— Пусть с ней будет все в порядке, — не отдавая себе в этом отчета, бормотала Ханна. — Пусть с ней все будет в порядке…
Коннор Коннелли вышел из лифта на верхнем этаже больницы. У столика дежурной медсестры его направили налево по длинному коридору к палате 1106.
— Это последнее помещение, самое удобное на всем этаже и самое тихое, — весело сказала медсестра. — Я только что заглядывала туда проведать вашу дочь. Немного раньше она казалась беспокойной, но сейчас спит, как ребенок.
— Я не стану ее будить, — пообещал он. — Просто мне хочется на нее взглянуть.
Коннелли с удовлетворением отметил, что палата находится довольно далеко от поста медсестры. И еще его порадовало то, что Кейт спит. Если медсестра побывала в ее палате недавно, то вряд ли появится в ближайшее время. Стараясь не слишком спешить, он зашагал по коридору к палате 1106. Мысли у него в голове смешались.
Он знал, что человек, который позвонил ему вчера и назначил срок в неделю, не шутил. У Коннора был лишь один шанс быстро собрать четыре миллиона долларов — получить страховку. Страховая компания наверняка будет тянуть время, дожидаясь, пока придет в себя Кейт, чтобы задать ей вопросы о том, что случилось в ночь пожара.
А если Кейт будет мертва, они не смогут доказать, что она имела отношение к взрыву. Хороший адвокат сумеет всех убедить, что она позвонила старому другу Гасу, как иногда делала, а тот заманил ее в ловушку, попросив встретиться в музее. У Гаса было вполне достаточно знаний, чтобы устроить взрыв, и у него хватало обид на фабрику Коннелли, что давало мотив для преступления.
«Рассерженный биржевой маклер достаточно умен, чтобы понимать: если он просто на меня наедет, то ничего не получит, — рассуждал Коннор. — А если я сумею его убедить, что страховая компания будет вынуждена все выплатить в ближайшие пару месяцев, он согласится подождать, но станет настаивать на увеличении процентов… Как же нам с Джеком так могло не повезти, что мы запланировали взрыв на то самое время, когда там посреди ночи внезапно появились Гас и Кейт? И как мог антикварный столик оказаться подделкой? Он простоял в музее сорок лет. Даже мой отец ошибся, — покачал головой Коннор. — А он всегда хвастался, что ему известно все об антикварной мебели».
Мысли отчаянно метались в его сознании, он начал задыхаться. Дверь одной из палат оказалась приоткрыта, и Коннор кивнул пациенту, который смотрел прямо на него, когда он проходил мимо.
«Я ведь тщательно все спланировал, — думал он, совершенно не понимая, почему все пошло наперекосяк. — Когда пять лет назад я сказал Джеку, что намерен поставить его во главе фабрики, то сразу изложил ему весь план. Он был предельно прост. В течение следующих пяти лет мы будем заменять антикварную мебель в музее копиями. До тех пор, пока в музее не останется всего несколько настоящих предметов, чтобы эксперты определили подлинные экспонаты, которые уцелеют после пожара. «Так мы сможем заработать миллионы, продавая настоящие вещи частным образом», — объяснил я Джеку. В Китае и Южной Америке полно людей, которые дадут максимальную цену наличными за оригиналы, не спрашивая, из каких они частных коллекций. В результате по нашим бумагам для страховой компании получится, что все оригиналы антикварной мебели оставались в музее, когда пожар их уничтожил. И я обещал ему десять процентов с каждой продажи. Он тут же ухватился за такую возможность».
Именно по этой причине пришлось уволить Гаса. Он бы заметил копию в музее с закрытыми глазами.
В течение пяти лет они забирали по ночам бесценные оригиналы и заменяли их копиями, которые не мог бы распознать обычный человек. А Джеку не составляло труда приводить в соответствие документы, отображающие количество копий на фабрике.
«И я потратил все свои деньги, — зло подумал Коннор, подходя к концу коридора. — Могу поспорить, что у Джека они лежат на офшорном счету».
Они всегда встречались после полуночи, делали подмену, Джек садился в фургон и отвозил антикварную мебель в Коннектикут к посреднику, который работал на дилера. Действовали осторожно — не более одной продажи каждые три или четыре месяца.
Наверное, бездомный проскальзывал в фургон по ночам через дальний конец парковки. В новостях сказали: бродяга признался, что находился в фургоне, когда девушка из колледжа пыталась с ним поговорить. Он сказал, что ударил ее, а потом услышал, как она звала на помощь. Все думают, что он ее и убил.
Коннор положил ладонь на ручку двери в палату Кейт, вспоминая, как Джейми Гордон бежала через парковку в три часа ночи несколько лет назад. Она увидела, как мужчины несли антикварный столик из музея. Девушка держалась за челюсть, у нее шла кровь.
— Помогите мне, помогите! — закричала она.
«Она стала просить, чтобы мы вызвали полицию, — усмехнулся Коннор. — Я схватил ее за шарф и затянул его вокруг шеи. Джек запаниковал, но у меня не оставалось выбора. Она оказалась не в том месте и не в то время. Джейми Гордон сама во всем виновата. Она нарушила границу моих владений. Джек был в шоке, но я сказал, чтобы он взял себя в руки. Я заставил его связать тело и положить в фургон. Он выбросил труп в реку, когда отвозил мебель.
Детектив сказал, что Джек охотно с ними сотрудничает.
Сказал ли он, что я убил Джейми Гордон? Как он мог это сделать, не закопав себя самого? Полицейский блефовал. Джек слишком умен. Он знает, что у них нет никаких доказательств против него.
Если Кейт умрет, никто никогда не узнает, что я не настоящий Дуглас Коннелли. И тогда никто ничего не сможет доказать. Трейси Слоун была настолько глупа, что написала мне письмо с выражением соболезнований после катастрофы, где спрашивала, не повредил ли я руку. Она сказала, что видела мою фотографию на похоронах в газетах и заметила, что я сжимаю пальцы. Я и забыл, что как-то раз, сидя за столиком, который она обслуживала в «Бистро Томми», рассказал ей, почему продолжаю сжимать руку в кулак, когда нервничаю: отец настаивал, чтобы я разрабатывал мышцы после спортивной травмы.
Рано или поздно у нее бы возникли подозрения или она упомянула бы о моем стиснутом кулаке тому, кто сделал бы несложный вывод. Я не мог рисковать. Я должен был от нее избавиться. Она думала, что ее подвозит домой мой осиротевший брат Дуглас. Я совершил серьезную ошибку, когда решил воспользоваться работами по укладке асфальта на парковке возле комплекса. Сбросить ее вниз и закидать землей не составило никакого труда. Ну как я мог предвидеть, что там образуется проклятый провал?!»
Стараясь двигаться бесшумно, Коннор вошел в палату Кейт и аккуратно прикрыл за собой дверь. Оказалось, что перед ней имеется небольшая прихожая. Ступая на мысках, он заглянул в просторную палату, где стояли диван и кресла. Шторы были опущены, поэтому в палате царил полумрак. Кейт неподвижно лежала на постели. В правую руку воткнута игла капельницы. Слева — монитор, к которому подсоединена пациентка.
Он знал, что должен действовать быстро. Ведь как только она перестанет дышать, в палату примчится дюжина людей. Значит, его план не сработает, если он попытается ее задушить. Оставался один шанс — заставить Кейт проглотить сильные таблетки снотворного, лежавшие в кармане его пиджака. Когда на мониторе появится какая-то информация, будет уже слишком поздно. Если она умрет во сне, все решат, что дело в травме мозга или в ошибке в лечении.
«Они все в курсе, что я здесь побывал. Ее любящий отец. Нужно обязательно попрощаться со всеми на обратном пути. Я скажу им, что дочь все еще спит, и поблагодарю за то, что они так хорошо о ней заботятся. К тому же я буду лишь одним из множества людей, имеющих доступ в ее палату. Может быть, они решат, что это дело рук «ангела смерти», как они называют таких медсестер».
Коннор подошел к постели, засунул руку в карман и вытащил флакон со снотворным препаратом. Сообразив, что Кейт не сумеет проглотить таблетки целиком, он быстро раздавил их и бросил в стакан с водой, стоявший на тумбочке у кровати. Коннор смотрел, как таблетки растворяются в воде, а потом положил руку на затылок Кейт и приподнял ее голову на несколько дюймов.
— Время приема лекарства, моя маленькая девочка, — прошептал он.
Она открыла глаза и ахнула, мгновенно сообразив, что ей грозит опасность.
— Скажи мне еще раз то, что тебе никогда не разрешали повторять.
Кейт не разжала губ, и его голос стал резким.
— Я же тебя просил: повтори.
— Ты не мой папа, — дерзко прошептала она.
— Как ты думаешь, почему я разбил зеркало в тот вечер, малышка? Я хотел быть уверен, что мне на некоторое время наложат гипс, чтобы никто не удивлялся, когда я начинаю сжимать левую руку в кулак. Было очень больно, но я избавился от этой привычки.
Коннор потянулся к стакану.
— А теперь выпей это. Тебе не будет больно. Ты умрешь… А если нет, я убью Ханну. Ты ведь не хочешь, чтобы я так поступил?
