Ознакомительная версия.
Мы шли обратным порядком по цепочке преступлений и теперь вернулись к исходной точке, к тому, с чего началось мое участие в этом деле — убийству в гостинице.
Или я ошибаюсь?
Но тогда откуда фраза «ведь это он ей глюкозу вколол»? Глюкоза не героин и как факт опасна только в одном случае, — Александр демонстративно сделал Ренате укол, якобы, наркотика, и когда остальные ребята отключились, дочь Кутепова смогла выйти из дома через веранду. Это Шура создал Ренате алиби.
Как легко все открывается теперь! И будет ли от этого польза? Теперь я знаю или догадываюсь о многом, но знание в подобной ситуации может оказаться смертельным.
Об убийстве в гостинице я забуду. С Ренаты хватит догадок о смерти Хорских. Надеюсь, что хватит.
— Федь, а Шурка знал, зачем ей понадобился этот спектакль с глюкозой?
— Что ты, окстись! — подтверждая искренность слов, Федя замахал обеими руками. — Ни сном, ни духом! Это потом, когда ее отец на фабрику приезжал, да начал морду бить… тогда хорошо за Шурку начальник цеха заступился, — говорит, хороший парень, не пьет, наркотой не балуется…
— А почему он сразу в милицию не пошел?
— Какая милиция? Какая милиция? Где они? Отец доченьку прикрыл и от всего отмазал.
Ох, и прав Федя-грузчик, ох и прав. За одним исключением. Михаил Петрович прикрывал Ренату не от убийства, а от позора. В том, что она не могла принимать участия в убийстве, он убедился, когда получил результаты из наркологической лаборатории — его дочь была в таком состоянии, что просто не способна мяу сказать. После этой проверки Михаил Петрович сам создал ей алиби. А дальше пошло-поехало обычным путем — где студентке за сутки найти киллера? Нигде. А сама не могла, дома с тетушкой сидела. Все.
Как же Кутепов обманулся! Если бы тогда парни капитана Ковалева знали, где и с кем была его дочь на самом деле, тряханули как следует этих наркош недоделанных, нажали на Шурку, тот бы им Ренату на тарелочке преподнес. Хорские были бы живы. И я, что тоже немаловажно. Эх, слепа ты, родительская любовь…
Впрочем, я с «заслуженным детективом» Андрюшей тоже хороша. «Связи отработаны, связи отработаны». «Кутепов сказал, что дочурка сутки в коме была». Да мало ли, что он сказал! Надо было еще раз нос сунуть! Лентяи!
Хотя. Тогда мало бы что изменилось. Поздно было на Сашу нажимать. Рената уже навесила на него поганенькую статейку — как минимум недонесение о факте преступление. За соучастие в убийстве, отвесили бы по полной мере. И молчал бы парень, как рыба об лед, у него богатенького родителя нет.
Так что, об убийстве Коваленко надо прочно забыть. Не выплеснуть случайно свои догадки. Если убийство шантажистов Хорских еще можно расписать перед сумасшедшей девчонкой в полу-благородных тонах, — мол, понимаю, они Бьянку собирались к ногтю прижать, грозили благополучию семьи, спокойствию папочки любимого, — то смерть Коваленко в белые одежды никак не нарядишь. А злить Ренату, себе дороже.
Хотя… как знать. Почему дочь Кутепова убила бывшего компаньона отца? Там может скрываться секрет пострашнее нынешних…
Забыть, забыть, забыть. А еще лучше, пока не приехал главный зверь (уже совсем без всяких кавычек), уболтать запутавшихся деревенских парней и умолить отпустить меня на волю.
Ей богу, отпустят — найму лучших адвокатов! Убедить их в своей финансовой состоятельности врядли удастся, Рената на славу постаралась, но буду упирать на особенности профессии и крепкие связи в юридической сфере.
Федя продвигался к смертельному опьянению в хорошем спортивном темпе. От боли в обмотанных проволокой руках хотелось плакать. Но если бы именно сейчас мои слезливые мольбы возымели действие, то не думаю, что пьяница смог бы доползти до столба и размотать мои запястья. Куском растаявшего студня Федя расползся по ступеням и мычал о чем-то весьма жалобно.
Все у меня не как у людей. Нормально похищенных, студням охранять не доверяют. Самое время поплакать вместе с Федей над судьбой пропащей… Даже Ренатка порыдать советовала…
Двери сарая дернулись, раздался звук снимаемого с той стороны навесного замка…
Все же я исключительная бестолочь! Как бы интересно Федя меня отпустил, если нас обоих заперли с той стороны? Размечталась, наивная. Умная, хоть и сумасшедшая, девушка Рената, насчет студней лихо соображала. Подстраховалась на совесть.
Но дай мне время, я бы подкопалась. Лопат полно…
Времени мне не дали, в сарай вернулся Саша. В глаза как и прежде не смотрел, мазнул взглядом где-то на уровне пояса и сконцентрировался на родимом студне. Поднял на руки и без слов отнес в «кабинет».
— Саш, нам надо поговорить, — весомо заявила я. Парень кивнул, но пошел мне за спину, проверить проволоку на запястьях. — Саш, пока не поздно, пока на вас крови нет…
С тем же успехом я могла бы беседовать с пнем. Саша поднялся на второй этаж, вынес прокопченный, когда-то, скорее всего, зеленый чайник и вышел на улицу.
Обернулся быстро и сразу в «кабинет». Минут через пятнадцать из-за двери донесся окрик: «Пей, я тебе сказал!»
Младший брат приводил старшого в чувство посредством крепкого чая, догадалась я.
И сняла с кудрявой головы голубой бантик младшей сестренки. Бабушки с козами здесь, господа, никак не катят.
— Саш! Нам надо поговорить!
Сказала один раз и долго молча ждала реакции.
Минут через пять Шурик вышел на лестницу:
— Чего тебе?
— Закурить дай. Последнее желание.
Федя курил «Приму», младший братишка на «LD» разорялся. Он прикурил для меня сигарету и вставил в губы.
От первой затяжки закружилась голова. Саша повернулся ко мне спиной и направился к лестнице.
— Подожди! — морщась от сигаретного дыма, лезшего в глаза и зацепив сигарету зубами, крикнула я. — Скажи, зачем тебе это нужно? На кой черт? — с младшим братом я избрала тон закадычной подружки.
Вряд ли тон на него действовал, но отчего-то Александр немного затормозил шаг. Соучастий в убийстве трех человек, подготовка четвертого… это вам не фунт изюма, это тяжесть, с которой четыре ступеньки преодолеть тяжело. — Саша, пока не поздно, надо послать ее подальше. Зачем тебе это все? Пока ты никого не убил… Федьку хоть пожалей, он вообще не при делах. Тела Хорских скоро найдут, их уже ищут в карьерах, выйти на вас дело часов или дней.
С Хорских и надо было начинать. Упоминание покойных танцоров остановило Александра тут же — он даже ногу на весу задержал.
— Федька проговорился? — спросил, не оборачиваясь, стоя ко мне напряженной спиной.
— Еще тогда, в пятницу, — кивнула я. — Помнишь, он предложил тебе «каблук» к «этим» скинуть? Я услышала и зацепилась. Потом менты мне карту дали, я по ней радиус очертила. В нем есть ваша деревня.
— Рената сказала, что ты ничего не помнишь, — все так же стоя лицом к двери, произнес парень.
— А ты ей верь, много она знает, ваша Рената. Лучше позвони и спроси, — что я делала все воскресенье утром? Я сидела в своей комнате и считала повороты.
— Она сказала, что ты ничего не помнишь, — упрямо повторил он.
— В пятницу, с испуга. А к воскресенью отдохнула и три часа над картой сидела, повороты считала. — В минуты отчаянья женщины врут особенно убедительно, каждая становиться Книппер-Чеховой и даже Станиславский не крикнет ей «не верю!». — Федьку спроси, он тебе скажет — о трупах в карьерах, я ему сама сказала. Спроси, спроси! Саша, вас ищут! И обязательно найдут. А она — выпутается. Подумай сам, сегодня я привезла в вашу деревню одежду. Ее мне дала мама. Перед отъездом я ей сказала куда направляюсь, меня видели здесь ваши соседи, ваша бабушка врать не станет. Вас найдут! В очерченном радиусе есть деревня Козлово, как думаешь, долго менты будут по округе шарить? А? Я их человек, они будут искать! — И крикнула: — Да, очнись ты, ради бога!! Еще не поздно!
Я захлебнулась словами, недокуренная сигарета давно выпала из губ и тлела под ногами. Повернувшийся, наконец, Саша рассматривал меня с самым угрюмым выражением лица.
— Она все равно тебя убьет, — выдавил в итоге на все мои реплики.
— Да. Она и вас убьет. Когда-нибудь. И эту истину, — свидетелей убирают, — она поняла давно.
Вот тут-то и прозвучали слова Станиславского:
— Не верю. Я тебе не верю.
— Ах, не веришь?! — хрипло и несколько истерически я хохотнула. — Да она вчера днем предложила мне работать на нее!! Сказала, — мне нужны такие люди как ты! Как думаешь, долго она делала выбор — вы с Феденькой или троюродная сестрица? Сутки, Саша, ей понадобились сутки! Ведь если бы я осталась рядом с ней, вас пришлось бы убрать. Когда-нибудь, рано или поздно, но мы бы встретились, и я опознала бы тебя по голосу. Рената не стала бы рисковать, жалость не ее стиль.
— Я тебе не верю… — заторможено повторял Шурка. Он уже сидел на верхней ступеньке и тупо смотрел под ноги.
Ознакомительная версия.
