Когда не волнуешься, что может вдруг бабахнуть, живется несравненно легче. Кстати, чересчур вольготной жизнью я до сих пор похвастаться не мог, а пора бы: отдохнуть, скинуть напряжение, поразмыслить на религиозные темы. Пора сбой культ создавать, чтобы править как Хасан ас-Сабах — я ничем его не хуже. Вот только живем мы в более технологически развитом обществе, поэтому полностью автономное государство не создашь — раздавят, но что-нибудь более аморфное, наподобие разветвленного теологического общества, в котором я буду единовластным правителем, почему бы и нет? Создам религиозно-демократическую партию, зарегистрирую ее и стану издавать законы, контролирующие деятельность новообращенных. А чтобы выглядеть вполне официально, приму участие в избирательной кампании, буду, например, баллотироваться в депутаты Петросовета. Тут важен не результат, а, как на Олимпиаде, участие.
Я гнал по набережной Обводного канала, опустив стекло, чтобы свежий ветер дул в лицо. Одновременно работала на полную мощность печка, создавая иллюзию пребывания в жарком субтропическом климате. В результате с левой стороны физиономия мерзла, а с правой — пылала. Так я развлекался до самого дома, где меня, должно быть, уже заждалась Маринка.
Она и впрямь заждалась. Когда я открыл дверь, она бросилась мне на шею и заплакала.
— Что случилось? — недоуменно спросил я.
— Твоя мама позвонила, — прошептала она, — сказала, что ты болен. А ты куда-то исчез, я уж не знала, что и думать.
«Черт бы побрал эту женскую солидарность, — мысленно ругнулся я. Дернуло же ее позвонить.
Ну бабы, ну народ!» — Зря только нервы трепала. — Я поцеловал Марину. Ничего не случилось.
— Ты действительно неважно выглядишь, — заметила она. — Ты не простудился со своими купаниями?
— Нет, все нормально. — Я прошел в ванну и включил горячую воду. Устал, вымотался, есть немного.
— Завтракать будешь?
— Буду.
— Я тебе приготовлю.
— Если не сложно, — язвительно сказал я, намыливая руки.
— Что ты кольцо не снимешь? — спросила Марина. — Мешает ведь, давай я подержу.
Я бросил мыло в мыльницу и стал яростно смывать пену. Что она привязалась к моему кольцу, что им вообще всем от меня надо? Забота о тебе штука приятная, но когда она переходит некоторые границы, то становится в тягость. Я протер изумруд большим пальцем и взглянул в это зеленое окно.
Из-за спины послышался голос жены:
— Мы с этими украшениями теперь и в ванне мыться будем?
В ее реплике было столько неприкрытого нахальства, что я рассвирепел:
— Твое какое дело? — Обернулся я к ней, испепеляя гневным взглядом: Много себе позволйешь, женщина. Иди готовь еду!
Марина испуганно отшатнулась и исчезла на кухне. Ну и правильно, нечего над ухом трещать.
Я спокойно домылся, закрыл воду и тщательно вытер полотенцем Перстень и Браслет. Ярость быстро улетучивалась. Я с гордостью оглядел Предметы. Нормальные мужские украшения. Я пошел на кухню и величественно сел за стол. Марина безропотно суетилась у плиты.
— Грибы будешь? — тихо спросила она.
— Да.
Она положила в мисочку соленых грибов и сняла крышку со сковородки, исходящей ароматным обильным паром. Осторожно поставила тарелку передо мной и зажгла конфорку под чайником.
— А вилку? — обиженно спросил я.
— Да, пожалуйста. — Она безропотно выдернула из сушилки вилку и протянула мне.
— Спасибо, дорогая.
Я улыбнулся. Ну вот, наконец-то стала проявлять должное почтение к мужу. Плохо, конечно, что, пока не наорешь, нормального отношения не добьешься. Одна радость — учится быстро. Хорошо, если бы еще так же быстро все не забывала.
Я принялся за еду, чувствуя, как во мне просыпается недюжинный аппетит.
На меня напал настоящий жор, я съел все, попросил добавки и лишь после второй порции ощутил приятную тяжесть в желудке. Пора отъедаться!
Я запил кушанье горячим чаем, от которого прошиб пот. Ф-фу-х, надо восстанавливать затраченную вчера энергию. Сытый и довольный, я откинулся на спинку стула и утер рукавом лицо.
— Тебе Слава вчера звонил, — произнесла Маринка, опустив глаза.
— Что хотел?
— Я сказала, что тебя нету дома. Он спрашивал, как твои дела. Я сказала, что нормально.
— Еще что говорил?
С чего бы это вдруг Славе приспичило интересоваться моими делами у жены, когда он сам лучше всех в курсе? Что за праздный интерес?
— Спросил, куда ты уехал, — так же коротко ответила Марина. — Я сказала, что не знаю.
— Ну и правильно, — одобрил я. — Сейчас ему позвоню.
Я встал и прошел в гостиную, утопающую в пластиковой зелени. Искусственные цветы блестели, с них заботливо стирали пыль. Вероятно, Маринка сделала уборку. Я придвинул телефон и набрал Ксении номер. Трубку сняли, но отзываться не торопились — слушали, что скажут. Так обычно делал Слава.
— Привет, — сказал я.
— А, здорово, — обрадовался компаньон. — Ты куда пропал?
— Ездил навестить общего знакомого.
— Ну и как он?
— Не шибко хорошо.
— Есть трудности?
— Можно сказать и так. — Я старательно избегал конкретики, телефон штука ненадежная. — Нам надо встретиться.
— Ну давай, — согласился приятель. — Где?
— Там, где ты раньше жил, — намек на мою квартиру.
— Аг-ха, — поразительно быстро врубился Слава.
— Смотри, чтобы тебя не пасли.
— Духи? — спросил он.
— Духи.
— Лады, — погрустнел Слава. — Через час буду.
Вероятно, известие об активизации хашишинов его не вдохновило. Я не без интереса проводил глазами Маринкины бедра, когда она проскользнула мимо меня в спальню. Полчаса у нас всяко есть, ехать oтсюда недалеко… Но потом передумал. Ну ее к дьяволу, лучше я «Ниву» посмотрю, масла, опять же, долить надо. Много жрет, надо мастера навестить, чтобы посмотрел, в чем дело. Может быть, надо маслосъемные колпачки поменять или еще что-либо.
Да и на авторынок смотаться не помешает — купить канистрочку шелловского продукта. Машину я предпочитал баловать качественными фирменными прибамбасами — не вандал все-таки, чтобы заливать в нее отечественную дрянь, хотя она на это рассчитана.
Приняв окончательное решение, я встал с кресла и пошел в прихожую.
— Ты уходишь? — разочарованно спросила Марина.
Неужели неясно?!
— Я еще сегодня приду, — заверил я любопытную женщину, накинул куртку и вышел.
Марина раздраженно заперла за мной дверь.
«Правильно ли я с ней поступаю? — думал я, спускаясь по лестнице. Марина ведь меня ждала, волновалась. Мама ее напугала. Жалко девочку, надо быть поласковее».
На секунду мне захотелось повернуть назад, отменить встречу со Славой и утешить жену, но я опомнился и отбросил прочь эту мысль.
У подъезда я без удовольствия обнаружил свою машину зажатой между микроавтобусом «судзуки» и обтекаемым черным мотоциклом, «хондой», кажется. Ни вперед ни назад было не сдвинуться, разве что переставить мотоцикл или отпихнуть автобус, если только на нем не включена скорость. Что за уроды, прости Господи!
Я подошел ближе и заметил, что за рулем «судзуки» кто-то есть. Человек выбрался наружу, еще один вылез из салона через боковую дверь.
— Слушай, друг, — попросил я водителя, — убери тачку, мне выехать надо.
— Вы Потехин? — спросил второй — вполне интеллигентного вида молодой мужчина в длинном черном плаще.
— А вы кто? — Я сунулся в карман за Кинжалом и краем глаза увидел еще двоих, быстро приближающихся ко мне.
Углядев в моих руках нож, мужчина криво улыбнулся, откинул полу и вытянул длинный полутораручный меч.
— Вам бы лучше не двигаться, — сообщил он.
Я хмыкнул в ответ и начал пятиться, выставив перед собой обнаженный клинок. Это были явно не хашишины, но кто? Еще одни «наемные рабочие» де Мегиддельяра или… кто у нас ходит с мечами — тамплиеры какие-нибудь, типа Гоши Маркова, царствие ему небесное? Им нужны Предметы Влияния, но я их не отдам. С другой стороны, что я могу сделать? После вчерашнего всплеска я чувствовал себя кувшином, из которого вылили воду, поэтому оставалось лишь скалиться, угрожать, да пытаться заскочить в парадное и удрать в квартиру.
— Давайте не будем ссориться, ребята, — принялся уговаривать я. Давайте жить дружно…
— Давай, Леопольд, давай, — послышался сзади спокойный, чуть насмешливый голос.
Я оглянулся и увидел мужика с раскосыми казахскими глазами, который поигрывал коротким широким мечом. Стоящий рядом невысокий кряжистый боец смахивал на грека. Как они успели зайти мне за спину, я даже не заметил. А что, если бы он этой хренотенью мне да по башке?
— Давайте разойдемся… — в последний раз предложил я.
— Вам лучше самому снять эти сарацинские штуки, — оборвал меня мужчина в плаще. Острие меча вдруг основательно вдавилось мне в бок.
