— Помирились, что ли, братцы?
— С тобой — помиришься! — довольно мрачно ответил Вася. И совсем неясно было — обвинял он Ольгу или так своеобразно благодарил.
— То–то люди сказывают, — переводя взгляд с одного на другого, не отставала Ольга, — как Витя Сухов под гимн на коне гарцевал. Или это у вас теперь такая общая колыбельная?
— Давно забыто, — демонстративно махнул рукой Вася. — Есть дела и поважнее.
Витя, между тем, внимательным хозяйским взглядом осматривал кабинет. И многое ему тут, похоже, не нравилось. Что он и подтвердил достаточно безапелляционно:
— Это мы, конечно, первым делом уберём! — указал он на застеклённый шкафчик, заполненный кубками и прочими спортивными наградами Жарского, заработанными ещё в бытность того милиционером. — Мебель потом тоже поменяем. И ковёр. Ненавижу красный цвет. Да и люстра! Никуда не годится. Такие в борделях вешают, а не в присутственных местах!
— А ты не торопишься, Витя? — Ольга начинала раздражаться по–настоящему.
— Вопрос нескольких часов! — уверенно расплылся в улыбке старший Сухов.
— А ты что не присоединяешься? — набросилась Ольга на Васю.
— А мне всё равно, — пожал тот плечами. — Я вообще привык к аскезе.
— Ну, знаете! — голос Ольги почти дрожал от крайнего возмущения. — Сговорились? Да? Ну, выкладывайте, что вам от меня надо? А то у меня других дел много.
— А глазки–то посерели! — обернулся Витя к брату. — Значит — злимся!
— Дел у тебя сейчас, Оля, никаких особых нет. Так что потерпи немного. Тебе, — подчеркнул Вася, — ничего не грозит. Разве что так, некоторое разочарование. Но поверь мне, это совсем не больно.
Теперь Ольга уже и впрямь ничего не понимала. Она вышла из–за стола, заняла выигрышную позицию напротив окна и тоном строгой школьной учительницы подвела черту:
— Я вас внимательно слушаю.
— Будешь нашим секундантом, — объяснил Вася. — Или кто там теребит в руках нити наших судеб? Беспрекословные Мойры?
— Бросай кости! — Витя на открытой ладони протянул Ольге два игральных кубика.
Она вполне автоматически взяла у него белые кубики с черными точками на гранях и очень внимательно посмотрела на братьев. Возникало опасное ощущение, что они вовсе не шутят.
— Достоевщина, право, какая–то! — она попыталась улыбнуться, но как–то вышло оно не слишком.
— А я и говорю — хватит, Оля, мужиков разводить! — казалось, Витя уже на грани истерики. — Пора и по счетам отвечать!
— Да делайте, что хотите! — Ольга бросила кости на подоконник.
Все трое склонились с интересом, едва не соприкоснувшись лбами. Выпало «три» и «три».
— Итого — шесть. Раз… — Витя начал считать с себя. А жребий пал на Васю.
Дальше всё произошло настолько стремительно, что Ольга толком даже испугаться не успела. Вася выхватил из–за пояса чёрный воронёный пистолет и приставил его прямо к сердцу. Не медля ни секунды, нажал курок. Звук выстрела был негромкий, будто произошла осечка. Но на белой Васиной рубашке стало быстро расплываться кровавое пятно.
Вася закачался словно от сильного ветра. И стал медленно оседать на красный ковёр.
Ольга бросилась было к нему, но тут у неё зазвонил мобильный. Она схватила его со стола и приложила к уху, ни на мгновение не сводя глаз с Васи. Почему–то она была уверена, что он мёртв.
— Да! Кто это? Да ты где? Я тебя… У нас тут такое! Телефон? Определился. Да, перезвоню! — бросив телефон, она сделал шаг по ковру.
— Но почему… здесь? — едва выдохнула Ольга, глядя в неподвижную Васину спину.
Вася приоткрыл один глаз и подмигнул склонившемуся к нему брату.
Водяной пистолет, очень похожий на настоящий «макаров», валялся рядом на ковре. Из его дула тонкой струйкой сочилась кровь.
Ольга села на корточки, взяла Васину руку, потрогала пульс. Рука оказалась тёплой. Пульс был.
Сухов хмыкнул. Не удержавшись, затрясся в беззвучном смехе и «мёртвый» Вася.
Ольга резко поднялась с колен.
— Ну что, разыграли? Идиоты, — спокойно сказала она. — А теперь освободите, пожалуйста, помещение, товарищи Суховы. Пока это ещё мой кабинет.
***
Полигон по периметру был оцеплен солдатами с автоматами. Перед КПП водителей бронированных инкассаторских машин сменили надёжные офицеры. Место водителя головной машины занял лично подполковник Кудашов, командир отдельного инженерно–сапёрного батальона. На полигон не пустили даже представителей избирательных комиссий, сопровождавших ценный груз.
Подполковник отвёл притязания штафирок одним мановением руки:
— Не положено!
По извилистой дороге броневики спустились в котлован, специально предназначенный для разминирования и уничтожения взрывоопасных предметов. Проследить за действиями сапёров можно было только с воздуха. Но полёты над полигоном во время проведения «мероприятий» были строго настрого запрещены.
Избирательные урны быстренько вскрыли. Изъяли из них неправильное содержимое. И заменили правильным. После чего урны вновь опечатали.
Таким образом, разминирование избирательных урн прошло оперативно и успешно. Да и как могло быть иначе, если им руководил подполковник Кудашов? Между прочим, родной дядя Ольги Ильиничны Жарской. По матери.
— Проверено — мин не обнаружено! — отрапортовал подполковник членам избиркома. — Счастливого пути!
Сейчас дорога была каждая минута. С закрытых избирательных участков торопили: народ волнуется! Самый короткий путь шёл через Старый мост.
Для опытных водителей–инкассаторов полуразобранный мост не мог быть серьёзным препятствием. И не такому их учили на специальных курсах. Так что переправились на другую сторону без проблем.
Беда пришла, когда её уже никто не ожидал.
Из кустов вышли люди в чёрной форме и с устрашающими помповыми ружьями наперевес. Лица их скрывали маски с прорезями для ртов и глаз.
— Всем выйти из машин! — приказал рот невысокого и чуть полноватого для военного человека. — Спецподразделение по борьбе с контрабандой наркотиков! — он потряс в воздухе солидным красным удостоверением.
Водители броневиков молча вышли — не хватало ещё в историю попасть. Они ведь просто выполняли свою работу. За которую им платят обычные деньги. А оружия им в этот рейс не выдали. Да и с какой стати? Не ахти какие ценности на сей раз перевозили.
Возмутиться попробовал лишь представитель избиркома — высокий мужчина в очках, в обычной жизни — школьный учитель математики. Вторая представительница, бальзаковского возраста профсоюзная лидерша, голос решила не подавать: и без неё мужики разберутся.
— Товарищи! Это произвол! — запричитал математик. — Мы — члены избирательных комиссий. С правом совещательного голоса! Вы знаете, что нарушаете статью уголовного кодекса? Воспрепятствование работе избирательных комиссий… группой лиц… а если ещё и по предварительному сговору… до пяти лет. Вы понимаете, товарищи?!
Невысокий в маске внимательно выслушал представителя. Но ответил как–то совсем нелогично:
— Хочешь, чтоб я тебя мордой в грязь положил? — математик подобного развития событий явно не приветствовал и отрицательно покачал головой. — Тогда приготовили машины к досмотру!
Дятлов, а в роли командира выступал именно он, приказал своим подчинённым начинать:
— Только каждую щель мне проверить!
Зайцев поставил перед Дятловым очень определённую задачу: задержать колонну броневиков. Не меньше, чем на час.
Время пошло.
***
Ровно в эти минуты с северо–запада по Болоховскому шоссе в город въехала колонна инкассаторских броневиков. Их тоже было пять, и покрашены они были в тот же цвет золотистой охры. И синяя полоса на бортах, естественно, имелась.
Вместе они проследовали вплоть до улицы Красной. Потом первый свернул на Голубинскую. Второй, чуть позже, на Прибрежную. Третий — на Инессы Арманд. Четвёртый — на Радиальную.
Пятый броневик уже в гордом одиночестве взял курс в сторону Большой Казанской, к школе N1.
Глава шестая. Как рождаются чёрные дыры
Лёва Зайцев был счастлив. Ещё бы! Он умыл самого Генералова! Теперь исполнительный Дятлов будет мурыжить машины с генераловскими урнами до посинения. Костьми ляжет, но не отпустит раньше положенного.
Его «лёвомобиль» победно нёсся из штаба к зданию бывшей мужской гимназии. Именно отсюда суждено было стартовать великой ромашковой революции. Слава о которой войдёт в анналы. И он по полной программе поимеет всех своих московских коллег–политтехнологов. И первым успешно повторит на российской территории опыт грузинских и украинских, а точнее, заморских мастеров политического пиара.
