там была бы. Да потому, что он в Хмелевке! А этот район только недавно присоединили к Тарасову, и местные менты представления не имеют, кого они пытали. В любом другом райотделе города Михеича знают! На него бы там и голос не повысили! А эти хмелевские ур-р-роды, желая угодить начальству, накосячили так, что теперь за ними до-о-олго подчищать придется. И не факт, что получится. Я ясно объяснила?
Гришин сидел ни жив ни мертв, а Ильин с перекошенным от ярости лицом с трудом выговорил:
– Кто руководит этим поселком?
– Этого не знает никто. Думаю, это совет из нескольких человек. Не удивлюсь, если она, – я показала на ноутбук, – в него входит, а уж ее муж – точно. Не дай бог ее изнасиловали! У меня фантазии не хватает, чтобы представить себе, чем Силикатный на это ответит.
– Значит, это уголовники все устроили. Но почему они отпустили Михайлова? – удивилась Лада.
– А зачем им его убивать? Они бы этим его из преступника в жертву преступления превратили. А им этого не надо! Да и куда он от них денется? Он уже приговорен, как и те трое из Хмелевки. Думаю, что Борисова тоже – это проще, чем ее из судейской мантии выковыривать. Где и когда их кончат, значения не имеет, но они уже трупы. И смерть их легкой не будет. Уголовники этой записью просто хотели заставить ментов работать вместо себя – собрать всех причастных к этому делу в одну кучку. Это легче, чем им за каждым человеком отдельно гоняться. А уж там уголовники с ними будут жестко разбираться: кого-то попинают, кого-то опустят. Потом, конечно, большинство задержанных выпустить придется…
– Почему? – воскликнула Лада.
– А что им реально вменять? Ну кроме Михайлова и тех троих из Хмелевки. Превышение должностных? А у них каждый шаг постановлением суда прикрыт! Они выполняли приказ начальства. Менты из моего родного райотдела тоже с постановлением и дверь вскрывали, и шмонали. Деньги, правда, украли уже сами, раз их в протоколе нет.
– Хорошо, что напомнили, – вскинулся Ильин и попытался через противоковидный костюм залезть во внутренний карман пиджака, что у него, конечно же, не получилось. – Черт! Я же вам привез те деньги, что из вашей квартиры украли. Как их теперь отдавать?
– А ты их внизу моей секретарше отдай и скажи, что для меня, – ни копейки не пропадет, – предложила Лада.
Ильин покивал, а потом вернулся к прежней теме разговора:
– Да-а-а, ментовку придется почистить основательно: кого-то посадить, а кого-то выгнать с позором.
– Вот-вот! – подтвердила я. – А нападение на уволенного по статье сотрудника полиции – это совсем не то, что на действующего. Так что Тарасов ждут лихие времена. Никто не будет выходить на марши и митинги, люди будут просто тихо исчезать, только по весне «подснежников» будет до хрена!
– Перспектива безрадостная, но что можно реально предпринять, чтобы этого избежать? – спросил Ильин.
– Да разгромить этот Силикатный силами ОМОНа, и все дела! – подал голос Гришин.
Я застонала, Ильин выругался, а Полянская выплеснула Гришину в лицо остатки воды из бокала и приказала заткнуться.
– Это приведет к немедленному обнародованию записи. Вы этого хотите? – едва сдерживаясь, спросила я. – Зарубежные СМИ поднимут вой о нарушении в России прав человека, о полицейском беспределе, о преследовании предпринимателей и так далее. Международная обстановка и так накалена до предела, а тут еще и этот скандал. Тут уже не только вы, но и губернатор к чертовой матери слетит. Нам остается только молиться всем богам о здоровье Михеича – вдруг он каким-то чудом остался в живых. Ну и попытаться договориться с Нестором. Это…
– Я знаю, кто это, – кивнул Ильин; ну еще бы ему смотрящего по нашей области не знать.
– Да, чтобы я, генерал полиции, к нему на поклон пошел!.. – взвился Гришин и тут же получил от Лады бутылкой с водой по голове – к сожалению, пластиковой.
– Пока, – выделила она, – генерал! И никуда ты не денешься! Пойдешь как миленький! Ты Михайлова к себе в замы взял, тебе и отвечать!
– Пошли, Виталий! – сказал, поднимаясь, Ильин и достал из ноутбука Полянской диск, положил в футляр и держал его в руках. – Поправляйтесь, Клавдия Петровна. А вы, Татьяна Александровна, не волнуйтесь, деньги я оставлю внизу.
– Вы меня в курсе держите, – попросила Полянская.
Они ушли, а она еле-еле добрела до кровати и прилегла.
– Лада! Остановитесь! – очень серьезно сказала я, подходя к ней. – Пожалейте себя! Подумайте о своем здоровье! Случись что с вами, Дмитрий, при всех его хороших качествах, управление вашим бизнесом не потянет. Митя весь в него – военная косточка. Об Иване я даже не говорю – он может только разрушить. И дело вашей жизни рассыплется. Вам себе преемника из внуков выбрать надо и начинать его потихоньку натаскивать, а не решать глобальные проблемы, тем более что они вас не коснутся.
– Ну почему ты не моя дочь? – слабо улыбнулась она.
– Не переживайте, – улыбнулась я ей в ответ. – Я бы ваш бизнес тоже не потянула. А теперь пообещайте мне, что ничего предпринимать не будете.
– Не буду, Танюша, – вздохнула она. – Ты права. Хватит воевать, нужно о собственной жизни подумать. А то действительно расшибет инфаркт или инсульт, и все прахом пойдет. Ты иди, я отдохнуть хочу.
Я буквально выбежала из ее палаты и бросилась в соседнюю, к Кузьмичу, где и застала Надежду.
Вытащив ее, упирающуюся, в коридор, я сказала:
– Светлое семейное будущее, конечно, хорошо, но ты сегодня, да и все ближайшее время держись ближе к Ладе. Ей очень плохие новости сообщили. Лекарство она приняла, но как бы чего не вышло.
– Это какая же сволочь ее расстроила? – грозно спросила Надя, уперев руки в боки.
– Тебе его фамилия ничего не скажет. Он таких дел натворил, что всю ментовку на уши поставил. А Лада…
– Каждой бочке, блин, затычка! – не сдержалась она. – Вечно она во все должна влезть и все решать! Поняла я тебя! Никого к ней я больше не пущу, кроме наших! Еще и телефон у нее заберу! – и тут же всполошилась: – Погоди! Так ты же, выходит, не обедала!
