— Так это «третий склад», — туманно ответил Башмакин. — Там вода была и порошок для регенератора. Их давно израсходовали;
— Кстати, сколько вам лет, говорите? - переключился Леший. - Семьдесят четыре?!
— Так точно! — каркнул Башмакин, вконец севшим голосом.
Хорошо, что он много разговаривал сам с собой, вроде тренировался, иначе бы совсем говорить разучился. И все же сегодня он поставил рекорд болтливости. А голос его в самом деле походил на воронье карканье, тут Бруно не ошибся.
Леший только головой покрутил.
— А на вид больше пятидесяти не дашь! С глазами вот только... Не болят от фонарей-то?
— Это заслуга товарища Сталина, что ничего не болит, — сказал Башмакин. — Благодаря его лекарствам — и молодость сохранил, и здоровье, и умней стал, и вижу в темноте. Про «сталинские таблетки» слышали?
— Не приходилось, — признался Леший. - Но выглядите молодо!
На самом деле выглядел Башмакин не молодо и не старо, он просто утратил возрастные признаки — вместе с какой-то частью человеческого облика, наверное. Хотя сохранил на удивление крепкое тело и ясный ум.
Сдавая оружие в склад под опись, он легко, будто играючи, тащил с Полосниковым 50-килограммовый ДШК, а автоматы навешивал на плечи связками.,,
— Если хотите, поделюсь секретами, - Башмакин неожиданно подмигнул Лешему жутким пустым глазом. — Подскажу вам парочку препаратов с нашего аптечного склада! И для здоровья, и раны заживлять, и от похмелья, кстати, прекрасно помогает!..
— Бери от похмелья, - заорал Бруно, оттирая от крошек жирную, 'пропитанную коньяком бороду. Сейчас она напоминала коврик для вытирания ног, на котором разбили пакет с праздничными деликатесами.
— И на мою долю захвати!
— Надо уходить, товарищ майор, - нарисовался рядом зеленоватый от усталости Рудин. — Здесь вентиляционная шахта повреждена, я проверил. И порошок в регенераторах на исходе. А нам до дома еще топать и топать... Вон, даже Бруно притих — не иначе скоро дуба даст!
— Не ссы, дылда! — снисходительно отозвался развалившийся на узкой солдатской койке карлик. - Бруно Аллегро везде, как дома! Даже в этой поганой дыре!.. Но, блядь, если мы сей секунд не свалим отсюда все вместе, я сваливаю один! Оставайтесь тут сами, хуй с вами! Выбирайтесь, как хотите! Живите, как хотите! У меня деловой ужин с этим, как его... Не помню. Большая шишка, короче...
— Твой деловой ужин состоится в КПЗ, насколько я знаю, — сказал Леший.
— Ни фига ты не знаешь! Я предотвратил охуенный теракт! Пока вы там яйца чесали, на том берегу, я тут всю Москву, считай, спасал от верной гибели, жопой своей рисковал! Это тебе не какого-нибудь Амира раненого добить, тут миллионы жизней на кону стояли!.. Башмак, ну, скажи: ведь если б не я, то вся Москва бы накрылась медным тазом?
— Не знаю. Наверное... — Башмакин пожал плечами.
— Не наверное, а точно! Ты ж сам говорил, там ядерный заряд! Хиросима, блядь! Чернобыль! Накрылась бы твоя Лубянка, Леший! Кранты! Куда бы ты на работу ходил, .а?.. Так что ты мне орден должен! Нам с Башмаки- ным — по ордену! Но лучше — деньгами!
Леший посмотрел на часы.
— Собирай группу, Рудин! Где Пыльченко? Уходим
Он окинул взглядом пустые коридоры командного Бункера.
— Надо бы караул, конечно, выставить, по-хорошему... Но кислорода не хватит, даже если все порошок свой оставим...
— Я могу еще покараулить, — сразу вызвался Башмакин. — Хоть неделю, хоть год... Мне кислород не нужен.
— Нет, вы свое откараулили. Мы вот Бруно лучше оставим! - Леший кивнул на карлика. - Он парень смелый, выносливый. Ему все равно, где сидеть — здесь или в КПЗ. Он везде, как дома,
Бруно мрачно посмотрел исподлобья.
— Это точно! Только нам с Башмаком ордена идти получать! - проворчал он. - Нам некогда!
* * *
По мере приближения к поверхности вымотанные до предела «тоннельщики» постепенно оживали. На- конец-таки можно было снять маски регенераторов и дышать в полную грудь - это уже немало. А вот Башмакин ослабел и подъем перенес плохо. Во время перехода через «Бухенвальд» у него вдруг появилась одышка, руки стали дрожать, сердце колотилось, как овечий хвост. Леший перевязал подземного часового страховочным тросом и практически тянул на себе. Ржавые скобы шахты скрипели и ходили ходуном под двойной тяжестью.
— Может, у него что-то вроде кессонной болезни? — предположил Зарембо, когда они вышли в «Горячий тоннель».
Башмакину на какое-то время стало лучше. Он мог двигаться самостоятельно, но жаловался на резкую боль в глазах.
— Это не кессонка, — Леший покачал головой. — Нет перепада давления. Оно примерно одинаковое — что здесь, что там... Не пойму, в чем дело. Надо сообщить наверх.
Он связался с Заржеиким, сказал, что понадобится срочная врачебная помощь.
— А что там у вас стряслось? — обеспокоился дежурный.
— С нами все в порядке. Мы человека в «минусе» подобрали, у него проблемы. Он слишком долго там пробыл. Много Дет.
Заржецкий присвистнул, но дальше расспрашивать не стал.
— Понял. Врачи будут на месте.
— Поможешь им спуститься в «залазный» бункер, поведешь нам навстречу. Если что, я свяжусь дополнительно...
В «Горячем» сделали привал. Башмакин отхлебнул немного коньяку и сидел, уставившись своим жутким взглядом в пол. Леший присел рядом на корточки.
— А зовут вас как?
— Иван Степанович.
— Как самочувствие, Иван Степанович? Дальше идти сможете?
— Бойцы «семьдесят девятого» не сдаются, — пробормотал тот, не поднимая головы. — Нас голыми руками не возьмешь...
В свете фонаря Леший обнаружил, что караульный за эти несколько часов обрел-таки возрастные признаки. Он постарел. Резко. Теперь он не был похож на вампира из сказки или голливудского Горлума. Это был обычный человек. Полуслепой глубокий старик.
— Наверху будут врачи, они помогут вам, — неуверенно сказал Леший. В своей насыщенной событиями жизни он повидал всякого, но такого бурного старения никогда не наблюдал.
— Врачи... Таблетки... — Башмакин с трудом ворочал языком. — Опять таблетки... Инматефам, феномин... Нет, с меня хватит. Теперь я понимаю, почему генсеки умирают в семьдесят лет... Они действуют только там, внизу... А здесь... Здесь все возвращается на свои места...
— Ты чего, Башмакин, бредишь, что ли? - гаркнул рядом Бруно. — Кто действует внизу? Генсеки, что ли? Не гони порожняк! Я тебя с такой бабой познакомлю — она в два счета всю хворь из тебя выбьет! Катерина звать! Баба-Ядро!..
Он повернулся к Лешему.
— Выпить взяли? Налейте заслуженному рядовому!
— Отвали, - сказал ему Леший.
Бруно фыркнул и отошел в сторону.
— Майор, слушай... - Башмакин вдруг схватил руку Лешего своей бледной холодной лапой.
— Я не спятил за эти годы... Там, на «Старой Ветке», я видел таких, как этот...
Он кивнул на Бруно.
— Они похожи на людей, только маленькие. Их много. Они приносили мне всякие вещи, чтобы я их кормил. Часть ты видел. А еще золото, книги какие-то старинные... Я особо ценное все спрятал на «третьем складе», за этой стенкой кирпичной, вроде как в тайнике. Только я не хочу, чтобы это попало в руки каких-нибудь сволочей, ты понимаешь меня? Отложи ключ отдельно, держи при себе...
Он посмотрел Лешему в глаза. Даже у опытного диггера по Спине пробежали мурашки. Между веками не было белка, не было радужки, не было зрачка — ничего не было из того, что должно там быть. Только глубоко внутри, за прозрачной белесой пленкой, если присмотреться, виднелось что-то, напоминающее кровеносные сосуды. Возможно, это был мозг...
От такой догадки Леший содрогнулся.
— Я ведь на самом деле не знаю, что у вас наверху творится... И никогда не узнаю, наверное. Товарищ
Бруно много говорил, только мне кажется, он как бы не совсем...
Башмакин замолчал на некоторое время.
— Ты, майор, хороший мужик, порядочный. Зря не болтаешь, в подразделении у тебя порядок, и человечный... Ты ведь единственный меня по имени-отчеству назвал, уважительно. Я чувствую, на тебя можно положиться... Ты особо на «третий склад» внимание обрати. Чтобы не разворовали там все...
— А что за книги? Старинные, говоришь? - переспросил Леший. Сердце его ёкнуло.
— Да. Очень старинные. Только я не смог прочитать, ничего не*понятно. Не по-нашему написано... Я не знаю, откуда они все это взяли. Это не их. Они же...
Башмакин мучительно сглотнул.
— Они совсем дикие, идолопоклонники... Я ходил к ним, видел их главного, он водил меня на какое-то подземное кладбище... Оказалось, что они мне поклоняются, я у них что-то вроде божка. Они идола вырезали, на меня похожего, и жертвы ему приносят. Такие безобразия творят, а меня и не спросили...
Вот оно что! Теперь Леший понял, что означали пентаграммы, вырезанные на столбах опор и на лбу у деревянного истукана. И что теперь у него есть шанс доказать непричастность Пули и ее приятелей к «делу сатанистов».
