На исходе второго часа он поднялся, вышел из кафе и почти перебежал улицу к Гар-дю-Нор. Там он нашел нужный поезд, и через десять минут тот уносил его на восток.
Им завладела одна идея, и поэтому, когда он оказался в поезде, направлявшемся в Маризи, его мучило только горячее нетерпение поскорее достичь своей цели.
Ему казалось, что поезд, несшийся по континенту со скоростью пятьдесят миль в час, еле движется. Он не мог усидеть на месте и пяти минут; он слонялся по вагону мимо купе, не спуская глаз с наручных часов; каждая деревня, которую они проезжали, приносила ему некоторое облегчение - он еще ближе к Маризи. Когда поезд останавливался на какой-нибудь станции, он выскакивал из вагона и стоял на платформе, сгорая от нетерпения в ожидании, когда они опять тронутся в путь.
Что Алина сделает? Уступит ли ему? Или начнет разыскивать Василия Петровича? Он знал, что она способна на это, и уж гораздо на большее она была бы способна, если бы нашла его. Ясно, это было бы серьезное дело, но здесь уж он ничем помочь не мог.
Он должен получить ее любой ценой; невозможно оставить ее. Господи боже! Этот поезд ползет, как старик с тросточкой!
Они добрались до Берлина; поезд начал замедлять ход, поскольку уже втягивался в предместья города. Оставалось еще минут сорок ожидания. Стеттон сам удивлялся, как он может это выдерживать. Он побрел в соседний вагон и, ступив в его тамбур, лицом к лицу столкнулся с Василием Петровичем!
На мгновение Стеттон замер, будто его ударили; Василий Петрович тоже не двигался.
Потом молодой человек повернулся и сломя голову кинулся в свой вагон. Там, плотно закрыв дверь в свое купе, он рухнул на диван и прижался спиной к стене.
Его лицо побледнело, он дрожал с ног до головы.
Когда он немного пришел в чувство, его первой мыслью было, что лучше всего оставить поезд на Берлин и вернуться в Париж, - короче говоря, бросить это все.
Такое, говорил он себе, не может быть простым совпадением; Василий Петрович преследовал его... как черная Немезида.
Он полез за багажом на верхнюю полку и вздрогнул.
Почему русский гигант заподозрил его? Впрочем, хватит и того, что заподозрил.
Потом вдруг его охватил слепой гнев на судьбу, которая прямо из рук вырывала его приз. Этого не должно быть! Он разразился проклятиями. Он покажет этому Василию Петровичу! Он перехитрит его - этого гиганта с колючими черными глазами и рассудком ребенка.
Надо постараться взять себя в руки и все как следует обдумать.
К тому моменту, когда, несколькими минутами позже, поезд остановился на берлинском вокзале, он уже имел план действий и готов был действовать. Он хорошо знал Берлин, и это знание весьма способствовало его плану.
Едва поезд остановился, как он уже соскочил со ступенек и помчался в здание вокзала. Быстрый взгляд через плечо, и он увидел, как из следующего вагона его поезда выскакивает чернобородый. Стеттон устремился вперед, помахал паспортом перед лицом служащего, стоявшего у выхода в город, выскочил на улицу и сразу свернул направо.
Короткий бросок по улице, потом налево, а там, как он и предполагал, стоянка такси. Он кинулся к одному из шоферов:
- Кто здесь самый резвый? В Аугбург! Быстро! .
Водитель одарил его взглядом, ясно показавшим, что он категорически не одобряет столь неприличную поспешность, и лениво указал на большой, серый туристический автомобиль на другой стороне. Стеттон влетел в машину; ее шофер был на своем месте.
- В Аугбург! - крикнул Стеттон и добавил, когда машина плавно взяла с места: - Тысяча франков, если будете там через два часа.
Машина рванулась вперед и через десять секунд затерялась в уличном потоке. Шофер, отказавшийся везти Стеттона, повернулся, чтобы поделиться мнением о сумасшедших иностранцах с другими шоферами, и был несказанно удивлен, наткнувшись на огромного, вдвое больше его самого, человека с блестящими глазами и черной бородой.
Чернобородый сказал:
- Тот, кто только что взял машину... куда он собирался? Какое направление назвал?
Шофер надменно оглядел спрашивающего и очень вежливо ответил, что это не его дело.
Бородатый полез в карман, затем в его руке блеснуло золото. Он протянул руку шоферу, и в ответ прозвучало одно-единственное слово:
- Аугбург.
Чернобородый повернулся и бегом бросился обратно на вокзал, там он подошел к справочному киоску и спросил:
- Поезд на Маризи останавливается в Аугбурге?
- Да.
- В какое время?
- Два тридцать девять.
В глазах русского появилось удовлетворение, он опять вышел на перрон, где занял место в поезде, поданном к платформе пять минут назад.
Тем временем серый туристический автомобиль со Стеттоном пробирался по улицам Берлина. Это был тяжкий труд, и он занял много времени, но через тридцать минут они вырвались за пределы города, и машина понеслась вперед. Во время этой дикой езды у Стеттона не было возможности подумать; он был слишком озабочен тем, чтобы удержаться на сиденье.
Когда они подъехали к железнодорожному вокзалу в Аугбурге, в восьмидесяти пяти милях от Берлина, Стеттон взглянул на ручные часы: было без двадцати пяти минут три. Он сунул в руки шоферу десять стофранковых купюр и бросился по тоннелю на вокзал.
- Поезд на Маризи ушел?
- Нет. Еще три минуты.
- Он еще стоит?
- Да.
И через пять минут Стеттон сидел в том же купе, которое покинул в Берлине.
Он был уверен, что Василий Петрович остался далеко позади. Стеттон видел, как тот бежал за ним по берлинскому вокзалу, но найти кого-то в Берлине непросто. Нет, ему больше не нужно опасаться Василия Петровича. Хитрому русскому попался равный соперник.
Стеттон подумал, что для пущей уверенности следовало бы пройтись по поезду, и попытался это сделать.
Но в большинство купе двери были закрыты, и попытка оказалась бесплодной. Он вернулся в свое купе, сел и постарался отвлечься, насколько это было возможно в создавшихся обстоятельствах.
Трудно сказать, чей портрет яснее возникал перед его мысленным взором: Алины или чернобородого.
Чем ближе он подъезжал к цели своего путешествия, тем более возрастали его нетерпение и беспокойство.
Что скажет Алина? Что она сделает?
Встреча с Василием Петровичем совсем лишила его равновесия; он действовал почти с маниакальной одержимостью.
Когда поезд наконец к вечеру следующего дня остановился на вокзале Маризи, он бросился через вокзал, прыгнул в такси и крикнул водителю:
- Во дворец!
Глава 25
НА БАЛКОНЕ
На восточной стороне дворца Маризи от угла до угла здания, примерно в двадцати футах от земли, тянулся балкон, закрытый с дороги деревьями и кустарником.
На этот балкон выходили застекленные двери апартаментов принца и примыкавших к ним покоев принцессы.
Над мраморной балюстрадой качались ветви величественных столетних деревьев, а летом сюда поднимались тысячи ароматов из разбитого внизу сада. Теплыми летними вечерами это был самый приятный и уютный уголок в городе.
На балконе сидели принцесса Маризи и мадемуазель Жанвур. Наступил вечер, начало девятого. Они пришли сюда недавно. Алина взяла с собой Виви отчасти для того, чтобы избежать бесцеремонного появления других обитателей дома, отчасти из-за того, что желала наедине сообщить ей твердое решение, которое приняла только сегодня. О том, что если Виви все еще желает выйти замуж за герра Фредерика Науманна, то принцесса дает на то свое согласие и благословение.
Женщины долго сидели молча.
Вечер был мягкий и тихий, внизу благоухал сад, его ароматы достигали балкона. Издалека доносился шум города, но его приглушали деревья и расстояние, отчего он звучал всего лишь успокаивающим фоном. Все вокруг было тихим и мирным, такой же мир и покой были и на душе принцессы. В ее планы входило не только удовлетворение собственных желаний, здесь она уже достигла блистательного успеха, но и устройство счастья, - что она и намерена была сейчас обсудить, - ее Виви, единственного существа в мире, к которому она питала подлинную привязанность.
Она пожала руку Виви и уже собиралась было заговорить, когда ее внезапно прервал слуга, появившийся в одном из окон, выходивших на балкон.
Принцесса нетерпеливо обернулась:
- В чем дело? Я же не велела беспокоить!
- Я знаю, ваше высочество, - извиняющимся тоном произнес слуга, - но месье Стеттон очень настаивает. Он...
- Месье Стеттон?! - воскликнула принцесса.
- Да, ваше высочество. Он внизу. Я не мог ему отказать. Он утверждает, что ему крайне необходимо немедленно поговорить с вами.
Принцесса взяла себя в руки и спокойно приказала:
- Проводите его наверх, я встречусь с ним.
Потом, когда слуга исчез, повернулась к Виви:
- Тебе лучше уйти, дорогая. Я хотела тебе кое-что сказать... но это подождет. Поцелуй меня.
Виви поцеловала ее не один, а много раз, потом повернулась, чтобы уйти. Когда она проходила через холл, ей встретился Стеттон. Он почти бегом торопился на балкон и потому только на ходу кивнул ей.
