class="p1">Она смущенно, как бы нехотя назвалась и, клянусь, лучше бы оставила имя в тайне. Я так не желал, чтобы она вызвала полицию, а ведь та, быть может, все это время уже знала о моих действиях, о каждом моем шаге, и теперь меня ждет наказание. И это будет крайне справедливо: одно призрачное появление отца в моей жизни заставило так низко пасть… Что подумают о Виктиме, если узнают, что его родитель переступил закон?
— Вы… дочь детектива Рея?
— Ага. Если что, мой отец не знает о вашем поступке, да и не узнает, не волнуйтесь. Конечно, если вы все-таки не совершите сегодня что-нибудь уж очень незаконное. За этим я, кстати, и решила проследить.
— Я не грабитель, попрошу вас!
— А я вам не судья, но не могу не спросить… зачем так усложнять встречу с отцом? Мне безумно не терпится утолить любопытство, как вы правильно сказали.
— При всем уважении, мисс Рей, неудивительно, что вам трудно понять человека, который не виделся с отцом двадцать пять лет кряду. Со своим, полагаю, вы общаетесь ежедневно, получая от него все родительские блага: средства, заботу, любовь и беспокойство за ваш успех.
— О да!.. — сказала она с некоторой долей иронии. — И все-таки, мистер Фирдан, ложь не лучший способ для примирения.
— Бога ради — я пришел сюда не за тем, чтобы возобновлять общение! С этим человеком у нас нет и не может быть уже семейных отношений, а моя душа лишь требует посмотреть ему в глаза, заставив устыдиться своего поступка, и отыскать в них искру раскаяния.
На ее лице проглядывалась печальная улыбка человека, который зрел глубоко в корень проблемы, несмотря на свой юный возраст. Просто поразительно, как иной раз, общаясь с человеком на закате жизни, презрительно чувствуешь разум неполных десяти лет, а от девушки-подростка исходит неописуемая мудрость и зрелость — верно, сказывается твердая рука воспитания Алека Рея.
— Может, войдете? — сказала она, обнаружив концы моих туфель ровно линии дверного проема.
— Если мой отец прибегает к столь нелепым и поистине детским мерам, чтобы скрыться, я не намерен унижаться до его уровня. И уверяю вас, он — негодяй и подлец, но не настолько хитер, чтобы возводить тайную комнату на своей фабрике. Признаться, я уже сомневаюсь, что он вошел именно сюда, а не поднялся по лестнице.
— Тогда пойдите на второй этаж и убедитесь.
— Я уже сказал вам: я ухожу — с вами или без вас.
Будучи раздраженным, я резко обернулся, готовый покинуть фабрику и забыть об этом человеке навсегда, но мисс Рей крикнула с таким пронзительным напором в голосе, с такой резкостью и остротой тона, что я невольно оторопел:
— Мистер Фирдан!.. У меня тоже есть глаза, и они видели то же самое — не могут двое ошибаться одинаково. И вам это нужно гораздо больше, чем мне, так что хватит простаивать, искать глупые оправдания и давайте помогайте в поисках. Вы лучше меня должны понимать Бенедикта Савву — возможно, где-то есть рычаг или кнопка, или что-то еще… И будет быстрее, если мы разделим стеллажи: вам левая половина, мне правая…
Я хотел было возмутиться подобной речью в свой адрес, но невольно окинул взглядом все вокруг, избегая ее пронзительных глаз с нависшими тучами бровей. На мгновение мне подумалось, что медведь, найденный вчера на чердаке, ожил и вернулся в отчий дом, иначе трудно было объяснить его схожесть с тем темно-коричневым пятном в случайной точке комнаты. Мигом позже, когда я завороженно смотрел в то место и медленно шагал к этому исчадью ада, я заметил и различия: мягкий плюш, насыщенный яркий цвет и упрощенный вид (в моем детстве даже такие мелочи, как игрушки, делались на совесть), — но в сущности, он выглядел если не копией, то явной реконструкцией с учетом нынешней моды.
Мисс Рей увидела мое ошеломление, проследила направление взгляда и, все сообразив, сказала:
— Возьмите его.
«Еще чего!», хотел возразить я, но пересохшие сросшиеся губы, пускай и оторвались друг от друга, не обронили ни звука, а рука, управляемая неясным внутренним бесом, потянулась к игрушке. Ад ликовал под бетонным покрытием, предвосхищая мое скорое прибытие (я ощущал его вибрации ступнями) — если я прикоснусь к этой вещи. И клянусь, демон одержал верх: я сделал это, за что тотчас же поплатился видом прохода в известное всем грешникам место.
— Вы только посмотрите! — воскликнула мисс Рей с немыслимым для меня воодушевлением. — Кодовый замок! И точно напротив этого мишки… Как вы узнали?
— Нет, я не… я…
— Ну же, помогите отодвинуть стеллаж.
Вместе мы расчистили вид на длинный фрагмент стены, невольно рассыпав игрушки с полок: она перешагнула их из вежливости, а я — из отвращения, желая раздавить, как вредоносных тараканов. Нам довелось рассмотреть кнопочную панель того же цвета, что и стены вокруг, с шероховатыми, едва заметными цифрами, будто начерченными или даже нацарапанными тонким стержнем на бледной краске. При всем желании и знании того, что там была встроена дверь, трудно было разглядеть полосу зазора, равно как и вообще обнаружить тонкие линии на стене, за спиной именно этого медведя.
— Признаю, что не учел того факта, что мой отец получил расстройство ума в относительно раннем возрасте. И предположим, это действительно дверь, ведущая в тайную комнату, но без пароля мы все равно не войдем туда.
— Минуту терпения! Я не умею думать так же быстро, как папа. Но это пока…
— Сдается мне, думать здесь попросту не над чем — необходимо знать код.
— Ага! — сказала она мощным высоким всплеском голоса, рассматривая кнопки. — Панель старая, примерно пятидесятилетней давности, и пользовались ею столько же, из-за чего некоторые цифры подстерлись. У человека на кончиках пальцев скапливается пот, в котором есть соли и кислоты. При долгом воздействии любое покрытие со временем разъедается. Самая стертая — тройка, ее уже не видно, а значит, она нажималась первой, когда палец был наиболее… влажным. Дальше сложнее, но если я правильно понимаю… «3105». Вам это число о чем-нибудь говорит?
Разумеется, я не мог не различить в этом наборе цифр дату моего рождения, однако, сам не понимая причины, отрицательно покачал головой. После краткого выдоха мисс Рей решилась набрать этот код, долго удерживая палец над последней пятеркой. В центре помещения раздался щелчок механизма, и плотно прилегающие створки люка в полу приоткрылись. Моя новая знакомая обернулась с видом гордости на лице, словно ожидая похвалы, какой и вышло мое молчание в дуэте с распахнутым настежь ртом. Я удивился, откуда ей все это известно,
