несешь-то? – грубо оборвала ее Лиза.
Она выпила залпом сок и утерла губы ладонью, оставляя на коже розовый блестящий след от помады.
– Выпила, что ли? Какие наследники? Какая старуха? Я лечу в этом кресле с самого начала! Я даже в туалет не вставала. А ты спала и даже похрапывала.
– Ну и ладно, – проговорила Женя, едва сдерживаясь, чтобы не броситься через ряд к Петру и схватить его за ворот и хорошенько потрясти. Он-то должен быть в курсе!
Она решила больше ничего не выяснять. Вот долетят до Москвы, она дождется встречи с Борисом, а потом решит, рассказывать ему все то, что над ней проделывали, или нет. И если все это устроил Петр, она… она… Уф… Она не знает, что с ним сделает!!!
Но не думать о Лизе она долго не смогла. Повернулась и, коснувшись рукой плеча соседки, спросила:
– Я встретила в Париже, вернее, не так далеко от Парижа, в Живерни, одну женщину. Немолодую. Ее зовут Элиза. Так вот. Ты – точная ее копия, только в молодости. Я подумала, может, это и есть твоя родственница?
И не дожидаясь ответа, Женя хотела было уже открыть телефон, чтобы показать снимки, но вспомнила, что телефона нет. Тогда она встала, добралась, протиснувшись между коленями Лизы и спинкой впередистоящего кресла, до Петра, разбудила его и попросила у него телефон на минутку, сказала, что хочет показать соседке фотографии сада Моне.
Петр с радостью отдал ей свой телефон.
Женя, вернувшись на место, принялась листать «галерею» снимков. К счастью, там действительно было много хороших фотографий, сделанных в саду Живерни. И что самое главное, на нескольких кадрах была запечатлена Элиза! Женя увеличила фото, чтобы показать Лизе.
– Да, на самом деле, очень похожа. Неужели я буду такой?
– Значит, это не она? – Женя и сама уже поняла, что никакие они не родственницы, иначе Элиза рассказала бы ей о Лизе, тем более что они все летят одним самолетом. Но где, где же теперь Элиза? Не могла же она испариться? Или выпасть из окна летящего самолета?
Она снова потревожила начинавшую дремать Лизу, чтобы вернуть телефон Петру. Ну и чтобы осмотреться.
Двинулась вдоль узкого прохода, и уже в самом конце салона заметила спящую Элизу, привалившуюся головой к иллюминатору.
«Ну слава тебе, господи! Значит, я все-таки не сошла с ума и Элиза существует. А не превратилась во время полета в молодую Лизу».
Немного успокоившись, но так и не поняв, зачем Элизе надо было перебираться в самый хвост салона, и каким все же образом на ее месте оказалась Лиза, она решила больше не заморачиваться и просто сделать все возможное, чтобы как-то ускорить полет. Чтобы время пролетело быстрее. А для этого надо было просто поговорить с соседкой на интересную, захватывающую тему!
– Представляете, – обратилась она к Лизе, сделав вид, что не заметила, что та дремлет, – эта моя знакомая, Элиза, перед самым отъездом рассказала мне прелюбопытнейшую историю о том, как в ее доме стали появляться чужие женские вещи…
И она с подробностями, которые выдумывала прямо на ходу, рассказала, в каком аду жила женщина, как перестала есть и спать, как оказалась на грани нервного срыва, и, что самое главное, у нее стали пропадать даже деньги! И это в то время, как в квартире никого, кроме нее самой, не было!
Лиза нехотя слушала ее. Тогда Женя, чтобы еще больше заинтриговать ее, начала рассказывать о том, какие кошмары начали сниться «несчастной Элизе». Когда она дошла до истошных криков, доносящихся из соседней квартиры под номером 10, Лиза окончательно проснулась и замотала головой.
– Так. Стой!!! Какая, говоришь, дверь? Какого цвета?
– Желтая. А что?
– Да просто напротив моей квартиры тоже есть желтая дверь, и номер квартиры десять!
– Послушай, Лиза, я понимаю, что ты мне можешь не поверить… Короче, тебе что-нибудь известно про другие измерения? Про то, что они каким-то волшебным образом пересекаются и люди выпадают как будто бы из реальности, и переносятся посредством порталов в эти самые другие измерения?!
Конечно, во все это Женя не верила, но почему бы не наплести всю эту чепуху соседке по самолету, чтобы развлечь ее, а заодно хотя бы на время позабыть о своих кошмарах?
Лиза, вероятно, хотела ей возразить, и уже было открыла рот, как Женя весело и достаточно громко продолжила свой рассказ о том, как дама в возрасте прямо на ее глазах вдруг превратилась в «молодую козочку», которая запрыгала по берегу пруда с кувшинками.
– Да-да, можешь мне, конечно, не верить, но так оно и было! Она сказала мне тогда, что, вероятно, ввинтилась в какой-то портал, который находится именно там, возле пруда. И еще добавила, представляешь, что, мол, все дело в кувшинках! Что это они во всем виноваты!
– Кувшинки, говоришь? – И тут Лиза медленно повернула голову и посмотрела на Женю как-то странно. Сощурила глаза и долго-долго всматривалась в нее. Потом вдруг сказала: – Ты мужа ищешь?
У Жени от неожиданности приоткрылся рот. Она обомлела.
– Тебе что-то об этом известно? Но откуда?
– Твой муж все это время был в другом измерении, поняла! – И, скривив рот, Лиза грубовато хохотнула. С издевкой. Или Жене это только показалось?
Пока прошли паспортный контроль и «все круги ада», Женя потеряла из виду Элизу. Вероятно, она сама захотела оторваться от них и отправиться по своим делам. С другой стороны, это было так противоестественно и не похоже на нее – вот так взять и испариться, даже не попрощавшись! А ведь она точно вышла из самолета и ни в какое другое измерение не нырнула!
Женя сказала о своих впечатлениях по этому поводу Петру, но тот лишь пожал плечами, мол, да какая теперь разница? Он казался чем-то встревожен, но ни слова об этом не проронил. Он вообще все то время, что они были в «Шереметьево», молчал и выглядел озабоченным.
Женя решила, что у него, как и у нее, наступило то странное состояние, когда из рая, из какого-то солнечного мультяшного мирка, где всем хорошо и весело, возвращаешься в реальную жизнь, вот как сейчас, – в прохладную, пасмурную Москву. И новые, с серым налетом, декорации этой реальности превращают еще недавно оптимистические надежды в проблемы. Такие вот психологические перевертыши.
Женя даже спрашивать не стала, что с Петром происходит и почему он вдруг стал так мрачен, она точно знала, что его беспокоит и о ком он постоянно думает: Борис! Хотя…
