Задумано было, что Стеттон должен вернуться в Маризи не позднее чем через месяц.
- А потом, - сказала Алина, - долго ждать не придется. Хотя свадьба не сможет состояться, пока не минет год со дня смерти принца Мишеля, но мы будем хотя бы уверены в нашем счастье, мы будем вместе, и время пролетит быстро. Будет счастлива вся наша семья - вы, я и Виви.
- Вы мне напомнили. Я чуть не забыл. Вчера вечером я видел Науманна. Фредерика Науманна. Он хочет жениться на Виви.
Алина нахмурилась:
- Я знаю.
- Да? И почему нет?
Она сухо ответила:
- По многим причинам. С большинством из них, я думаю, вы знакомы.
- Но все равно, Науманн - хороший парень, и он хороший мой друг. Не можете ли вы простить его ради меня? Если мы собираемся быть счастливы, то должны поделиться нашим счастьем с другими. Видите, что ваша любовь делает со мной; я становлюсь бескорыстным.
Доставьте мне это удовольствие, а?
Алина рассмеялась:
- Так вы становитесь бескорыстным? Хорошо, жалко было бы отказать вам. Мы обсудим это, когда вы вернетесь; если вы успешно справитесь с этим делом, то, не сомневайтесь, я буду готова простить еще кого-нибудь.
- А теперь, - она взглянула на свои часики, - вы должны оставить меня. У меня перед обедом должен состояться разговор с де Майдом после встречи с Кинни и парочкой других. Если вы сегодня вечером увидите Науманна, то скажите ему, чтобы не отчаивался.
Стеттон поднялся, собираясь уходить.
- Увидеться с ним не вопрос. Он, наверное, сейчас ждет в отеле.
- Очень хорошо. Скажите ему. И конечно, зайдите утром попрощаться перед отъездом.
Стеттон поцеловал ей руку и вышел.
Глава 24
ГАР-ДЮ-НОР
Тем не менее Стеттон не уехал из Маризи на следующее утро. Когда он явился к Алине во дворец, довольно рано, чтобы попрощаться, то обнаружил, что она все еще занята с де Майдом и Кинни, и был вынужден три часа томиться в вестибюле в ожидании. К тому времени, когда он наконец добился аудиенции, его поезд давно ушел, и он отложил отъезд на вечер.
У него было намерение отправиться в Гамбург и отплыть оттуда, но он изменил маршрут по требованию принцессы, у которой было для него поручение в Париже. По предложению де Майда она решила поручить Стеттону доставку сообщения французскому правительству, на этот раз освободив Кинни, хотя и не без борьбы, от его обязанностей.
Стеттон отменил свой заказ в Гамбурге и заказал место на пароходе, отплывающем из Шербура четырьмя днями позже.
Все еще ощущая поцелуи Алины на своих губах, после сердечного прощания с Науманном, который пришел провожать его на вокзал Маризи, он в пять часов вечера сел на поезд, идущий на запад.
Его мысли в течение двух дней путешествия были какими-то смятенными и не очень приятными. Правда, он окончательно уверился, что Алина будет принадлежать ему, но, с другой стороны, не очень представлял себе, как без лишней конфронтации выпросить у отца два миллиона долларов наличными. В конце концов, еще задолго до того, как Стеттон добрался до французской границы, он решил подключить мать к этому малоприятному делу.
Прибыв поздним вечером в Париж, он поехал в отель "Континенталь". К полудню следующего дня он передал сообщение принцессы французскому премьеру и, поскольку до отплытия оставалось тридцать шесть часов, решил еще одну ночь провести в городе на Сене.
Он более или менее весело провел это время с Монте-Ришаром из американского посольства. Они совершили привычный круг - из "Кафе де Пари" на Монмартр; в отель Стеттон вернулся в семь часов утра и лег спать.
В четыре часа он поднялся, перекусил и заказал такси, чтобы отправиться на Гар-дю-Нор, с багажом он уладил дело еще накануне.
На вокзале Стеттон купил пару книг и несколько журналов, которые положил в свою дорожную сумку.
Справившись с этим, он уже двинулся было к дверям, ведущим на платформу, когда вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече и услышал хриплый голос, сказавший ему по-французски в самое ухо:
- Молодой человек, я хочу поговорить с вами.
Стеттон испуганно обернулся и обнаружил прямо перед собой пару колючих темных глаз.
Огромный мужчина с черной бородой, закрывавшей всю нижнюю часть лица, держал руку Стеттона мертвой хваткой.
Узнав мужчину с первого же взгляда, молодой человек лишился дара речи.
Это был человек из Фазилики, которого он видел много месяцев назад распростертым на полу с пулей Алины в теле.
- Я хочу поговорить с вами, - повторил мужчина тоном, гораздо более многозначительным, чем произнесенные слова. И добавил, глядя прямо в глаза Стеттону: - Я вижу, вы меня узнали.
Стеттон попытался вырваться.
- В самом деле, месье, - он едва не заикался, хотя и старался говорить независимо, но все же лицо его побледнело от неожиданности, - у вас преимущество передо мной. Отпустите мою руку.
Мужчина, не тронувшись с места, твердо сказал:
