бы куда-нибудь и покончил с собой. Так и продолжалось до тех пор, пока… – Господин Ч. поднимает заплаканное лицо и обращается к господину Ж.: – Пока вы меня не нашли.
Время в комнате снова пришло в движение.
Господин Ж. лишь легонько кивнул. Остальные так и сидели в молчании. Эта стадия, которую господин Ж. называл «разогревом», была в действительности невероятно жестокой. Выслушивание мучительных воспоминаний других никому не доставляло удовольствия. Но у них не было выбора – они приняли решение помочь друг другу и собирались держаться до самого конца.
Господин Ч. успокоился и вытер слезы. Господин Ж. медленно заговорил:
– Основываясь на том, под каким углом сделана фотография, мы пришли к выводу, что снимали с крыши противоположного дома. Мы понаблюдали за этим местом, но там никто не появился. Поэтому, что касается виновника, вариантов у нас нет. Однако мы разыскали его.
Он выложил на стол перед господином Ч. несколько снимков.
Сцены на фотографиях были разными, но человек на них – один и тот же: бедно одетый пожилой мужчина лет шестидесяти. Господин Ч. разложил фотографии в ряд и стал внимательно разглядывать, а несколько секунд спустя изумленно выдохнул:
– Это действительно он! – В его глазах мелькнул кровожадный огонек. – А его дочь?
– Она ему не дочь. – Господин Ж. покачал головой. – Подростком она работала проституткой. Три года назад умерла от третичного сифилиса.
Он протянул господину Ч. какую-то папку. Полистав ее содержимое, тот с растерянным видом поднял глаза.
Господин Ж. поглядел ему в лицо и усмехнулся.
– Что касается наших планов, достаточно того, что мы разыскали его. – Он указал на пожилого мужчину на фотографиях, и его взгляд стал жестким. – Поверьте, очень скоро вы получите обратно свою жену и дочь.
Господин Ч. вгляделся в снимки. Когда он снова поднял голову на господина Ж., на его лице было решительное выражение:
– И чего же мы ждем?
Фан Му попросил у Бьян Пиня сутки отгула. Он не сказал, куда направляется, а Бьян Пинь не стал спрашивать – просто отдал приказ в трубку мобильного телефона, и отгул был получен.
Два часа спустя юноша въехал в кампус Университета Цзянбина.
Прошло почти полгода с тех пор, как он был там в последний раз, и в кампусе произошли заметные изменения. Над головой нависали каркасы новых зданий, отчего создавалось впечатление холодной и грязной стройплощадки, а не тихого убежища с башнями из слоновой кости для мыслителей и ученых.
Фан Му сбросил скорость и стал бесцельно кружить по кампусу. Он проехал мимо футбольного поля, мимо столовой, мимо бассейна. Наконец припарковался возле мужского общежития № 5 и, по-прежнему сидя в машине, поглядел в окно на здание перед собой, обежав по очереди глазами все семь этажей. Общежитие не изменилось – а вот лица студентов, выходивших и входивших в него, были другими. Некоторые с любопытством поглядывали на припаркованный поблизости внедорожник; некоторые игнорировали его и шагали мимо, высоко подняв головы. Возможно, среди них были те, кто знал о том, что здесь произошло. Этот эпизод мог однажды подарить им короткий момент интереса или неплохую тему для разговора. Для тех же, кто в нем участвовал, он превратился в воспоминание, от которого им не избавиться всю оставшуюся жизнь.
Лица из прошлого замелькали перед глазами. Фан Му вспомнил Ду Ю, Чжу Туанчжи и Лю Чжанчжуна; подумал про Чжан Яо и Мен Фанчжи. Некоторые из них счастливо жили где-то; другие… Фан Му предпочитал думать, что они вернулись в колесо перерождения и сейчас созревали в животах у будущих счастливых матерей или только-только открывали глаза в тепле и уюте детской кроватки.
«Где бы вы ни были, вы все, забудьте об этом. Если кто из нас и должен помнить, пусть это буду я».
Юноша завел мотор и поехал к северо-восточной окраине кампуса.
* * *
Лужайка возле бункера заросла сорняками. Фан Му вспомнил, каким зеленым это место было весной и летом – самое большое незастроенное пространство в кампусе. То ли университетское начальство не хотело заниматься его благоустройством, то ли просто боялось трогать – но ничего не изменилось. Наземный вход в бункер и прилегающий участок остались такими же, как в тот день, когда он вышел из дверей, волоча на себе Тай Вея. Даже притоптанная, пожелтевшая трава перед входом осталась на месте. Фан Му подошел к двойным металлическим дверям и тронул экран из железной сетки. Пальцы тут же заледенели, на них остался след ржавчины.
– Хочешь зайти посмотреть?
Фан Му обернулся.
Это был Тай Вей.
Взгляды их встретились, и мгновение они стояли, не сводя друг с друга глаз. Оба, казалось, нисколько не удивились, как будто заранее знали, что встретятся.
Тай Вей подошел к Фан Му, подцепляя сухие стебли носками ботинок. Наклонился к двери и заглянул внутрь через железную сетку.
– Ничего не видно – слишком темно. – Он повернул голову и посмотрел на Фан Му. – Если хочешь зайти оглядеться, я позову сторожа.
Юноша покачал головой:
– Не надо.
– Я знал, что ты вернешься. – Тай Вей задумчиво уставился на заросший газон. – Когда на работе одолевает стресс, я тоже приезжаю сюда. Приезжаю, сижу некоторое время, и становится легче. Я говорю себе, что если сумел пережить такое насилие, такую беспощадную жестокость, как тогда, то что по сравнению с ними нынешние мелкие неприятности?
Жестом он пригласил Фан Му сесть с ним рядом на земляной холмик и прикурил каждому из них по сигарете.
Тай Вей изменился не больше, чем это место, – если в нем и появилось что-то новое, то только пара-тройка морщинок. Но они не помешали Фан Му отчетливо вспомнить выражение, которое было тогда на лице товарища, и слова, которые он сказал.
– Знаешь, на самом деле я тебе завидую.
– Завидуешь мне? – Тай Вей задрал брови. – И почему же?
– Мало кому удается сохранить здравый рассудок после таких событий.
Тай Вей усмехнулся, явно довольный собой.
– Хочешь сказать, у меня мощная сила воли?
– Нет. – Фан Му рассмеялся. – Хочу сказать, что ты равнодушный и бессердечный.
Тай Вей игриво ударил его кулаком в плечо, едва не повалив на землю.
Этот жест словно разрушил невидимую стену между ними, и Тай Вей по-приятельски взял шею Фан Му в захват.
– И как такому мелкому прохвосту, как ты, удалось стать офицером полиции? Ну, просвети-ка меня!
– Само получилось, – ответил Фан Му, вырываясь из его хватки и потирая ноющее плечо. – Я – прирожденный полицейский.
Тай Вей замолчал и смерил Фан Му взглядом. Улыбка постепенно
