Заварзин коснулся плеча Гарриса и… завопил от боли, прыгая по комнате и безуспешно стараясь избавиться от соединенного цепью с ножкой дивана капкана. В сторону отлетел белый парик… Никакого адвоката на диване и в помине не было.
Все усилия освободиться были тщетны. Однако детектив недолго пребывал в одиночестве. Не прошло и минуты, как дверь номера отворилась и в помещение вбежал «покойничек» Гаррис в сопровождении двух дюжих парней с эмблемами «секьюрити» и с пистолетами в руках.
— Это не Джейк! Это не он! — закричал адвокат, но охранники не слушали его. Они помогли Заварзину освободиться от капкана, однако вовсе не для того, чтобы дать ему возможность спокойно идти на все четыре стороны.
— Что вы здесь делаете, гражданин? — осведомился один из них и, не дав Заварзину и рта открыть, заключил: — Разберемся.
— Не дайте ему уйти! — закричал детектив, видя, что Гарриса охранники, по-видимому, задерживать не собираются. — Этот человек подозревается в убийстве, а также в покушении на убийство. Остановите его.
Сотрудники службы безопасности отеля обладали тонким чувством юмора. Они заулыбались и, пряча оружие, принялись обыскивать Андрея, не удостоив Гарриса даже взглядом.
— О, пушечка, — обрадовался один из них, отобрав у Заварзина «Макарова». Теперь неожиданное обретение боевого оружия, только что казавшееся несказанной удачей, обернулось против него. Разбирательства было не миновать.
Вопреки логике, детектив продолжал надеяться на благоразумие стражей отеля.
— Этого человека нужно арестовать! — настаивал он. — Задержите его хотя бы на пять минут и позвоните в МУР капитану Тарасенкову, а если его не будет, полковнику Головнину, он наверняка в курсе. Три дня назад он задушил девушку, а сегодня пытался отравить свидетеля в больнице…
— Да ты что? — проговорил охранник, как бы взвешивая на ладони пистолет. — Ладно, умник… Григорий. — Парень сделал знак напарнику, и тот завернул Заварзину руку за спину.
— Идиоты, убийцу упус… — взвыл тот.
— Кто убить? Мистер Заварзин, и это говорить вы? Вы меня предавать? Обмануть? — по-петушиному фальцетом закричал Гаррис, который пытался что-то сказать и раньше, но его никто не слушал. — Я убить?! Отравить?.. Задушить?.. Я идти в тюрьма? Нет! А-а-а-а!!!
Дальше случилось то, чего никто, ни при каких обстоятельствах, казалось, не мог ожидать. Схватив подвернувшийся под руку стул, адвокат поднял его над головой, издал пронзительный вопль и стремительно атаковал охранника, который держал изъятый у Заварзина «Макаров». От удара охранник упал, а стул развалился. Другой охранник отпустил руку детектива и выхватил оружие, но Гаррис метнул в него то, что осталось от стула, и это на секунду-другую лишило парня инициативы. В следующее мгновение американец поднял с ковра пистолет и, держа его на вытянутых руках, заорал по-английски:
— Бросай оружие, сукин сын!
Заварзин, хотя, как известно, этого языка не знал, превосходно понял, чего хочет адвокат. Безжалостно двинув сотрудника службы безопасности локтем в живот, Андрей схватил парня за руку, пытаясь вырвать у него пистолет.
Гаррис, словно бы раздумав стрелять, спрятал за пояс «Макаров» и стремительно выбежал из номера. Другой охранник, очнувшись, кинулся на помощь товарищу, у которого Заварзину уже почти удалось отобрать пистолет.
Андрею, хрипевшему от боли и негодования, скрутили руки. Свалив его на пол, один из парней уперся ему в спину коленом. Поверженный детектив только прорычал:
— Придурки! Упустили!
Он понял, что проиграл.
Едва Лиза закончила разговор с Заварзиным, как телефон зазвонил снова.
— Да?.. Что?.. Саша… Сашенька, успокойся! Я сейчас… Сейчас что-нибудь придумаю!.. Дай мне его! Подзови к телефону… Не хочет?.. Саша? Сашенька?
Из трубки уже неслись частые короткие гудки. Лиза швырнула ее на рычаги. Лицо девушки полыхало от гнева, глаза метали молнии.
— Ублюдок! — прорычала она, сжимая кулачки, и вскочила.
— Что случилась, Елизавета Павловна? — удивленно спросил Кирилл. — С кем вы говорили?
— Вы должны мне помочь! — Она подскочила к лейтенанту и вцепилась в лацканы его мундира. — Вы должны мне помочь! Мы выйдем так, что нас никто не заметит…
— Да вы с ума сошли! — закричал лейтенант, отдирая ее от себя. — Куда выйдем? Кто нас, вернее, вас, выпустит? Вы что?
— Отчим… Отчим отнял у брата компьютер, который я ему подарила! Он их избивает! Слышишь, ты?! Я не могу бросить брата в такой ситуации!
— Приедет Заварзин… — начал лейтенант, но Лиза оборвала его:
— Там… Слышишь, ты? Там здоровый ублюдок избивает пятнадцатилетнего мальчишку и слабую женщину! Он собирается обокрасть собственного сына, потому что ему нужны деньги на водку! Ты это понимаешь? — кричала девушка.
— Так давайте в милицию позвоним?
— Пока твоя милиция приедет… Такие же равнодушные твари, как ты… Он их покалечит! — Она расплакалась.
— Покалечит — посадим, — заявил Карасев и взялся за телефон. — Все равно я вас не выпущу. Глупость это. Адрес диктуйте! И не ревите.
Лиза подошла к окну и выглянула, будто надеясь, что бандиты уехали. Никто никуда не уехал, но то, что она увидела внизу, навело ее на кое-какие мысли…
— Адрес-то какой, говорю? — повторил лейтенант.
Девушка назвала. Карасев быстро продиктовал его в трубку и взглянул на Лизу с чувством выполненного долга.
Лиза заставила себя слабо улыбнуться, делая вид, что смирилась. Довелось бы лейтенанту Карасеву отведать сковороды, которая, как известно, превращалась в руках Лизы в грозное оружие, но Бог отвел.
Карасев потоптался возле присевшей на диван девушки и, смущаясь, как красна девица, бочком-бочком отправился… в туалет.
Теперь Лиза улыбнулась по-настоящему. И было от чего! Однажды, когда она попросила Гусара поставить на дверь санузла новую ручку-замок, он, естественно, выполнил просьбу приятельницы, но, на беду, то ли Славик был порядком навеселе, то ли «гранаты» оказались «не той системы»… В общем, дверь почему-то стала запираться не изнутри, а снаружи.
Выждав несколько секунд, Лиза схватила со стола «дробовик», тенью скользнула в прихожую, повернула ручку уникального запора и, сорвав с вешалки куртку, выскочила в подъезд. До первого этажа она добежала в одно мгновение, не обращая внимания на вопли Карасева, которые неслись ей вслед.
Изгнанная холодом с любимой скамьи Митревна открыла сразу.
— Бабуля, Полина Дмитриевна, ради Бога, позвольте мне пройти! — Лиза умоляюще сложила руки на груди.
— Кудай-то пройти? — обалдело захлопала голыми веками старуха.
— Мне на улицу надо…
— Дак иди.
— Но мне нельзя в дверь! Нельзя через подъезд! — выпалила Лиза, буквально заталкивая бабку в прихожую.
— Сдурела! — возмутилась Митревна. Из странной Лизиной просьбы она сделала свои выводы — недаром старухи из «скамеечного клуба» только и говорили в последние дни, что о бывшей тихоне лицемерке. — От любовников наладилась прятаться? Что ли, через мое окно лезть хочешь? Так я тебя, оглашенную, и пущу! Не стану разврату потакать!
Девушка шагнула в квартиру, решительно захлопнула за собой дверь и выхватила «дробовик»:
— Пустишь!
— Да что ж это делается, Господи?! — завопила бабка, шарахаясь от Лизы.
Лиза пересекла комнату, распахнула окошко, свалив горшки с геранью и фикусом, и, бросив беглый взгляд на улицу, легко выпрыгнула в палисадник, прямо на трогательно лелеемые Митревной зеленые насаждения.
Ла Гутин с утра наблюдал за мышиной возней парней Изборского, которые вели наблюдение, уже не прячась. Да какое там наблюдение? Самую настоящую осаду! После обеда он устроился возле дома, который стоял напротив торца дома Батуриной. Там, за кустами и телефонной будкой, расстелив газетки, «культурно отдыхали» трое мужичков, будто бы еще и не совсем ханыжного вида, но с рожами, говорившими о трудных похмельных буднях и редких, с трудом припоминаемых праздниках. Мужички сначала косились на чужака, но, когда он выставил пиво и не поскупился на рыбку, в компанию приняли — отчего не уважить хорошего человека?
Ла Гутин влился в дружный коллектив и внимания прохожих не привлекал, сам же продолжал наблюдать за подъездом наследницы.
Минувшая ночь, наполненная размышлениями и дискомфортом, заставила киллера прийти к весьма неожиданному решению, может быть, не самому лучшему и не самому правильному, но он уже ничего не мог с собой поделать. Особенно ему не хотелось признаваться себе в том, что на ход его мыслей повлиял привидевшийся ему медведь с розовым бантом…
Ла Гутин на пиво не налегал и не слишком прислушивался к бурным дебатам, разгоревшимся между подпившими мужичками, но, делая вид, что крайне заинтересован, с притворной рассеянностью поглядывал по сторонам.
