— Я все написал.
— Да зачем мне твой рапорт! — Полковник потряс лежавшей перед ним бумагой и бросил ее на стол. — А может, это ревность в тебе взыграла? Говорят, у тебя с Леной был школьный роман, но она выбрала другого.
Марат оттолкнул стул, на котором сидел, и направился к выходу.
— Валеев, я тебя не отпускал! — рявкнул Харченко.
— Да пошел ты! — И Марат хлопнул дверью.
Он спустился на первый этаж. Непривычная пустота под мышкой казалась тяжелее кобуры с пистолетом. Марат вошел в лабораторию. Аромат крепкого кофе наслаивался на запах химикатов. «Интересно, а быстродействующий яд у Головастика имеется?»
Эксперт-криминалист суетился возле приборов. Скелет Василич, как обычно, замерев, наблюдал за действиями Миши. Но в этот раз на черепе Василича красовался каштановый женский парик, на шее висели бусы, а записка предлагала: «Покадримся, чувачок?»
— А, это вы, — кивнул Михаил через плечо.
— Это то, что я думаю? — показал Марат на парик.
— В квартире Красина изъяли. Внутри парика — следы эпителия Дмитрия Мальцева, вернее Дениса Бугаева. Волосы от этого парика обнаружены на водительском сиденье автомобиля Красина. Это Бугаев вел машину и убил Оксану Дроздову. Пальто он подкинул своей жене, а парик выбросил. Но Красин подобрал парик, решив использовать его для шантажа. Благодаря их «крепкой дружбе» Мальцев-Бугаев изобличен полностью. Он же убил своего брата.
— А в вагоне на Красносельской кто кого?
— Красин выжил и дает показания. Шизофреник Семенов тоже.
— Кому? Кому он дает показания?
Миша Устинов повернулся в кресле и странно посмотрел на Валеева.
В углу зашипело. К аромату кофе добавился запах горелого. Из-за приборов, где был замаскирован чайный уголок, появилась девушка с фиолетовой челкой. Марат узнал журналистку Машу.
— Кофе будете? — спросила она.
— Маша мне помогает, — смутился Михаил. — Она посторонний человек, нарушение инструкции, но…
— Кто ведет дело?! — рявкнул Валеев.
— Как кто? — удивился эксперт.
Марат бросился к выходу.
— Вы действовали правильно! Я так и напишу! — крикнула ему вдогонку журналистка.
Хмурый Валеев размашисто шагал по больничному коридору.
— Халат! Халатик накиньте! — догнала его медсестра.
У реанимационной палаты дежурил сержант полиции. Капитан предъявил удостоверение, которое в отличие от оружия пока не потребовали сдать, и спросил:
— Следователь там?
— Так точно.
Валеев распахнул дверь. На единственной кровати с беспомощным видом, скосив глаза, лежал Аркадий Красин. Умные приборы контролировали его состояние. Но не психиатр интересовал оперативника.
Возле кровати сидела женщина и записывала показания. Валеев не сдержал возмущения:
— Что здесь происходит?
Женщина обернулась, дотронулась до перебинтованной шеи.
— Обычная работа.
— Тебе нельзя работать! Ты на больничном, Лена.
— Я уже в порядке, Марат. — На бледном лице Елены Петелиной появилась примиряющая улыбка.
И вновь на Марата нахлынуло. Вот уже трое суток его не отпускал роковой выстрел.
…Он видит цель, задерживает дыхание и надавливает на курок. Преступник тоже сжимает пистолет. Два выстрела звучат одновременно. Пуля Марата попадает в глаз Мальцеву, преступника откидывает назад. Но вместе с ним падает и Лена. Ее шея, к которой Мальцев прижимал пистолет, окрашивается кровью…
В тот момент Марат был уверен, что его самый страшный кошмар повторился. К счастью, резиновая пуля прошла по касательной и задела лишь кожу на шее Лены.
— Красин, капитан Валеев спас не только меня, но и вас, — заметила Петелина. — Он остановил кровотечение и вызвал врачей.
— Я был против убийств. Против! — заметался Красин. — Инна стреляла холостыми, Дроздова инсценировала смерть. Я ради денег согласился объявить Инну больной. Мне надо было отдавать этот чертов кредит. Мальцев обещал мне пятьсот тысяч из первой части наследства, но ему разве можно верить? Я решил подстраховаться и сохранил улику. Когда Семенова потребовала денег, я подумал, что платить должен Мальцев. А он решил заткнуть ей рот раз и навсегда.
Елена пояснила Марату:
— Муж проводницы Семеновой лежал в больнице Красина. Когда его выпускали, он не давал ей житья, поэтому Семенова была заинтересована в том, чтобы ее муж находился в больнице постоянно. Красин узнал график ее работы и номер вагона. Он сел в поезд по билету Мальцева, показал его фото Семеновой и попросил в случае чего подтвердить, что ехал именно Мальцев. Якобы муж вместо командировки отправился к любовнице, а жена наняла частного детектива. Но когда Семенова узнала об убийстве, она решилась на шантаж. Буйного мужа взяла с собой для подстраховки.
— Я мог поставить Инне диагноз «шизофрения» своими методами. Но это требовало времени. А Мальцев спешил. Он все усложнил. Нарочно!
— Почему?
— Обычный комплекс неполноценности. Ведь Инна называла его неудачником, лузером, который ничего не может без ее папочки! И Мальцев решил доказать, что он крут. Он хотел растоптать, унизить жену, демонстративно выставить ее сумасшедшей. А он получил бы деньги и упивался бы своей победой.
— Инна мечтала иметь ребенка, это желание заложено в женщине природой. И вы этим воспользовались. А как же клятва Гиппократа?
— Я всего лишь хотел поставить диагноз. Ведь в некотором смысле Инна больна.
— Она лишь жертва, а настоящие больные — вы! У вас и у Мальцева особая форма современной шизофрении — патологическая алчность!
— Лена, — вмешался Марат, — тебе не стоит так много говорить.
Петелина поправила повязку на шее, поморщилась:
— Я уже все выяснила. Пойдем.
Они вышли в коридор. Взялись за руки, как в выпускном классе, когда мечтали о будущем. Марат сжимал пальцы женщины, которая не отпускала его в сладких снах и полуночных кошмарах. Там он постоянно терял и настойчиво искал ее. А когда находил и пытался обнять, она ускользала.
Елена выдернула ладошку.
— Как Ваня? — спросила она.
Марат тяжело вздохнул:
— Я потерял друга. — Он покосился на Елену, выражая недовольство из-за того, что она отдернула руку. — Друга-холостяка.
Справа показалась знакомая палата. Марат открыл дверь. И сразу стало светлее. Не от хмурого осеннего неба за окном, а от счастливых улыбок.
На больничной койке полулежал Ваня Майоров. У его коленей сидела Галя Нестерова. На тумбочке виднелась раскрытая коробочка из ювелирного магазина. Обручальное колечко блестело на пальце девушки, а лица влюбленных сияли ярче, чем золото и бриллианты.
— Мама! — раздалось из коридора. — Я с бабушкой.
Настя подбежала и обхватила Елену руками.
— Мы выиграли вторую игру! Если выиграем еще одну, то выйдем в полуфинал!
— А уроки ты не забываешь делать?
— Мам, так много задают. Ты не представляешь!
— Мы тоже в школе не всегда успевали, — поддержал девочку Марат.
Ольга Ивановна хмурилась и старалась не замечать Валеева. Все остальные улыбались. И Настя, и Лена, и Марат, и Ваня с Галей. Даже полковник Харченко, скромно стоявший с букетом и мандаринами в конце коридора.
Павел Петрович Грачев подъехал к Ледовому дворцу. Его тайна была раскрыта. Настя догадалась, что видела дедушку на игре, и рассказала об этом маме. Лена позвонила ему накануне и попросила приехать «поболеть» за внучку еще раз. Решающая игра, объяснила она, необходима поддержка. В голосе дочери Павел Петрович уловил непривычное волнение.
— Что-нибудь узнала? — спросил он по телефону.
— Приезжай обязательно, — ответила Лена и положила трубку.
Павел Петрович занял место на дальней трибуне. Юные спортсменки высыпали на лед. Грачев отыскал взглядом девочку с флагом России на щеках. Настя узнала деда и помахала ему рукой. Павел Петрович поднял кулак. Дед и внучка качнули сжатыми кулаками навстречу друг другу. И заговорщически улыбнулись. На льду застучали камни. Игра началась.
Павел Петрович смотрел на растянувшихся вдоль бортика на противоположной стороне ледовой площадки родителей. Где же Лена? Опять чертова служба нарушила ее планы?
И вдруг он почувствовал, что на него смотрят! Павел Петрович медленно повернул голову. В углу арены стоял мужчина с загорелой бритой головой. Он не отвел взгляда. Грачева словно обожгло. Он уже видел этого человека раньше, точно видел! Его лицо кого-то ему напоминает.
Из-за спины бритоголового появилась Лена и встала рядом с ним. Мужчина обнял ее. Они стояли и смотрели на Грачева. Они были разными и в то же время неуловимо похожими.
Павел Петрович судорожно глотнул воздух. Его сердце взлетело вслед за вздохом и остановилось. Потом ухнуло и заколотилось счастливой дробью сладкой боли.
